Полное собрание стихотворений - Максимилиан Волошин

VII

Так, очищенный страданьем, прозорливый,Растворил он людям двери кельиИ отверз свои уста, уча.

Хлынула вся Русь к его порогу.В тесной келье, залитой огнями,Белый старец в белом балахоне,Весь молитвами, как пламенем, овеян,Сам горел пылающей свечой.

Приходили ежедён толпамиПраведники, грешники, страдальцы,Мужики, чиновники, дворяне,Нищие, калеки и больныеИ несли ему на исцеленьеПлоть гниющуюИ омертвелый дух.Приводили ребятишек бабы,Землю, где ступал он, целовали,Лаяли и кликали кликуши,В бесноватом бес в испуге билсяИ кричал неистово: «Сожжет!»

Серафим встречал пришедших с лаской,Радостный, сияющий и тихий,Кланялся иным земным поклоном,Руки целовал иным смиренно,Всех приветствовал: «Христос воскрес!»

Говорил: «Уныние бываетОт усталости. Не грех веселость.Весел дух перед лицом Творца!Надо скорбь одолевать, нет дороги унывать.Иисус – всё победил, смертью смерть Христос убил,Еву Он преобразил и Адама воскресил!»

Говорил, встречая темный народ:«Ох, беда-то какая ко мне идет...Люди с людьми-то что делают...Что слез-то пролито, что скорби тут».

Матери, которой сын резвилсяСредь лампад, стоявших пред иконой:«С малюткой ангел Божий играет, матушка.Дитя в беспечных играхКак можно останавливать!»

О свечах горящих говорил он:«Телом человек свече подобен.Как она, он пламенем сгорает.Вера – воск. Светильник есть надежда.Огнь – любовь. Будь Господу свечой!Если кто ко мне имеет веру,За того горит перед иконойУ меня свеча. Потухнет – преклоняюЗа него колени, ибо знаю,Что он впал сегодня в смертный грех.Как не может воск не разогретыйОттиск дать печати, так и души,Не смягченные грехами и страданьем,Не воспримут Божию печать».

Прибежал однажды утром в СаровМужичонко в зипуне, без шапки,Спрашивал у встречных у монахов:«Батюшка, ты что ли Серафим?»Привели его. Он бухнул в ноги,Говорит: «Украли лошадь.Нищий я. Семья... Кормить чем буду?..Говорят, угадываешь ты...»Серафим, за голову обнявши,Приложил ее к своей и молвит:«Огради себя молчаньем, сыне!Поспеши в посад Борисоглебов,Станешь подходить – сверни налево,Да пройди задами пять домов.Тут в стене калитка. Против входаПрямо у колоды конь привязан.Отвяжи и выведи. Но молча!»Как сказал, так и случилось всё.

Он вникал во все дела людские,Малые, житейские, слепые,Говорил с душевным человекомО мирском, с духовным – о небесном.А таких, кому речей не надо,Деревянным маслицем помажет,Даст воды испить из рукавички,Даст сухарик, напоит виномИ с души весь слой дорожной пылиОтряхнет и зеркало протрет,Чтоб земные души отразилиБожий Лик в глубинах темных вод.

VIII

Болен был помещик Мотовилов.На руках был принесен он в Саров.Старец строго вопросил больного:«Веруете ль вы в Христа, что Он —Богочеловек, а БогоматерьИстинно есть Приснодева?» – «Верю».– «Веруете ль, что Господь как преждеИсцелял, так и теперь целит?»– «Верую». – «Так вот – извольте видеть:Иисус целил больных, снимаяС них грехи, болезни ж принимаяНа Себя. И есть Он – прокаженный,Все-больной, все-грешник, все-страдалец.Было так, так и поныне есть.Коли верите, то вы здоровы».

«Как же я здоров, коль вы и слугиПод руки поддерживаете меня?»– «Вы совершенно здравы,Всем вашим телом. Крепче утверждайтесьНогами на земле. Ступайте смело.Вот, Ваше Боголюбие, как хорошо пошли!Божья Матерь Сына упросила:Ей молитесь и благодарите».

