Турецкий дебют (СИ) - Андрей Лучиновский

казематы. И какой допрос свидетеля в два часа ночи?! Одним прыжком развернувшись к лестнице, я как ужаленный в задницу взлетел на третий этаж.

* * *

Князь Стариков сидел за столом и задумчиво барабанил по нему пальцами. Находился он этой ночью не дома, а в допросной комнате Петропавловских казематов, и был обязан этим непредвиденному случаю. После обеда ему доложили: информатор получил сведения, что граф Фарносов пытается негласно связаться с османским послом. А такие действия подданного Империи попахивали изменой, война с турками была уже не за горами. Выехавшая к графу "для беседы" группа быстро выяснила истинные цели Фарносова — деньги. Тот хотел продать снимки и видеозаписи нападения на усадьбу Турчаниновых, сделанные его дочерью в тот злополучный день. Князю сразу вспомнились ходившие недавно в высшем обществе столицы слухи, по поводу отсутствия шестнадцатилетней Альхи на бале дебютанток.

— Разрешите, Ваша светлость? Арестованный доставлен, — прозвучал голос конвоира от двери.

— Заводи, Петрович, — устало откинулся на спинку кресла князь.

За долгие годы работы в Службе безопасности Империи у князя выработался свой особый стиль работы с подчинёнными. Подозревающие в крамоле и измене всех и вся, они готовы были не задумываясь пожертвовать собой ради… нет, не ради князя. Ради Империи. Стариков вырастил в СБИ поколение истинных фанатиков-патриотов, чем очень гордился.

Фарносова было не узнать. Всего полчаса работы группы дознания и перед тобой уже не человек, а послушная марионетка. Взглянув на вошедшего графа, князь невольно поморщился. Он и так-то не любил "стихийников", а тут в очередной раз убедился в их никчёмности. То ли дело старинные рода, работающие с внутренними резервами организма. Не зря в Империи правят Годуновы, с их единственным в мире даром невидимости.

Чёткого деления по возможностям родов в Империи давно не было, хотя исстари повелось считать тех, кто обладает личным даром, выше работающих со стихиями. Стихии, по сути, были у всех аристократов — в виде техник, или, как их начали называть пару веков назад, умений. А вот дар был строго индивидуален и передавался исключительно по наследству.

Арестованный оказался ещё и глуп. Побоявшись шантажировать Сутормина, граф сначала хотел отдать снимки и записи Великому князю, но жадность, которую Фарносов объяснил денежными трудностями, взяла верх. Тогда-то в его голове и созрел план продать улики туркам, которых не обвиняли впрямую, но всячески поддерживали слухи об их причастности к убийству старинного рода, сбежавшего в своё время в Империю из Массалы [16].

Князь тяжело вздохнул и махнул рукой замершему у дверей конвоиру: "Увести". Протокол требовал участия должностного лица и его подписи под показаниями злоумышленника, хотя дознаватели и выбили признание своими способами задолго до официального допроса. Естественно, графа никто не бил, уже давно использовались совершенно безболезненные способы получения информации, но словосочетание "выбивать признание" так и не изменилось.

Практически, Альха была свидетелем. Не имея злого умысла, она оказалась не в том месте и не в то время, и стала потенциальной угрозой для Сутормина и сброда, который на него работает. Девчонку надо придержать — это козырь, причём сильный козырь. Ещё бы Белову найти.

Тут Стариков выругался в голос:

— Вот же тварь!

Это же надо было так потерять голову от вида смазливой и сисястой баронессы. И ведь кто бы мог подумать, что в юной и неискушённой на вид Беловой может таиться природный талант интриганки. Князь передёрнулся. Неужели он потерял нюх на такие вещи, что его вот так запросто сумела обвести вокруг пальца девчонка?

…

— Ваше сиятельство, а у вас в усадьбе так же строго с видео наблюдением? — Белова, словно невзначай, закинула ногу на ногу.

Она ещё вчера сменила свой неизменный комбинезон на довольно короткое платье чуть выше колен и… И князь уже не мог отвести взгляда от её оголившегося бедра. Это был настоящий удар ниже пояса.

— Н-н-нет, — заикаясь ответил он, почувствовав, как его лоб покрывается испариной.

Давно в жизни Ильи Андреевича не было женщин, очень давно. И дело было вовсе не в верности своей любимой жене, погибшей в нелепой аварии несколько лет назад. Попросту после её смерти, всё его время было занято исключительно работой на Империю и заботой о единственной, горячо любимой дочери. Но теперь Марго тоже больше нет, и в душе князя образовалась огромная тёмная дыра, которую он пытался чем-нибудь заполнить.

Белова наклонилась вперёд, чтобы взять со столика бокал с вином, и перед глазами Старикова открылся восхитительный вид — в глубоком вырезе платья мелькнули груди третьего размера с маленькими розовыми сосками. Белья на баронессе не было, и ничем не придерживаемый бюст перемещался куда ему вздумается.

— Так может быть пригласите девушку в гости? — глаза девушки, устремлённые на него, обожгли своим огнём.

Дальнейшие события для князя происходили, как в тумане. Вызов флайера, езда с включённым спецсигналом, резкая остановка посреди кольцевой трассы и, в прямом смысле слова, леденящее чувство беспомощности. Эта тварь заморозила ему нервные окончания на конечностях и сняла с пальца кольцо. Сидя в собственной служебной машине, он бессильно наблюдал, как Белову подбирает, идущее в сторону столицы, беспилотное такси.

…

Вынырнув из омута воспоминаний, Стариков скрипнул зубами: "Все они суки!"

— Допрос Альхи Фарносовой отложить, обратно в камеру до особого распоряжения, — бросил он вошедшему по вызову дежурному.

"Домой, спать. И думать."

* * *

— Альха в Петропавловской крепости, у деда!

— Не ори, Кира, я уже проснулся, — осклабился Рысь, выпрямляясь в кресле.

Я уставился на его ухмыляющееся лицо с недоверием.

— Чего вылупился? Устал я сильно в последние дни. Шастать в невидимости непросто, много сил уходит, вот и сморило меня.

Чёрт, он же никогда не рассказывал мне о своих возможностях. На здоровье так уж точно не жаловался.

— Прости, Рысь, — я перевёл взгляд на лежащий перед ним на столе толстый талмуд.

Проследив за моим взглядом, он пояснил:

— Дневник Омера Мехметоглу. Не удивляйся, что толстоват для дневника, в те времена было принято писать подробно, нудно и витиевато. Одно описание завтрака на пару страниц тянет.

Я улыбнулся, забыв на время о цели своего спуска в хранилище:

— Да и сейчас многие писаки такой фигнёй страдают.

— Присядь и успокойся, — он показал рукой на стоящее напротив кресло и, дождавшись пока я его займу, сказал, — А теперь давай по порядку: что случилось, где случилось и когда случилось.

— Позвонил Берендей и сообщил, что люди Старикова отвезли Фарносова старшего и Альху в Петропавловку. Я не сразу и сообразил, зачем.

— Видимо граф всё же решился воспользоваться своей информацией и на него вышла