Полное собрание сочинений. Том 21. Мир на ладони - Василий Песков

Сома не так уж сложно посадить на крючок, умело надо его извлечь из воды.

С одним я боролся больше шести часов. Измотали друг друга мы основательно. Сом всплыл, и я, как кошку, погладил его по спине. А когда вывел на отмель и забагрил, в изнеможении лег и чуть не уснул тут же на берегу».

Николая Алексеевича Багринцева зовут на Верхнем Дону «профессором по сомам». И он действительно знает об этой характерной для Дона рыбе много всего интересного.

Сом, по рассказам «профессора», рыба оседлая — бывает, всю жизнь проведет в одной яме на глубине, выбираясь из нее на охоту метров на триста всего. При этом есть у сомов излюбленные пути, на которых их надо стеречь. Кормится сом в основном в темноте. И лучшее время для ловли — зори, вечерняя и утренняя.

Чем кормится сом? Кажется, нет еды, какой бы он пренебрег. Ест все, вплоть до падали. «Я находил в брюхе сомов меньших его собратьев, ест он налимов, лягушек, ракушек, ловил я сомов, набитых раками или мелкой рыбешкой. Рыбу глотает всякую, какую поймает. Плывущая утка может стать добычей большого сома. Однажды в брюхе «танкиста» нашел я бобренка. Не байки, что может сом напасть на вошедшего в воду ребенка, схватит опущенную в воду руку взрослого человека. На кукане сидящий сом кусается, как собака. Зубы его не крупные, но частые, вроде щетки из стальных проволочек. Оплошаешь при ловле — кожу спустит с руки».

Сом неловок в воде. Медленно проплывая, хватает хайлом своим все, что «плохо лежит», либо охотится из засады. При ловле маленьких рыбок прибегает сом к хитрости. Схоронившись в корягах или же за камнями, шевелит большими усами, привлекая рыбешек, и в нужный момент открывает зубастую пасть.

«На что сомов ловят?.. Много есть всяких советов вплоть до жареных воробьев на крючке.

Конечно, сом может это «жаркое» схватить. Я же смотрю, какая для сомов пища в данном месте естественная, и сажаю на крюк чаще всего пескаву, лягушку, иногда рака или налима, короче, все, что сом выбирает на дне».

Я прошу Алексеича рассказать о романтической ловле сомов на «квок». Он об этом «надежном средстве» говорит снисходительно. «Да, в короткое время в начале лета можно привлечь сома бульканьем нехитрого деревянного инструмента с названием «квок». Резкое (с ударом) погружение палочки в воду рождает звук, каким самки сомов во время нереста подзывают к себе кавалеров. Я пробовал «квок», но не берусь говорить, что он сколько-нибудь повышает шансы ловца. Мы проводили с одним старичком испытанье: он «квокает» с лодки, а я с берега донкой ловлю. У него — ноль, у меня ж три сома…»

Интересна брачная жизнь у сомов. В начале лета, когда вода прогреется и станет прозрачной, сомы собираются на места гульбищ с названием «тырло». Участвуют в играх рыбы возрастов разных, но самки, наблюдающие состязания самцов по плаванью и проворству, выбирают партнеров сообразно своим размерам.

Влюбленные удаляются с «тырла», продолжая, однако, игры. «Они обвиваются друг о друга и плавают рядом, причем каждый берет в пасть ус своего партнера».

Самки больших сомов мечут примерно с ведро мелкой (с просяное зерно) икры. Развитие жизни в икринках самец и самка охраняют дней десять и расстаются затем до новой любовной поры.

Солнце катится на ночлег, и мы собираемся на рыбалку. Полчаса езды по петлям пойменного проселка, и вот мы у Дона на Калитвянской яме. Широкий плес окаймлен лесом. На воде лодки дневных удильщиков. Плывут по Дону первые желтые листья — знак того, что сомы скоро лягут в спячку. Пока же они продолжают ловиться.

Сколько сомов на яме, никто не скажет, но Алексеич знает: они тут есть. Он знает также пути, по которым сомы ходят к ночи кормиться.

Некоторых по повадкам он даже «знает в лицо», много раз видел, как, играя, сомы всплывают, подобно подводным лодкам, к поверхности, становятся «колом», показывая то голову, то плоский хвост. Крупных сомов тут называют «танкистами» потому, что во время войны над ямой была переправа и будто бы несколько танков остались на дне. Сомы очень любят речные коряги. На Дону их немного. И все, что оказалось в яме от военной поры и утонувшего позже парома, очень для них привлекательно щелями, нишами, промоинами. Сюда сомы устремляются, попав на крючок, и, если «танкист» окрутил леску вокруг какой-нибудь железяки, вытянуть его невозможно. Иногда сомы рвут современные крепкие лески и живут с крючками в губе. Это им, конечно, мешает.