В ноябре приехал МотовиловСтарца поблагодарить. Снежило.День был пасмурный. Пошли по лесу.Старец посадил его на пень,Сам присел на корточки и молвит:«Каждый человек есть ангел,Замкнутый в темницу плоти.Если бы соизволеньем БожьимМы могли увидеть душуНичтожнейшего из людей такою,Как есть она, мы были б сожженыЕе огнем в то самое мгновенье,Как если б были ввергнуты в жерлоВулкана огнедышащего.Был сотворен АдамНеподлежащим действию стихий:Ни огнь ожечь, ни потопить водаЕго не в силах были.Каждой твари он ведал имена.И понимал глаголы Господа и ангелов.Был Адам в раю подобен углюРаскаленному. И, вдруг погаснув,Плотен стал и холоден, и черен.Но Христос вернул ему прообраз,Дух Святой вдохнув в учеников».– «А что же значитБыть в Духе, батюшка?» —А Серафим, взяв за плечи:«Теперь мы оба в Духе.Что ж ты не смотришь на меня?»– «Не могу смотреть на вас... От ликаТочно молнии... Глаза от боли ломит».– «Не устрашайтесь. Ваше Боголюбие,Теперь вы сами светлы, как я,Ибо тоже в полноте вы Духа Божьего,Иначе вам меня таким не увидать.Не бойтесь. Смотрите прямо мне в глаза».

Глянул – и ужас объял его: полянаБелая, и лес, крупа снежит,А посреди поляны ярче солнцаВ самом знойном блеске полуденных лучей —Как вихрь сверкающий, клубится шестикрылье.А в сердце света Лик Серафима —Уста шевелятся, глаза глядят,Да руки поддерживают за плечи.

«Что чувствуете, Ваше Боголюбие?» – «МирИ тишину такую, что нету слов».– «Се есть мир, о коем сказано:Мой мир даю вам!А что еще вы чувствуете?» – «РадостьНеобычайную». – «Се есть радостьВ духе рожденного. Жена, когда рожает,Терпит боли. А родив,Себя не помнит от радости.Еще что чувствуете?» – «Теплоту».– «Какую ж теплоту-то, батюшко?Ведь мы в лесу сидим. Теперь зима.Под нами снег и снег на нас.Какая же теплота?» – «А вот как в бане,Как пару поддадут...» – «А запах тожеТакой же, как из бани?» – «Нет.В детстве матушка, бывало, покупалаДухи в Казани в лучших магазинах —Так даже в них благоуханья нет такого».– «Так, Ваше Боголюбие,Я так же, как и вы, всё чувствую,Но спрашиваю, дабы убедиться: так лиВы всё восприняли? Нет слащеБлагоухания Святого Духа.Вот вам тепло, а снег на вас не тает,Затем, что теплота не в воздухе, а в вас.О ней же сказано, что Царство БожьеВнутри нас есть. Сияние ж такоеОт духа, если он просветится сквозь плоть.Рассказывают о пустыннике Сысое,Что пред смертью лик егоКак месяц просиял.Он говорит:– Вот лик пришел пророков...»Потом лицо сильнее заблистало:– Вот лик апостолов...»И стало вдвое сильней сияние:– Ангелы пришли за мной».Вдруг стал он точно солнце:– Вот сам Христос приидет!»И предал дух и сталОн весь как молния.Вера, Ваше Боголюбие, не в мудрости,А в сих явленьях духа.Вот в этом состояньиМы оба и находимся.Запомните сей час:Для ради сокрушений сердца вашегоПредстательством самой Пречистой ДевыИ по смиренным просьбам СерафимаГосподь вас удостоил лицезреньяВеликолепий славы».

Так «Служке Божьей Матери и Серафима»,Как звал себя до смерти Мотовилов,Был явлен подлинный небесный облик старца.

