Ракета в морг - Энтони Бучер

— Спасибо, — проговорил он, наконец. — Вы очень помогли мне. Постараюсь когда-нибудь отплатить тем же.

— Хотелось бы мне, чтобы вы отвечали за дорожное движение. Я не планирую совершать убийство.

— Не унывайте, — сказал Маршалл. — Никогда не знаешь наверняка.

* * *

Туманное покусывание в мозгу усилилось. Это была безумная идея, слишком дикая, чтобы упоминать её кому-нибудь из сослуживцев, быть может, слишком дикая даже на вкус Леоны. Сестра Урсула была единственной из пришедших к нему на ум, кто не заулюлюкал бы в ответ.

Он достал запоздалую телеграмму из Чикаго, так озадачившую его, когда он получил её час назад, и перечёл. Она начинала обретать смысл. Соответствовала тому, другому фрагменту. Если бы он только мог получить какое-нибудь прямое доказательство…

Первой остановкой стала публичная библиотека. Он пролистал карточный каталог, прочёл записи под заголовком “Фоулкс, Фаулер Харви (1871–1930)”, выписал два телефонных номера и отправился в отдел истории и биографики.

Сначала он заказал “Кто есть кто” за 1928–1929 годы. Прочитав там запись, он кивнул. Подтверждение было не полным, но идея, по крайней мере, не опровергнута. Затем он принялся торопливо листать две толстые книги. Сумасшедшая идея смотрелась лучше, чем когда-либо.

Следующей остановкой стало бюро регистрации рождений и смертей. Выйдя оттуда спустя полчаса, он сиял столь же ярко, как когда родился его сын.

6

Когда сестра Урсула вернулась в монастырь, в патио курил трубку лейтенант Маршалл. Завидев её, он вскочил на ноги и нетерпеливо подошёл.

— Сестра, — воскликнул он, — кажется, я что-то нашёл! И если это сработает, мы освободим и оправдаем Мэтта быстрее, чем тот недоумок из Пасадены успеет сказать “лейтенант Келло”.

Сестра Урсула счастливо улыбнулась.

— Расскажите мне об этом великом открытии, — призвала она. — Но прежде расскажите остальное. По возможности, быстро, но не пропуская слишком много. Терпение святого и изобретательность злодея не могли бы вытянуть связную историю из бедняжки Мэри. Пожалуйста, предоставьте мне все сведения, какие только сможете, чтобы я могла оценить по достоинству вашу новую находку.

— С удовольствием. Я сам смогу разобраться в своих мыслях, сестра, если изложу их вам. Вы задаёте правильные вопросы, и у вас есть чувство меры. Так вот. Посмотрим; до самой запертой комнаты вы знаете. А потом…

Он быстро, но содержательно обрисовал всё последующее развитие этого возмутительного дела вплоть до ареста Мэтта. И, рассказывая, он не переставал удивляться искусной уместности вопросов монахини и умелой быстроте, с какой она улавливала все факты.

Когда он закончил, она некоторое время молча размышляла, а затем проговорила:

— Всё достаточно очевидно, не так ли? Кроме одной детали.

— И этот пустяк — личность убийцы?

— Нет. Запертая комната. Личность убийцы вполне ясна. Но доказать обвинение против него и освободить Мэтта будет чрезвычайно трудно, если не преодолеть препятствие, поставленное этой “невозможностью”.

— А всё остальное очевидно? Мило. Тогда послушайте, что было сегодня: я напал на след, который, если он верен (и я молюсь за это), докажет, что смерть Уильяма Рансибла была не несчастным случаем, но важной деталью хорошо продуманного замысла. — Он сделал паузу, чтобы оттенить сказанное.

— Но, конечно, это было абсолютно ясно сразу. Однако расскажите, как вы собираетесь это доказать.

Маршалл ахнул.

— Я предпочёл бы, чтобы вы рассказали мне, почему это столь очевидно.

— Но ведь так и есть. Безупречная цепочка вероятностей указывает именно на это. Однако, если вы не возражаете, я хотела бы воздержаться от её оглашения. Она влечёт серьёзное обвинение, которое, думаю, ещё не пришло время выдвигать. Расскажите мне о своих находках.

Маршалл вновь раскурил трубку.

— Хорошо. Выглядит это так: с чего началось всё дело? С Джонатана Тарбелла и чёток. Мы ничего не знаем про Тарбелла — никаких связей, никакого досье в полиции, ничего.

— Совсем ничего, лейтенант?

— Ах да. Признаюсь, кое-что у нас теперь есть, и это помогло. Но, если вы что-то придерживаете, придержу и я; это лучше присовокупить потом. Давайте вернёмся к самому началу. Мы ничего не знаем о Тарбелле, кроме того, что у него был номер телефона дома, где находится квартира Фоулксов, и чётки, оказавшиеся собственностью покойной первой миссис Фоулкс-старшей. Теперь, если его смерть была не относящейся к делу сюжетной линией, никак не связанной с нападениями на Хилари, то капризы судьбы становятся слишком возмутительными. С этого мы начнём, и всё должно сойтись.

— Согласна, лейтенант. Зайду дальше, сказав, что если бы вы не расследовали смерть Тарбелла, не было бы и запертой комнаты.

— Пока я не уверен, что улавливаю суть. Но продолжим: Тарбелл связан с делом ещё в одном отношении. Мэтт Дункан однажды видел его у Картера, возможно, вместе с Рансиблом. Последующий расспрос хозяйки Рансибла и его друга-фаната выявил, что Тарбелл был его самым частым и близким спутником. И это ставит Рансибла в самый центр дела как главного героя, а не невинного прохожего. Если Тарбелл связан с Хилари, а Рансибл тесно связан с Тарбеллом, то, что бы ни говорили все Фоулксы, здесь есть некая общая связь.

— Согласна.

— Хорошо. Поэтому дальше я попытался узнать что-то о Рансибле: кто он, откуда, что делал. Последнее установить легко: он продавец в бакалейном отделе. Остальное — почти что невозможно. Никто не знает о нём ничего, кроме того, что он регулярно платит по счетам и пурист в своих взглядах на фантастику. В призывной карточке он не указывает никаких близких родственников. Но он начинает заполнять графу о других именах, но затем отбрасывает эту мысль. Получить конфиденциальную информацию от призывной комиссии — ад. Поверьте, я специалист в этом вопросе. Но призывник может этого не осознавать. Если ему тот момент было чрезвычайно важно скрыть другое имя (настоящее или выдуманное), если он был вовлечён в некое предприятие, требовавшее хранить это имя в тайне, то мог рискнуть подделать свои данные, чтобы не раскрыть эти сведения.

— Верно, лейтенант. И вы смогли что-то извлечь из того, что он начал писать?

Маршалл извлёк блокнот, отыскал пустую страницу и набросал закорючку Уильяма Рансибла.

— Немного похоже на “J”, — размышляла сестра Урсула. — Или, может быть… да, думаю, это начало заглавной “F”.

— Да. Я уверен в этом. И вдвойне уверен, потому что на сей раз наш убийца поскользнулся. Он зашёл слишком далеко. Кто-то побывал в комнате Рансибла до меня. Она была невероятным образом лишена любых личных бумаг, кроме пропущенной записки, подписанной Дж. Т. Я вернусь к её содержанию позже; пока что она указывает на ещё одну связь с Тарбеллом. Ни один человек не смог бы жить в