Родить Минотавра - Сергей Шведов

– Я же сказал, что мы приняли меры. Вы слишком неуклюже работали, уж извините за откровенность, уважаемый. Вы предлагаете нам серьёзное дело, в то время когда не урегулировали проблемы внутри своей команды. Извините, Иван Иванович, но так дела не делаются. Дошло до того, что ваши портреты в газетах печатаются. – Что вы имеете в виду? – А вот полюбуйтесь, – протянул Тяжлов газету собеседнику. – Я этого Резанова знаю. У него на вас собрано целое досье. Представляете, что будет, если всё это начнёт появляться в газетах в разгар предвыборной компании. Вы нас скомпроментируете в глазах избирателей.

– Я знаю и о другом компромате, но уже на вас, – зло прищурился Иван Иванович.

– Если ваш отморозок Астахов продаст нас паленовцам, то сегодняшний разговор теряет смысл. Мы проиграем выборы. – Советуете обратиться к паленовцам? – ехидно спросил Иван Иванович.

– Не надо блефовать, уважаемый, – резко возразил Тяжлов. – Мы отлично знаем, что за паленовцами стоят недруги ваших покровителей, и договориться с ними вам не удастся.

– Иными словами, вы отказываетесь? – жёстко спросил Атемис. – Ну почему же, – удивился Тяжлов. – Утрясите свои дела, угомоните сподвижников, предъявите нам свои ресурсы. Заинтересуйте нас, в конце концов, и мы вполне можем договориться. Всего хорошего, Иван Иванович. Я буду ждать вашего звонка.

Логово «зверя'» покинули без приключений. Николай Ефимович был разочарован встречей, и этого своего разочарования от Корытина не скрыл. Садясь в машину, он сказал:

– За кого они нас принимают, эти столичные умники? – Хотите сказать, что и без нашего вмешательства не стали бы с ними работать? – спросил Корытин.

– Конечно, не стали бы, – спокойно отозвался Тяжлов. – Эти готовят большой чёс, а нам здесь жить.

– Иными словами, большому чёсу вы предпочитаете долгосрочную ренту. – Именно, молодой человек. Нас называют удельными баронами, боярами-вотченниками. Но, между прочим, выгоднее иметь своего боярина, чем присланного на кормление из центра воеводу. Этот воевода приведёт за собой целую дружину атемисов, которые в два счёта разорят всю губернию.

На Корытина рассуждения областного управленца произвели известное впечатление, и на следующее утро он не замедлил поделиться своими мыслями по этому поводу с Чеботарёвым. Виктор слушал опера хмуро и сосредоточенно, изредка кивая головой в знак согласия.

– Ты всех Халиловских боевиков установил? – Шестерых вычислили, – сказал Корытин. – Похоже, Халилов пытается стравить Ускова с Суминым и воспользоваться плодами их кровавой вражды. Я смотрел сводку по городу, сегодня был убит один из ближайших к Ускову отморозков, некто Тетеря, в миру Терентьев Михаил Савельевич. Убит выстрелом в голову на выходе из контролируемого суминцами кабака.

– Убийца с места происшествия скрылся? – Скрыться-то он скрылся, но недалеко. Вскоре был задержан по наводке какого-то доброхота, пожелавшего остаться неизвестным. В багажнике машины задержанного нашли ещё тёплый пистолет, из которого был застрелен Тетеря. А незадачливым стрелком оказался Старик, он же Старцев Валентин Иванович, правая рука Сумина. Естественно, Старцев свою вину отрицает, более того, аж слюной брызгает. Я имел возможность перемолвится с ним словом, человек прямо потрясён чужим коварством. Я ему подбросил пищу для размышлений, вскольз упомянув имя Халилова.

– Будем выходить на паленовцев, – сказал Чеботарёв. – Займись Горячевым. Иначе они в раже сбора компромата подставятся под бандитские пули.

Политикой Корытин не интересовался, но с политиками ему сталкиваться приходилось. А Горячева он знал неплохо, учились в одном юридическом институте. Друзьями не были, но отношения поддерживали. Однако старый знакомец визиту Корытина в свой деловой офис не только не обрадовался, но даже огорчился.

Паленовцы, потеряв в усобице шефа и проходного кандидата, сходить с дистанции не собирались. Однако и называть имя своего избранника не торопились, исподволь подготавливая электорат к появлению нового и, надо полагать, не противного лица. Сам Горячев в губернаторы пока не годился, но был заметной фигурой как в Паленовском стане, так и на губернском политическом олимпе.

Горячев был относительно молод, едва перевалило за тридцать, но расчётлив. Внешность имел благообразную, но с решительным изгибом тонких губ. Целеустремлённость за своим знакомым Корытин признавал, относительную порядочность тоже, но считал слишком суетливым и непоследовательным для роли, которую тот собирался играть.

