Глубокая борозда - Леонид Иванов

— И время для книг находите? — повернулся он к Климову.

— Приходится выкраивать… Иначе нельзя! Столько новинок рождается, столько интересного, проверенного в других местах… Чтобы не открывать уже открытое, приходится следить за литературой. Вот только беда… — Климов показал рукой на полку в шкафу, на которой размещались сельскохозяйственные журналы. — Мы выписываем девять журналов, а всех-то их несколько десятков. Очень уж узко специализированы наши сельскохозяйственные журналы. По каждой отрасли — свой журнал, даже по отдельным культурам, и в каждом есть что-то нужное любому агроному. Но все эти журналы даже просмотреть немыслимо. Да и выписать все их не каждому по силам…

— Вы правы, — согласился Несгибаемый. — Я давно вносил предложение издавать специальный журнал для агронома. Чтобы в этом журнале концентрировались все новейшие достижения агрономической науки и практики.

— Именно такой журнал и нужен! — горячо подхватил Климов. — Зональные журналы стали выпускать — это хорошо. В них бы и надо концентрировать главные новинки.

Несгибаемый открыл дверцу шкафа, взял наугад сразу три книжки, но, увидев в них закладки, осторожно поставил на свое место.

— Василий Васильевич, — тихо произнес Несгибаемый. — Познакомьте нас, пожалуйста, с книгой истории полей.

Климов извлек из своего стола весьма объемистую книгу. В ней для каждого поля выделено по нескольку страниц и на каждой из них описаны «повадки» поля: степень засоренности, какой обработке каждый год подвергалось, какие сорняки особенно активно проявили себя, какой урожай и многое другое.

Павлов с затаенной завистью смотрел на эту книгу. Их же еще в институте учили, как надо вести историю полей, говорили, как это важно для агронома, для повышения урожаев на каждом отдельном поле. И первые два года работы Павлов тоже вел книгу истории своих полей, убедился, какой это мог быть увлекательный труд: назначать лечение «заболевшим полям», выписывать своеобразный рецепт лекарств для излечения и наблюдать за выздоровлением. Ему самому не довелось выписывать подобные рецепты: его начали выдвигать по служебной лестнице, и уже не было с чего писать историю полей.

И теперь он листал большую книгу, внимательно вчитывался в отдельные записи.

Но вот и последняя страница. Он захлопнул книгу, повернулся к Михайлову:

— Где еще ведется такая книга?

— Таких обстоятельных я не припомню, но… отдельные записи некоторые агрономы ведут.

Несгибаемый укоризненно покрутил головой. Теперь он начал листать книгу.

Когда вышли из конторы, Климов пригласил к себе.

— Пора бы немножко перекусить, — сказал он.

— Закусить рано еще, а вот стаканчик воды… — начал было Несгибаемый и сразу примолк, виновато глянул на Климова.

Павлову понятен этот взгляд: Несгибаемый только что пил воду в конторе из графина на столе у Климова. Но, конечно же, ему хотелось посмотреть квартиру агронома. И Павлову хотелось.

Дом Климовых — совершенно новый, переселились они прошлой осенью, но вдоль ограды уже торчат саженцы тополей, сирени, акации. А квартира светлая, просторная — в три комнаты. Павлову понравилась планировка квартиры, и он записал себе в блокнот: «Квартиры для специалистов по типу климовской».

В одной из комнат стоят два книжных шкафа, но и они не вместили в себя всех книг: стопки их лежат прямо на шкафах.

— И эти успеваете прочесть? — не без удивления спросил Несгибаемый.

— Постепенно… Вера Васильевна — охотница до художественной литературы. Ну и меня втянула…

Павлов внимательно наблюдает за Несгибаемым. По всему чувствуется, что тому понравился порядок в квартире Климовых. Ему казалось, что он хорошо понял Климова-агронома. Агронома, страстно влюбленного в свое дело, в свои поля. И ему понятны теперь решительные отказы Климова от выдвижения в трест и на другие посты: он не может оторваться от земли, от своей земли.

— Директор ваш, Сергей Петрович, когда будет? — спросил Несгибаемый.

— Обещал ночью вернуться, — ответил Климов.

Когда собрались уже уходить, в дверях показалась Вера Васильевна.

— Вася! — воскликнула она. — Кажется, ты наших гостей и не покормил!

Климов смущенно посмотрел на Несгибаемого, как бы спрашивая: «А что же вы отказывались? Теперь вот ответ держи перед супругой».

— Тогда за стол, за стол, — властно приказала хозяйка.

Несгибаемый благодарил, отказывался, но Вера Васильевна настаивала на своем. Гости сдались тогда, когда Вера Васильевна с обидой заметила, что новое начальство считает зазорным отобедать у сельских агрономов.

