Феномен - Александр Шепиловский

Славно мы провели с Юлей время на Луне! В городке под гигантским защитным куполом били фонтаны и низвергались водопады, зеленели лужайки и дул искусственный, насыщенный запахами хвои и полыни ветерок. Небо было голубым, с легкими перистыми облачками. А ночью светилась настоящая, громадная серебристая Земля. Зрелище было незабываемое! Днем людей в городке было мало, все на работах в «морях» и подлунных шахтах. С двадцати часов по московскому времени народу становилось много. Музыка, песни, танцы и обязательно, куда не сунься, спортивные игры. При малой силе тяжести рекорды устанавливались высокие, при этом каждый воображал, будто он на земном стадионе.

Все было интересно на Луне. Мы гуляли в скафандрах, летали в прогулочных ракетках. В Море Дождей осмотрели наш восьмиколесный луноход на том месте, где он навечно остановился. Следы от колес были такими свежими, будто луноход только что катился. Побывали и на «Базе спокойствия» — месте посадки американского «Аполлона», видели следы первых на Луне людей — Армстронга и Коллинза, держали в руках оставленные ими медали с изображением пяти погибших к тому времени космонавтов. Были и в музее освоения Луны.

Перед отлетом на Землю нам подарили по кристаллу лунита, сверхтвердого минерала синего цвета. В знак нашей дружбы Юля предложила обменяться кристаллами. Я расчувствовался, меня охватил душевный порыв и я, не совсем складно, но зато решительно сказал:

— Как хочешь, Юля, а я люблю тебя!

И, странное дело, сразу успокоился.

— Вот как, — помедлив, ответила она. — Я вижу это, Саша.

— А жених твой, биолог из Могочи, не будет ревновать? — спросил я, подумав, что раз уж прорвало, так пусть прорывает до конца. Самое страшное уже позади.

— Все-то ты знаешь, сладкий ты мой человек, — засмеялась Юлия. — Не волнуйся, не будет. У него семья, мы учились вместе.

Владимир ждал нашего возвращения с беспокойством. Оторвавшись от массы встречающих, он побежал навстречу.

Глава 11

Над нашим институтом возвышалось замысловатое ажурное сооружение. Это благодаря стараниям Тараса шло строительство энергоблока для расширения диапазона действий Поты-Попы. Юлию сразу завалили вычислительной работой, а я был направлен в помощь к строителям, и поскольку не имел специальности, то использовался, как мы шутили с Володей, в качестве тягловой рабочей силы. Конечно, силы я не применял, но побегать вверх-вниз пришлось.

Я почти ничего не говорю о сотрудниках лаборатории Захаре и Архипе, супругах Марковых и других. Но как-то получалось, что вся моя жизнь и главные события были тесно связаны с Владимиром, Добрыней и Юлией. А относились ко мне все без исключения хорошо, старались предугадать каждое мое желание, помочь советом, ободрить словом и улыбкой. Лохматый до невозможности Захар, похоже, считал меня еще ребенком, ежедневно справлялся о моем самочувствии и настроении, хорошо ли я сплю и ем. Когда-то Захар был штурманом космического корабля, в передряги попадал, рекорды ставил. Потом всерьез увлекся пространством, переучился, интересные мысли подавал, усовершенствовал математический аппарат в расчетах. Еще будучи штурманом в одном из дальних полетов влюбился в девушку, туриста из Испании. В том же полете сыграли и свадьбу на планете Уран. У Захара большая семья, он любящий муж и заботливый отец. Друг его, сорокапятилетний Архип — один из авторов гипотезы о ка-спирали — холост. Ждет свою невесту — строителя нейтринных обсерваторий на Новой Земле. Невесту называет только Катенькой и считает ее самой интеллектуальной женщиной на свете. Но Катенька не может и не хочет бросать свою любимую работу, так же как и Архип не хочет уходить из института. Он обожает Владимира, верит ему и убежден, что именно они вернут на землю Потапова и Попова. Так и не могут соединиться Архип и Катенька, только влюблено воркуют по видофону и зовут друг друга к себе. Больше я Захара и Архипа не путал.

С окончанием строительства энергоблока все было подготовлено к проведению эксперимента, и с подключением питания сразу приступили к нему. Нужно было переместить доставленного с астероида орангутана обратно в Америку. Орангутана посадили в расширенный блок-отсек «Аленушки». Гек Финн и Люси со своими сотрудниками сидели наготове на другой половине земного шара на пляже и ждали появления у себя обезьяны, которая должна была переместиться в расчетную точку сферы, в которой НЕ БУДЕТ меня. Специальные видофоны обеспечивали широкообъемную непрерывную связь и отличную видимость. Мы видели небо, море, пляж, пальмы, будто сами находились в Западном полушарии.

Владимир встал за пульт управления.

— Внимание! Один, два, три — старт! Порядок. Что? Где он?

Приборы показали, что орангутана в блок-отсеке нет, но и на пляже в Майами он не объявился.

— Ошибка исключается, — сказал Добрыня и воскликнул. — О, смотрите!

Высоко в небе показался падающий орангутан и через несколько секунд с большой скоростью он врезался в песок. Гек бросился к обезьяне.

— Разбилась насмерть!

— Этого я и боялся, — мрачно сказал Владимир и с неприязнью посмотрел на Добрыню. — Я ведь говорил, что рекинг тяготения афликсирует …

— Да, говорил, и теперь я убедился. Прости меня, Володя. Но почему же бегемот всегда оказывался в одной плоскости с Александром? И на Бакане орангутан появился в одной плоскости, а тут вдруг в небе.

Они стали что-то доказывать друг другу, к ним подключились Гек Финн и Люси, начали употреблять незнакомые мне термины … Я лишь понял, что с определением третьей координаты у них неполадки, «по широте и долготе» орангутан появился точно, но оказался на высоте трехсот метров, ну, естественно, упал и разбился. Тяготение погубило его. Добрыня был уверен, что любое тело в момент перемещения «выныривает», стремясь к центру какой-то массы, чему препятствует вещество той массы, поэтому тело должно «вынырнуть» на ее поверхности, будь то земной шар, астероид или мой, как Владимир говорит, смешной диван. Но тогда было загадкой, почему в первый раз бегемот появился не на земле, а на моем балконе.

Через несколько дней провели повторный эксперимент. На этот раз рисковать животными не стали. Владимир для оригинальности где-то раздобыл помятый, старинный самовар. Гек Финн сказал, что в случае ошибки, самовар может упасть кому-нибудь на голову. Тогда решили отправить в Майами — по-моему, еще оригинальнее, чем самовар — мешок с сеном. Подготовили, отправили. И что же? Мешок и вовсе пропал. Долго ждали, не свалится ли он с неба. Не свалился.

— Копайте землю, — сказал по видофону Владимир. — Надо искать.