– Собрал пятьсот тысяч долларов? – с порога огорошил хозяина гость. – Но позволь, – возмутился Горячев. – Какие пятьсот тысяч? Ты что, с ума сошёл? – Не темни, Валера, – усмехнулся Корытин, присаживаясь к столу. – За эти деньги ты не компромат получишь, а пулю в лоб.

Горячев сначала побагровел, потом побледнел, принялся было суетливо перебирать бумаги, но бросил и это занятие. Корытин за нервическими движениями старого знакомого наблюдал сочувственно.

– Не знал я, что ты на нынешнюю власть работаешь, – угрюмо бросил Горячев. – Брось, Валера, – отмахнулся Корытин. – Если бы я работал на губернатора, ты бы давно ужё куковал на нарах. Тех троих, в тупике, сбили на твоей машине, всё было обставлено так, чтобы подозрение пало именно на тебя.

– Но я же ни сном, ни духом…

– Вот полюбуйся, – протянул Корытин хозяину газеты. – Здесь фотографии старца, подставившего Паленова под пули снайпера. А это он в кругу похитителей твоего автомобиля. Этот Иван Иванович пытался договорится с Паленовым? – Видел я его. Но нам его угрозы и предложения показались несерьёзными.

– А предложения Астахова? Компромат-то хоть стоящий?

Горячев собрался было отнекиваться, но, с минуту подумав, решил не искушать судьбу.

– Откровения из области фантастики. Чёрт его знает, как они умудрились Дерюгина раскрутить, на вид крепкий вроде мужик. – На всякого мужика есть своя технология. Найдётся и на тебя, Валера. – Никто меня пока не шантажировал. Если, конечно, не считать за шантаж твои угрозы.

– Я не шучу, Валера. Без нашей помощи тебе из угла не выбраться. Для жреца Атемиса жизненно необходимо завладеть этой кассетой, и в средствах он церемониться не будет.

На лице Горячева откровенно проявились сомнение и недоверие. К сотрудничеству с правоохранительными органами он явно не был склонен. Не исключено, что вся его будущая политическая карьера зависела от того, сумеет ли он прибрать к рукам компромат. Сотрудничество с органами для Горячева в данных обстоятельствах означало полную потерю политического веса и без всякой надежды восстановить его в будущем.

– Я подумаю. Спасибо, что навестил.

У Корытина создалось впечатление, что Горячева уже кто-то предупредил об опасности, и не только предупредил, но и пообещал вооруженную поддержку. Этим человеком мог быть либо Певцов, либо Резанов.

Вернувшись в кабинет Чеботарёва, Корытин изложил ему свои сомнения: – Придётся нам, Виктор Васильевич, разгребать трупы. Арестовать всю эту банду мы не можем, нет улик. Предотвратить разборку тоже. Божественный бык с доктором наук, надо отдать им должное, очень тонко разыгрывают свою партию.

– Мы обязаны предотвратить кровопролитие. – Естественно, – поддакнул Корытин. – Я и сам по натуре гуманист. Но подставлять под пули своих ребят ради сохранения жизни отморозков и политических авантюристов, я не буду.

– Никто от тебя этого и не требует, – спокойно отозвался Чеботарев.

Астахов приходу Резанова не обрадовался, но и удивления не выказал. Видимо, Агния уже успела намекнуть муженьку, что старый его приятель жив-здоров и жаждет с ним встречи.

Резанов оглядел знакомое помещение и присел в кресло. Астахов сидел у стола и держал под рукой пистолет. То ли боялся гостя, то ли ситуация сделала его настолько пугливым, что без оружия он не мог уже оставаться ни секунды. В сортир, наверное, и то с пистолетом ходит, почему-то подумалось Резанову. Астахов за последние дни здорово исхудал, даже скулы ввалились, а глаза лихорадочно блестели. – Когда Агния сказала, что ты Костикова спровадил, я подумал, что лучшего убежища, чем этот дом, мне не найти.

– Я знал, что ты об этой Ксеньиной развалюхе вспомнишь. – Кассету я тебе не отдам, – твёрдо сказал Астахов. – Или отдам, но за полмиллиона долларов. Цена ей уже назначена, а мне всё равно с кого деньги получать, с тебя или с Горячева.

– Деловой человек. – Проповеди мне только не читай, Резанов. Я не старух граблю, а хищников. – Кассета у тебя при себе?

– Я не настолько тебе доверяю, – усмехнулся Астахов. – У тебя ведь хватит духу пристрелить старого друга. Стреляю я хуже тебя, Серёжа, но соображение имею.

Резанов знал Астахова десять лет и поведению его не очень удивился. Лёшка всегда по натуре был картёжником. Он даже к Агнии относился как к ставке в игре с судьбою. Если Агния с ним, то он на волне успеха, если вильнула в сторону, то на жизненном пути замаячила катастрофа. Астахов мог быть покладистым человеком, мог быть рохлей, но только до той поры, когда сделал ставку. С этой минуты игра забирала его целиком, а все остальные правила и нормы оставались за пределами его сознания.