Крапленая карта мира - Антон Леонтьев

Вечером того же дня Дмитрий, планировавший вернуться домой не позднее десяти вечера, задержался. Нужно было уладить несколько срочных вопросов и сделать важный звонок в Москву. Это требовало полной конфиденциальности, поэтому для всех сотрудников аппарата рабочий день закончился. Было около половины двенадцатого, когда Дмитрий, завершив все дела, собрался уходить. Он прошелся по верхнему этажу пустынного здания губернаторской резиденции. Машина уже ждала его внизу.

Внезапно внимание Дмитрия привлекла полоска света, пробивающаяся из-под двери одного из рабочих кабинетов. Он распахнул дверь, чтобы выключить свет, и увидел свою секретаршу Наталью. Она работала с ксероксом, который бесшумно выплевывал копии документов.

– Наташа, что вы здесь делаете? – спросил Черноусов.

Секретарша побледнела и судорожно попыталась выключить копировальный аппарат.

– Дмитрий Николаевич, я… готовлюсь к завтрашнему совещанию глав районов области, делаю нужные копии…

Черноусов ни на мгновение не поверил Наталье. О том, что все готово к совещанию, она доложила ему всего несколько часов назад.

– Разумеется, Наташа, – произнес он как можно более спокойно. – Спасибо за ваше трудолюбие. Я ухожу, не забудьте выключить свет и запереть двери, когда тоже уйдете.

На лице секретарши отразилось облегчение. Дмитрий вышел и затаился в темноте. Эта стерва делает копии каких-то секретных бумаг. На кого она работает?

Прошло еще около сорока пяти минут, прежде чем Наталья вышла из офисного помещения. В руках у нее был пухлый кейс. Она осмотрелась, заперла кабинет и пошла в архив. Дмитрий двинулся за ней. Наталья быстро положила на место бумаги, затем вытащила мобильный телефон.

– Они у меня, – тихо произнесла секретарша. – Когда будут деньги? Он сегодня меня едва не застукал. Больше я не буду рисковать. Ясно…

Он нанес ей удар по затылку, когда Наталья, закончив разговор, пыталась положить телефон в кейс. Ее тело рухнуло на пол. Дмитрий распотрошил содержимое кейса. Так и есть, эта тварь работала на конкурентов или на компетентные органы. Копии документов по приватизации, большая часть их противоречит законам. Как долго секретарша работала и на кого?

Дмитрий попытался привести женщину в чувство. Она слабо зашевелилась. Дмитрий достал свой сотовый и приказал личной охране немедленно прибыть в архив. Затем он позвонил Вере и произнес:

– Милая, завтра я устраиваю важное совещание, мне нужно поработать с документами. Ложись спать и не жди меня. У тебя есть ко мне разговор? Хорошо, поговорим утром, целую.

– Берите эту стукачку и живо в машину, – распорядился он. – Вызовите Стаса из аналитического отдела. Ее везите за город, на дачу. Она должна сказать все, что знает.

Домой Дмитрий вернулся только под утро. Наталья раскололась сразу же, даже не пришлось применять силу. Женщина на коленях умоляла Черноусова пощадить ее. С ней связались люди из ФСБ или какой-то иной структуры, она не знает, предложили большие деньги за то, чтобы она сделала копии некоторых документов. Она согласилась. Наталья знала совсем немного, бумаги она передавала всего два раза, она не хотела…

– Труп, как всегда, в цемент и в реку, – сказал Дмитрий, когда секретарша была мертва. – У нее, кажется, есть престарелые родители. Выделить им тысячу долларов и сказать, что их дочь уехала в долгосрочную командировку. Потом сделать так, чтобы создалось впечатление, что она умерла от несчастного случая далеко отсюда.

Дмитрий вернулся домой. Похоже, Вера спит. Ему не нравилось, что за ним началась охота. Кажется, покровители плохо защищают его. Он решил серьезно поговорить с Москвой.

На самом деле Вера просто прилегла, но не спала. Она ждала мужа, чтобы предупредить его об опасности. Он же, переодевшись и захватив сотовый, скрылся в ванной. Вера открыла глаза и поднялась с кровати. Машинально она положила одежду Дмитрия на кресло. Кровь. На рубашке и лацкане пиджака виднелись брызги крови. Что случилось?

Она подошла к ванной. Дверь была приоткрыта, она услышала обрывок разговора:

– Пришлось применить особые меры… Да, все, как обычно. Она исчезнет. Займитесь теми, кто копает под меня. Полечу я – полетите и вы, надеюсь, это понятно?

О каких особых мерах говорит Дмитрий, почему у него кровь на рубашке? Вера с гулко бьющимся сердцем замерла на пороге ванной. Звонок внутреннего телефона стегнул ее, как плетью. Она опрометью бросилась в спальню. Муж, дав отбой по сотовому, взял трубку внутреннего аппарата.

