Агент чужой планеты - Валерий Нечипоренко

Его подвижная физиономия исказилась страдальческой гримасой:

-- Вадим Федорович, я знаю, что не заслужил вашего доверия. И все же попробуйте понять... Клянусь, я не хотел вашей смерти! К тому моменту я осознал, что совершил дикую глупость и что ее надо немедленно исправлять. У меня сложился новый план. Я собирался идти к вам с повинной, но вы опередили меня, чего я никак не предполагал. Я был уверен, что на Лесной Даче мы в полной безопасности и время еще терпит. А когда вернулся из города и неожиданно увидел во дворе чужую машину, то страшно перепугался.

-- Чего вы там мелете?! -- поморщился я. -- Какая, к черту, чужая машина? Не станете же вы утверждать, что не узнали Нечитайлу? Того самого Нечитайлу, с которым вы не раз ездили по своим грязным делишкам.

-- Хлебом клянусь! -- экспрессивно воскликнул он, глядя мне прямо в глаза. -- Я неглупый человек, уверяю вас, Вадим Федорович, но страх совершенно парализует мой рассудок. Я видел -- чужая машина, чужие люди, надо спасаться, и действовал как в бреду. Это не я стрелял, Вадим Федорович. Стрелял мой страх. Я не сумел совладать с ним. И поэтому не устаю благодарить судьбу за промах.

Страх... Мне тоже знакома его парализующая сила. Первые минуты пребывания в плену у Кителя, торжествующий Макс с окровавленным куском уха, взрывающийся на горле обруч до сих пор являются мне в ночных кошмарах.

-- Ну и где же вас носило семь лет? Почему объявились именно сегодня? Тянули срок?

-- Бог миловал! -- Он мгновенно вытянул руку и постучал костяшками пальцев по деревянной столешнице. -- В разное время неприятностей с милицией у меня хватало, но осужден не был ни разу. Перед законом я чист, Вадим Федорович. Имейте это в виду.

-- На кой черт мне это нужно!

-- Как знать... -- опять загадкой ответил он и продолжал: -- После того случая мне пришлось бежать. Обосновался в другом городе. Залег на дно. Вот тут-то, извините, ваши денежки и пригодились. Окольными путями узнавал, как идет следствие по известному вам делу. Я был счастлив, когда выяснилось, что вы не только не пострадали, но и даже в свидетелях не числитесь. Я был восхищен той ловкостью, с какой вы избежали ненужной огласки. -- (А умел он льстить, мерзавец.) -- Именно тогда я до конца осознал всю мощь вашего таланта, достойного преклонения. Но вернуться в город я не мог, ведь меня искали. Макс и Харитон рассказали все. Я проходил как соучастник убийства. Но затем у следствия возникла другая версия, и обвинение было предъявлено только тем двоим. Я остался в стороне.

-- Вы ловкий пройдоха, Саныч!

-- В тот раз мне просто повезло.

-- А сколько получили они?

-- Макс -- десять, Харитоша -- восемь.

-- Хм! Меньше Кителя?

-- Да, ведь Китель совершил преступление против государства.

-- Однако! -- Послушала бы его моя матушка! Прищурившись, я посмотрел на Саныча:

-- А вам не жалко своих приятелей? Все же они угодили за решетку по вашей вине.

-- Они получили свое! -- В его мягкой интонации промелькнули жесткие нотки. -- За ними много чего есть другого, особенно за Максом. Если между нами, он свободно тянет на вышку.

-- Убийство?

-- Много чего, -- потупясь, отвечал Саныч. -- Я тысячу раз говорил: в делах нужны деликатность и культура, тонкий подход. Тупая жестокость к добру не приведет. За нее рано или поздно придется платить. Вот они и расплачиваются. Это справедливо.

-- Вы, Саныч, прямо-таки невинная овечка. А Нечитайло-то на вашей совести.

-- Нечитайлу жалко, -- горестно вздохнул Саныч. -- Положительный был человек. Хозяйственный. Семьянин. И механик хороший. Не чета разной шантрапе. Я очень его уважал. И не желал ему зла. Да, видать, такая ему выпала судьбина.

-- Должно быть, сейчас он переворачивается в гробу. От умиления.

Саныч, потупясь, проглотил шпильку.

-- Ваши десять минут истекли, -- напомнил я.

-- Заканчиваю, -- встрепенулся он. -- К тому времени, когда все улеглось, мои траты сравнялись с моей наличностью. Я мечтал засвидетельствовать вам свое глубочайшее уважение, но являться с пустыми руками было стыдно... Прошло несколько лет, прежде чем я собрал необходимую сумму. Но идти к вам только с деньгами? Только со словами восхищения, которые вы, конечно же, посчитаете ложными? -- Он поморщился, как от зубной боли. -- Я понял, что обязан оказать вам услугу, такую важную, чтобы вы безоговорочно оценили мою преданность. Находясь в тени, но поблизости от вас, я ждал подходящего случая и наконец дождался. Сегодня я с лихвой уплачу проценты на весь капитал, которым временно попользовался.

-- Вы ошиблись, милейший, я не ростовщик. -- Мой тон был холоден как лед. -- Пожалуй, и я сделал ошибку, пустив вас в дом. Ничего принципиально нового вы мне не сообщили. Извольте выйти вон! И благодарите Бога, что мне лень звонить в милицию.

-- Еще полминуты! -- взмолился Саныч, заламывая свои тонкие пальцы. -- У французов есть меткая поговорка: "Ищите женщину". Мне не раз доводилось убеждаться в ее мудрости. Решив оказать вам достойную вас услугу, но не зная, как приступить к делу, я обратил внимание на женщину, которая все эти годы была рядом с вами. Я сразу же понял, что она, к сожалению, не ценит вас. Зная немного о ее прошлом, я предположил, что она может стать серьезным источником опасности для вас и нанести удар в спину. Увы, я не ошибся.

Лучше бы он не говорил этого! Значит, он следил еще и за Алиной? Этот чертов соглядатай посмел сунуть свой длинный и тонкий, будто навсегда сдавленный невидимой прищепкой, нос в мою личную жизнь?!

Ну и что он собирается мне выложить? Что у нее есть любовники, которых она принимает в уютном гнездышке, приобретенном на мои деньги? Что она ласкает этих подонков жарче, чем меня? И он взялся открыть мне глаза на это? Ду-урак!

Ах, будь со мной блокиратор!

Но тут Саныч, выдержав мой раздосадованный взгляд, произнес четыре слова:

-- Женщина знает вашу тайну.

-- Что-о? -- Я невольно вздрогнул.

-- Она знает вашу тайну, -- твердо повторил он.

-- Не пойму, о какой тайне вы толкуете?

-- Она знает о некоем удивительном фонарике.

У меня невольно перехватило дыхание. Алине известно про блокиратор? Да не может быть! Каких только мер предосторожности я не принимал, чтобы уберечь его от чужого глаза!. Я хранил его среди своих рукописей, к которым Алина испытывала полнейшее равнодушие. Это-то и казалось надежной защитой. Но с другой стороны, ее неискоренимая привычка тайком шарить по углам...

Однако откровенничать с Санычем я не собирался.

-- Ваши слова для меня -- загадка.

-- Вам виднее, -- понятливо отозвался он. -- Лично я не желаю знать, какими способами вы вершите свои чудеса. Я дошел до границы дозволенного и почтительно остановился у нее. Дальше -- запретная зона. Это не мое дело, и я уже забыл о своих словах. Но женщина знает. Она решилась переступить черту: завладеть вашим имуществом, а вас убить. Это должно случиться сегодня вечером. Вот почему я осмелился побеспокоить вас.