Царь Давид - П. Люкимсон

Глава вторая Игра

"И вышел Авнер, сын Нера, со слугами Ишбошета, сына Шаула, из Маханаима в Гивон. А Йоав, сын Церуйи со слугами Давида вышли и встретили их все вместе у пруда Гивонского; и разместились те на одной стороне пруда, а эти на другой стороне пруда. И сказал Авнер Йоаву: пусть встанут юноши эти и позабавятся борьбою пред нами. И сказал Йоав: пусть встанут. И встали они, и вышли счетом двенадцать биньяминян от Ишбошета, сына Шаула, и двенадцать из слуг Давида…" (II Сам. 2:12-15).

Гивонский пруд, бывший самым большим искусственным водохранилищем того времени, являлся, по всей видимости, еще и одним из излюбленных мест народных собраний. В осенние праздники, когда евреи символически вытряхивают из своих карманов в воду грехи, или в день молитвы о дожде у этого пруда собирались толпы народу из разных колен. Некоторые комментаторы Писания считают, что встреча двух отрядов из двух враждебных лагерей – лагеря Давида и лагеря Иевосфея – произошла там совершенно случайно. Другие убеждены, что армии двух царей заранее договорились встретиться у Гивонского пруда, чтобы в бою выяснить, наконец, кто же именно из этих двоих должен стать полноправным монархом и возродить единое Еврейское царство.

Когда же они встретились, возникла заминка. Каждая армия заняла позицию на своей стороне пруда, но ни одна не желала вступать в бой первой, чтобы именно на нее пало обвинение в начале братоубийственной войны – обвинение, которое могло перечеркнуть в глазах народа результаты самой победы.

В поисках выхода из этой ситуации многомудрый Авенир и предложил, чтобы, подобно тому, как некогда Голиаф хотел решить исход сражения в поединке между двумя сильнейшими воинами, отношения между Давидом и Иевосфеем были выяснены в ходе борьбы между молодыми воинами с обеих сторон. При этом было решено, что каждая сторона выставит по двенадцать бойцов – ведь спор шел о том, кому быть правителем двенадцати колен Израилевых.

Все исследователи Библии подчеркивают, что из самого ее текста следует, что Авенир не хотел кровопролития. Если переводить сказанные им Иоаву слова буквально, то они звучат так: "Пусть встанут юноши и поиграют перед нами". Речь шла именно о военной игре, и не более того. Но слишком высока была ставка в этой игре, слишком уж хотелось каждому из ее участников принести победу своему господину и тем самым заслужить высочайшие почести, так что в результате в какой-то момент игра превратилась в жестокую схватку, в которой обе стороны взялись за мечи. Исход этого поединка оказался трагическим и символичным:

"И схватили они друг друга за головы, и вонзили мечи свои друг другу в бок, и пали вместе. И назвали место это, что в Гивоне, Хелкат-Ацрим – Полем мечей" (II Сам. 2:16-17).

Увидев, что на круге, где шла "игра", остались лежать двадцать четыре трупа, обе стороны в ярости бросились друг на друга, и между ними завязалась ожесточенная сеча. Библия ничего не сообщает о расстановке сил в этом сражении, и нам известно лишь, что в какой-то момент армия Иевосфея побежала, а армия Давида во главе с его тремя племянниками Иоавом, Авессой и Асаилом бросилась ей вдогонку.

Впереди всех бежал юный Асаил, решивший во что бы то ни стало нагнать и убить самого Авенира, являвшегося, как всем было известно, главным оплотом трона Иевосфея. Мидраш сообщает, что Асаил был лучшим бегуном во всей Иудее, он с легкостью не только догонял, но и обгонял оленей, и потому очень скоро Авенир почувствовал у себя за спиной горячее дыхание юноши.

Понятно, что у Асаила, еще только приближавшегося к своему восемнадцатилетию, не было никаких шансов одолеть в честном поединке уже немолодого, но еще полного сил и не раз смотревшего в лицо смерти Авенира. И из рассказа о том, чем закончилась эта погоня, Авенир, сын Нира, предстает перед нами подлинно благородным человеком. Он оборачивается назад, видит Асаила, спрашивает его, правильно ли он узнал в нем одного из племянников Давида, и, получив положительный ответ, советует юнцу отстать от него, свернуть в сторону и выбрать себе соперника по силам.

Но Асаилу в этом добром, почти отеческом совете слышатся насмешка и оскорбление. Уверенный в своей мощи, охваченный жаждой славы, он продолжает преследование. Авенир снова оборачивается к Асаилу и просит отстать от него.

"Зачем мне повергать тебя мертвым на землю и как мне показаться потом Йоаву, брату твоему?!" – говорит Авенир своему неожиданному противнику, но тот не желает прислушиваться к голосу разума. И вот тогда Авенир нанес наступающему на него Асаилу удар задним концом копья.

Стоит отметить, что в те времена задний конец копья у израильтян и филистимлян не был тупым. На нем, конечно, не было наконечника, но его затачивали ножом, чтобы при необходимости этим концом копье можно было воткнуть в землю.

Авенир ударил Асаила таким заточенным концом в пах, и так велика была сила этого удара, что копье прошло сквозь тело брата Иоава и Авессы насквозь. Подбежавшие спустя несколько минут к месту этой схватки другие воины Давида в ужасе замерли перед изувеченным телом Асаила, и эта заминка дала возможность Авениру и его людям оторваться от своих преследователей и собраться в боевое построение на вершине холма Аммы в Гивонской пустыне.

Так с наступлением сумерек два отряда снова оказались друг против друга – отряд Авенира на вершине холма, в очень выгодной позиции для возможной обороны, а отряд Иоава – у его подножия. С вершины этого холма Авенир и воззвал к Йоаву с призывом прекратить братоубийство: "Вечно ли будет убивать меч? Разве не знаешь ты, что горестны будут последствия? И до каких пор не скажешь ты людям, чтобы они перестали преследовать братьев своих?" (II Сам. 2:26).

Авенир, прекрасно помнящий те времена, когда он уже был главнокомандующим армией Саула, а Иоав – рядовым бойцом, а затем младшим офицером, обращается к Иоаву как старший к младшему, как к достойному противнику, но никак не к смертельному врагу, считая, что израильтяне, к какому бы колену они ни относились, являются братьями, а потому по определению не могут быть врагами.

Иоав принимает эти доводы Авенира, но напоминает, что меньше всего тот имеет право на произнесение подобных сентенций – ведь если бы Авенир не предложил молодежи "поиграть", глядишь, не было бы и кровопролития:

"И сказал Йоав: как жив Бог, если бы ты не говорил, то еще с утра перестал бы каждый из людей преследовать брата своего" (II Сам. 2:27).

Очевидно, в ходе этого разговора Иоав спросил Авенира и об обстоятельствах гибели Асаила, и старый вояка рассказал, как было дело, подчеркнув, что он не хотел убивать юношу, несколько раз просил его угомониться и применил копье, лишь когда Асаил стал угрожать его жизни и не оставил ему никакого другого выхода.