Вера осторожно сняла трубку параллельного телефона. Затаив дыхание она слушала, как мужской голос докладывал ее мужу:

– Дмитрий Николаевич, бочку с телом только что утопили в реке. Все в порядке.

Вера, чувствуя, как волосы шевелятся на голове от ужаса, не смея проронить ни слова, слушала страшный разговор. Тело… Убитая женщина… Бочка с цементом… Утоплена в реке… Это звучало, как фразы из плохого триллера. Дмитрий говорил вполне буднично, как будто все это для него не впервой. Кровь на рубашке и пиджаке… Им заинтересовалась ФСБ.

Когда Дмитрий, приняв душ, нырнул под шелковое одеяло, Вера, как и прежде, лежала с закрытыми глазами в расслабленной позе. На самом деле ее сердце учащенно билось. Рядом с ней лежит преступник, рядом с ней убийца. И она любит этого убийцу, вот что самое страшное!

Дмитрий поцеловал спящую жену и провел по ее лицу рукой. Вера едва сдержалась, чтобы не вздрогнуть. У него руки в крови… Неужели майор Никонова права? Вера долго не могла заснуть, и только когда серый рассвет забрезжил в окнах, ее сморил тяжелый сон.

Утром, глядя на веселого и улыбающегося Дмитрия, Вера никак не могла поверить в то, что пришлось пережить ночью. Как ей хотелось, чтобы телефонный разговор оказался дурным сном, кошмаром, фантасмагорией. И все же это была правда.

Когда она узнала о том, что личная секретарша мужа Наталья внезапно уехала в командировку на несколько месяцев, она поняла, кто жертва. Невозможно! Ее муж не может быть убийцей, он все так же обнимал и целовал ее, так же нежно относился к сыновьям. Для всего есть невинное и логичное объяснение!

– Ты чувствуешь себя неважно, дорогая? – спросил Дмитрий, внимательно глядя на жену. Вера испуганно вскочила из-за стола.

– Голова болит, – неопределенно ответила она. – Я пойду прилягу.

Оставшись в особняке одна, Вера мучительно долго принимала решение. Что же теперь делать? У нее не было улик, только несколько фраз, подслушанных случайно. Может быть, она что-то не поняла и речь шла не об убийстве? Нет, она поняла все так, как есть. Подозрения, интерес ФСБ к Дмитрию, разговор со старухой в парке – все это звенья одной цепи.

Вера обнаружила в кармане пальто белую карточку с несколькими телефонами. Дрожащими пальцами она набрала один из номеров. Бодрый голос ответил ей, что она попала в региональное отделение Федеральной службы безопасности. Вера моментально повесила трубку. Но они хотят, чтобы она предала Дмитрия. Она не может этого сделать. Хотя бы потому, что он ее муж. Только теперь, многие годы спустя после их свадьбы, Вера поняла, что безнадежно любит Дмитрия. Раньше это была романтическая влюбленность, потом – благодарность за то, что он выбрал именно ее. Сейчас это походило на затянувшееся сумасшествие. Она никогда не сможет причинить Дмитрию вред. Может быть, он и убийца, и вовсе не тот, за кого себя выдает, но от этого она не станет любить его меньше.

Кроме Дмитрия, у нее есть два сына. Если она предаст их, то прежняя жизнь разрушится. Она останется одна, совсем одна. Дмитрий, когда узнает о ее предательстве, отвернется от нее. Или даже убьет.

Решение было принято за какие-то доли секунды. Она не хочет ничего знать о делах мужа, он по-прежнему останется для нее самым желанным, самым добрым и честным человеком на свете. Людям из ФСБ, если они снова попытаются склонить ее к предательству, она ответит, что не собирается заниматься подлыми делами.

Головная боль, тупой иглой засевшая в затылке, отступила. Вера поняла, что это единственно правильное решение. Она останется с Дмитрием при любой ситуации, поддержит его, никогда не бросит. Даже если он и не любит ее, она обожает и боготворит его.

Вера поднялась на второй этаж, где находилась секретная комната. В небольшом помещении хранилась ее коллекция кукол. Она занялась собирательством в раннем детстве. Теперь с застекленных полок, из витрин на нее, не мигая, смотрели сотни глаз. Маленькие и большие, одетые в вечерние туалеты и в крестьянкое платье, сделанные из фарфора, дерева, тряпок и даже железа – все они давно стали для Веры родными. У каждой из кукол было имя, была родословная и своя судьба. Например, вот эта принадлежала когда-то дочери Жозефины Богарнэ, Гортензии. А с этой крошкой играла одна из последних испанских инфант. Куклы всегда понимали Веру, никогда ее не обижали. До того как у нее появились дети, они были ее детьми. Дмитрий равнодушно относился к увлечению жены, считая его, впрочем, неплохим способом размещения капитала. Коллекция застрахована на умопомрачительную сумму, но Вера не могла представить, что когда-нибудь ее куклы исчезнут.