— Ну что вы, что вы, Вера Васильевна! — оправдывался Несгибаемый.

Вера Васильевна отослала куда-то своего мужа, сбросила плащ, захлопотала на кухне.

— Вы не бойтесь, Михаил Андреевич, — слышался оттуда ее голос. — Я вас не перекормлю… Только на скорую руку все… Мама наша уехала в гости, ребята сегодня на пришкольном участке работают, там их и обедом покормят, так что…

Последующие ее слова заглушило шипение сала на сковородке.

Гости и оглянуться не успели, как в просторной, светлой комнате стол был накрыт белой скатертью и заставлен закусками: тут и соленые грибочки, и свиное сало, и зеленый лук, и… свежие огурчики.

— В совхозе своя теплица? — спросил Павлов Веру Васильевну.

Ответил Климов, опять появившийся в комнате:

— Да, своя. Для разнообразия. Скоро помидоры начнем снимать.

— А теперь прошу к столу! — провозгласила Вера Васильевна, успев уже и приодеться в модное голубое платье.

Было очень заметно, что здесь, в доме, по давно заведенному порядку полноправной хозяйкой является Вера Васильевна. Климов беспрекословно выполнял все ее мелкие поручения. А ведь утром на поле все казалось иначе: там распоряжался Климов.

Разговором за столом быстро завладела хозяйка. Она начала рассказывать о недавно прочитанных книгах. И всякий раз обращалась к Несгибаемому:

— Вы читали ее, Михаил Андреевич?

Умные глаза Несгибаемого сразу как-то скучнели. И вспыхнули только один раз: из пяти или шести названных Верой Васильевной книг одну он все же читал.

Честно говоря, боялся таких вопросов и Павлов.

Вскоре Вера Васильевна перевела разговор на театр. Она разбирала последние постановки, досадовала, что со многими спектаклями пришлось знакомиться по радиопередачам, а не в театре.

Несгибаемый заспешил вдруг:

— На поля, товарищи! Засиделись…

В дороге Климов убеждал своих собеседников, что надо шире вести опытную работу.

Он привел очень интересный пример. К их совхозу прирезали земли двух колхозов. И хотя с первой весны на всех полях применялась совершенно одинаковая агротехника, высевались одинаковые семена, урожай на прирезках хотя и увеличился, но два года был на четыре центнера с гектара ниже, чем на старых совхозных землях.

Это обстоятельство убедительно показывало, что значит запущенная земля.

Несгибаемый предложил созвать к Климову агрономов из всей зоны управления, чтобы тот подробно рассказал о своем опыте ведения полевого хозяйства.

— Особенно важно рассказать, как вы приводили в чувство прирезки двух колхозов, — наставлял он. — Во всех деталях, с первой же весны. И затем — о книге истории полей.

— Это нетрудно, — охотно согласился Климов.

— Значит, договорились. В четверг — на десять утра!

Когда въезжали в районный центр, Несгибаемый повернулся к Павлову:

— Скоро начнет выходить межрайонная газета, мы опубликуем в ней историю некоторых полей, как она изложена в книге Климова, со всеми подробностями. Ее, уверен, будут читать, как хороший роман!

Ночью Михаил Андреевич снова вспомнил о семье Климовых:

— Вот хороший образец современной культурной семьи. Я чуть со стыда не сгорел, когда Вера Васильевна начала экзаменовать по художественной литературе. Хорошо еще, насчет театра вопросов не задавала… Да, отстаем… Ох, как надо подтягиваться нашему брату!

Подумав о чем-то, продолжал:

— А Василий Васильевич — вполне современный агроном. Он же в курсе всех важнейших открытий в агрономической науке, внимательно следит за достижениями практики. Да… агроному надо много читать. Много! А Василий Васильевич и сам пишет. Я помню его выступления в газетах. Его книга истории полей — это же и научный труд, и литературный. Да, да! Литературный труд! В том смысле, что создается эта книга вдохновенно, с большой любовью, пишется сердцем.

— Согласен с тобой, Михаил Андреевич, — проговорил Павлов.

— А вот наш брат мало читает. Правильно, что надо больше ездить, заниматься организаторской работой. Но это с одной стороны. А с другой… Если взглянуть на нашу миссию с другой стороны?

Если нам не следить за литературой, не знать всех новинок производства, то ведь скоро можно отстать от жизни… Такие, как Василий Васильевич, перестанут нас слушать. Не только слушать, здороваться с нами не будут. Надо выкраивать время на чтение. Надо как-то упорядочить трудовой день наших организаторов, да и нас самих, чтобы часа два в день выделялось на чтение.