Волшебная лампа Генсека - Александр Тюрин.

– Открывайте, черти, охота мне, что ли, мокнуть до последней клетки? Я же офицер, а не жаба болотная.

Выдержав паузу, люк щелкнул, поддался, и я, наконец, соскользнул вниз. Первым делом заметил напряженные глаза Остапенко и Колесникова, словно жующие меня - такие бывают у котов, когда они подкарауливают какую-нибудь пташку.

Я, стягивая хлюпающую куртку, стал прилежно докладывать об увиденном и замеченном. Однако, оценив психическое состояние товарищей офицеров, определил, что их гораздо больше интересует то, чего я не сказал.

– Я, кажется, полностью отчитался. Пивного ларька точно не видел. Остальные достопримечательности под водой, надо уже нырять, чем мы и займемся в более умиротворенной обстановке.

– Займемся, конечно, Глеб, - прорезался, наконец, голос у Остапенко. - Маков тут за панелью поработал, если не брешет, так нам и в самом деле теперь не плыть и не ехать на «Василисе». Изранили красавицу во все места.

Тут я заметил, что крышка ящика с шифрограммами немножко сдвинута, словно из нее что-то вытянули.

– Ну что там прилетело из посольства накануне нашего сеанса кувыркания? Небось, посоветовали пристегнуть ремни безопасности?

После моих слов Остапенко как будто дернулся и потыкал неуверенным взглядом Колесникова, словно ища поддержки.

– Они посылали что-то, но шифровка не прошла, Глеб Александрович, слишком сильные атмосферные помехи, - глаза Сереги были теперь не столько напряженными, сколько враждебными, шипастыми, что контрастировало с прежним приятельским тоном.

Да, сдается мне, передрейфили мужички, экспедиция все-таки пришла к финалу, и с кого-то строго спросят. Хоть виновата взорванная или там прорвавшаяся дамба вкупе с месопотамской грозой, но в итоге отвечать за все будет существо о двух ногах, о двух погонах.

– Ничего, коллеги, такой отчет накатаем с помощью Александра Гордеевича, что Центр нам памятники при жизни поставит, слепленные из благоухающих материалов. С конем и змеей под копытом… Подумаешь, рация накрылась. Когда течение стихнет, надо брать надувную лодку, ставить на нее наш двутактный движочек и дуть к людям. На борту достаточно остаться Макову, сторожем брату своему вездеходу, ну может еще Дробилину, если ему неподвижность требуется. А как вода схлынет, привяжем «Василису» к какому-нибудь тягачу и потащим на буксире.

– Нет, Глеб, не командуй тут больше моего, - резанул Остапенко нарочито острым голосом. - Я принял другое решение. Хоть рация и накрылась, мы все останемся здесь и будем ждать вертолета. Мы не посреди джунглей Амазонии, как-нибудь нас вычислят и достанут. Как вертушка прилетит, все снимемся, за исключением Макова и Колесникова, и в Багдад - в горячую ванну и теплую постель. Ну, а едва вода сойдет, то, как ты сказал, вытянем вездеход простым советским «камазом».

Я изменил тембр, поскольку слова не были рассчитаны для Хасиных ушей, хотя он, кажется, полудремал-полубредил.

– Думаете, прилетит тут волшебник в голубом вертолете? Как бы не так. Заявится иракская военная вертушка, Илья Петрович. Ахмеды-мухамеды рыться везде начнут. Да они с «Василисы» все бесстыдно поснимают, вертолетчики эти хреновы, пока «камаз» приедет. И ни Маков, ни Колесников им помехой не будут. Сколько у нас добра всякого на борту.

– Сохраним народное добро, - отозвался Остапенко, - не волнуйся за него, Глеб, больше чем за себя. Не обязательно иракский вертолет прилетит. Скорее всего, наши, что в посольстве, высвистают с нефтепромыслов в Курдистане советскую машину, как-нибудь договорятся со здешним начальством, и все будет красиво. Так что подождем, отдохнем, надеюсь. Хау, я все сказал. - отрубил подполковник, наблюдая отразившиеся на моей физиономии ответные доводы и возражения.

Коли так, я переоделся в то, что казалось более-менее сухим, и занялся навигацией, хотя щекотно было от буравчатых взглядов коллег. С одним компасом наше положение на карте на поддавалось определению. Запеленговать какие-нибудь ориентиры в такой дождь, да еще после того, как по ним прошелся паводок, было совсем несбыточным делом.

Тогда я принялся проверять с помощью указаний Дробилина состояние Бореевской аппаратуры. Поскольку электропитания разбитый дизель-генератор нам не обещал, только резервный аккумулятор мог подарить какой-то часок рабочего времени. Причем час вполне разбивался на ряд отдельных долек. Было бы на чем работать.

На удивление, включились несколько магнитных детекторов и даже пара модулей обработчика - наверное, самые прочные, из чугуна. Более того, один из компьютерных процессоров прокашлялся и показал, что он жив, выдав на экран картинку. Не слишком отшлифованную - часть программного обеспечения тоже накрылась вместе с дисками, - слишком узкую, но все-таки понятную с помощью Дробилина.

Несколько мерцающих точек колебалось возле тусклого пятна, обозначающего скопление наших невезучих тел. Точки изображали магнитные пульсации - именуемые, согласно бореевской терминологии, шипениями, хрипами, свистами и прочими неблагозвучными словами - и как-то соответствовали ударам рока и велениям судьбы. Сейчас компьютер уже не мог дотошно проанализировать их и определить, как фортуна станет обращаться с нами и как не попадаться ей под горячую руку. Приходилось напрягать собственный слабый мозжечок.

Вроде бы, среди пульсаций не прорезалось «гневное шипение», то есть полный каюк нам не грозит. Однако не заметно и «мягкого свиста», предрекающего наступление лучших времен.

Количество мерцающих точек росло, они вкрадчиво приближались к нашему родимому пятну. Их характеристики были странными - «мягкое шипение». Они припадали к нашему пятну, которое меняло очертания, и снова отпадали, чем-то удовольствовавшись. Все это напоминало происходящее на предметном стеклышке микроскопа, где какие-нибудь вредные бактерии пытаются проникнуть в клетку. Выходит, различные матрицы пытаются навязать нам различные линии поведения и судьбы? Или разными способами какую-то одну?

Обозначилась и траектория переползания пятна. Соображающим людям она давала знать о том, что предстоит перемещение внутри пространства. Вернее, о том, что им сулят эти скитания. В общем, дорога дальняя, казенный дом. Так вот, траектория судьбы приводила к некой внушительно трясущейся «амебе», которая, то никого не пускала, то лопалась, втягивая в себя мелкие пульсирующие точки, болтающиеся неподалеку. А заглотив их, рывками разрасталась.

– Как вам эта штука нравится, Александр Гордеевич? Похоже, она хочет распорядиться нами наилучшим образом.

– Мне гораздо больше не нравится та штука, которая называется моей ногой. Я уже сейчас не могу ей распоряжаться… Если признаться, Глеб Анатольевич, эта бульба меня нервирует, я впервые сталкиваюсь с чем-то подобным… она напоминает сачок. А также группу активных метантропных матриц. Именно тех, что наиболее нахрапистым образом действуют на поведение и заодно судьбу. Чтобы ухватить больше информации и лучше проанализировать ее, нам не хватает детекторов, обработчиков, сопроцессоров и попросту электричества. Проконсультироваться нам тоже никак. Собственно, я все сказал. Так что можно и расслабиться.