Николай Алексеевич видел однажды на мелководье, как сом терся губой о камень — пытался избавиться от крючка…

Пора настраивать снасти. Алексеич с сыном на утлой маленькой для этой реки плоскодонке плывут в отдаленье от берега, опуская в воду донные удочки. На конце лески умеренно крупные крючки с наживкой, а выше — лепешки свинцовых грузил. «Почему-то сомы иногда глотают грузила. Я решил крепить к ним крючки и таким образом повышаю уловистость снасти».

Каждая леска отводится к берегу, проходит над тонким колышком-сторожком, снабженным маленьким колокольчиком, и вяжется к дереву или же крепкому колу. Шесть донок на расстоянии тридцати шагов друг от друга заброшены в реку. Теперь надо ждать.

День угасает. Зеркало Дона из синего становится розовым, потом темно-красным, потом начинает отражать звезды. Изредка на зеркальной глади появляются большие круги. Это сомы всплыли к поверхности «размяться перед охотой».

Говорим теперь тихо, прислушиваясь, не зазвенит ли где колокольчик, сделанный из донышка гильзы крупнокалиберного пулемета.

«Скорее всего, подойдет к крайней удочке», — предполагает Николай Алексеевич, ориентируясь по каким-то понятным только ему приметам.

Освещая тропу по крутому берегу Дона фонариком, находим местечко вблизи крайней донки.

Лес за спиной и на том берегу таинственно-темный. Темна и вода. Но вот как раз над местом, где во время войны была переправа, красным арбузным ломтем повисает луна. По воде от нее бежит золотая дорожка, и то и дело видишь круги гуляющих под луною сомов.

Как и предполагалось, зазвенел колокольчик крайней из донок. В свете фонарика видно, как звенит бронза и гнется под колокольчиком тонкий сигнальный прутик. «Профессор» не спешит. Спустившись с обрыва к воде, он ждет, когда леска наклонит прутик до самой земли. Это означать будет: сом уже на крючке, и надо его вываживать, стараясь не опрокинуться в воду. «Багор!..» — возбужденно кричу я сидящим у донок друзьям и слышу, как, пыхтя и падая в темноте, мчатся они с багорчиком.

«Танкист»?» «Да нет, «пехотинец», — отвечает Николай Алексеевич и бросает на берег соменка килограммов на пятнадцать-шестнадцать…

«Нет рыбы безобразней сома», — пишет классик уженья рыбы старина Сабанеев.

В самом деле, своеобразен этот житель воды без единой чешуйки на теле. Кажется, состоит он из очень большой головы и очень большого хвоста. У нашего пленника темная лоснящаяся спина и желтовато-белое брюхо со вздутьем кулака в три. «Чего-то уже налопался», — говорит Алексеич. Сом усат. Глаза по бокам головы маленькие. Раскрыв палочкой пасть, видим две полукруглые щетки мелких зубов…

Звенит еще один колокольчик. На этой донке сомик-малыш килограммов на пять. Меньших Николай Алексеевич отпускает, но этого забирает. Все, «показательная» ловля сомов состоялась. На часах десять. В другое время Алексеич заночевал бы на берегу, сквозь дремоту улавливая звон колокольчиков. Но надо еще как следует поговорить возле лампы, и мы сматываем донки.

Дорога домой опять петляет в пойменных зарослях. Они тут богаты разнообразной жизнью.

В свете фар перебежали дорогу два молодых лося, потом заяц, оказавшись в полосе света, присел испуганно, не зная, что предпринять. Потом кабаны пробежали. «Есть волки?»

«Есть…» — отвечает сын Алексеича Михаил, любящий больше ружье, чем удочку. Миша еще не знает, что через пять дней после нашего отъезда с Дона любимую гончую Динку волки разорвут почти у него на глазах.

Посетив на Верхнем Дону еще несколько привлекательных мест, на прощанье заехали мы в Гороховку. Николай Алексеевич достал из большого морозильного «сундука» знакомого нам сома. «Везите — до Москвы не оттает». С воронежским шофером ножовкой мы распиливаем сома пополам: одному — голова, другому — хвост.

«А больших, как бревна, поперечной пилой приходилось разделывать», — говорит Николай Алексеевич, наблюдая нашу работу.

По вкусу сомятина — на любителя. Сам похититель сомов из воды предпочитает есть жареных окуней, плотву и лещей, сомов же отдает по заказу на свадьбы, друзьям или если приедет к Дону какое начальство. Сом — рыба видная, славная, всем хочется на нее поглядеть. А лесничий в Гороховке любит сомов ловить, отдает им все свободное время и по праву слывет лучшим донским сомоловом.

 Фото автора. 19 октября 2001 г.