IX

В очищенье и в преображенье плотиТри удела емлет Богоматерь:Иверский, Афонский и Печерский.

А теперь – Дивеевский – четвертыйПослан был устроить Серафим.Как лампаду в древнем срубе, старецЖенский монастырь возжег с молитвойВ самом сердце северной Руси.Ни один был камень не положен,Ни одна молитва не свершалась,Ни одна не принята черницаБез особого соизволеньяСтарцу Божьей Матери на то.Каждый колышек был им окрещен,Каждый камешек был им омолен,И сама Небесная ЦарицаСобственными чистыми стопамиВсю обитель трижды обошла.А отдельно, рядом с общим скитом,Рядом с женской скорбною лампадой,Серафим затеплил скит девичий —Ярый пламень восковой свечиОт сердец Марии и Елены —Двух святых и непорочных дев.

Девочкой Мария увязаласьЗа сестрой-монахинею в Саров.Было ей тринадцать лет. Крестьянка.Тонкая. Высоконькая. ЛикомНежная и строгая. Так низкоНад глазами повязь опускала,Что видала лишь дорогу в Саров,Кончики бредущих ног, а в миреТолько лик Святого Серафима.В девятнадцать лет – отроковицаИ молчальница ушла из жизни.Серафим ей тайны о РоссииОткрывал, пред смертию посхимил,Называл ее своей невестойИ начальницей небесных дев.

Во миру была сестра ЕленаСветской девушкой. Любила танцы,Болтовню, и смех, и развлеченья.Раз в пути она ждала в каретеЛошадей. Раскрыла дверцу:Видит в небе, прямо над собоюЧерный змий с пылающею пастью.Силы нет ни крикнуть, ни позвать.Вырвалось: «Небесная Царица!Защити!» И сгинул змий. ВоочьюПоняла она весь смрад и мерзость бесаИ решилась в монастырь уйти.За благословеньем к СерафимуОбратилась, а в ответ ей старец:«И не думай, и никак нельзя.Что ты – в монастырь? Ты выйдешь замуж».Три зимы молила Серафима.Он же всё:«Как в тягостях-то будешь,Лишь не будь скора: ходи потише —Понемногу с Богом и снесешь».Уж совсем отчаялась. Но старецЕй пока дозволил поселитьсяВ общине Дивеевской. И снова:«Ну, теперь пора и обручитьсяС женишком». – «Я замуж не могу».– «Всё еще не понимаешь, радость?Ты пойди к начальнице-то вашей,Ксении Михайловне, – скажи ей,Что тебе убогий СерафимС женихом велит, мол, обручиться,В черненькую ряску обрядиться —Вот ведь замуж за кого идти!Вижу весь твой путь боголюбивый.Здесь тебе и жить, и умереть.Будь всегда в молитве и в молчаньи.Спросят что – ответь. Заговорят – уйди».Слишком быстрою была Елена:Вся – порыв, вся – пламень, вся – смиренье.Потому пред ней и обнажиласьНежить гнусная и бесья суета.Серафим же говорил: «Не бойся.Львом быть трудно. Будь себе голубкой.Я ж за всех за вас пребуду львом».Раз, призвавши, он сказал Елене:«Дать хочу тебе я послушанье:Болен братец твой, а он мне нуженДля обители. Умри за брата».

Преклонясь, ответила: «Благословите,Батюшка!» И вдруг смутилась: «СмертиЯ боюсь...» – «Что нам с тобой бояться?» —Успокоил Серафим. ВернуласьИ слегла. И больше не вставала.Перед смертью Огнь НеизреченныйВидела, и райские чертоги.Так и умерла «за послушанье».И в гробу два раза улыбнулась.Серафим же, зная час кончины,Торопил сестер: «Скорей грядите,Ваша госпожа великая отходит».Плачущим же говорил: «Не плачьте.Ничего не понимают – плачут.Кабы видели – душа-то как взлетела:Точно птица выпорхнула! РасступилисьСерафимы с Херувимами пред ней».

X