Над всей Испанией безоблачное небо (СИ) - Романов Герман Иванович

— Вполне разумно, не стоит устраивать кровопролитие, особенно когда населения и так не хватает. Лучше отправить соотечественников подальше, потихоньку приживутся на заморских территориях, и белых жителей там станет намного больше, чем арабов или чернокожих, — Асарола хмыкнул, но тут же стал серьезен, тихо пояснив:

— У Испании осталось мало колоний, причем их можно удержать, когда на «черном континенте» начнется всеобщая деколонизация…

— А разве такое возможно?

Кабесадаш пожал плечами, в голосе явственно просквозила ирония. Но посмотрев на испанского адмирала осекся. Спросил встревоженно:

— Когда? Ведь те же негры сейчас в дикости пребывают?

Вроде республиканец, но высокомерие к «людям второго сорта» явственно просквозило в словах. Вот только Асарола уже избавился от снобизма, и уже имел долгую беседу с Асаньей и Хиралем на этот счет. И стоило немало трудов, чтобы два доктора наук, один правовед, другой химик, крайне серьезно отнеслись к его словам.

— Это пока только кажется, дон Жозе. Для управления мы вынуждены привлекать местных жителей, следовательно, давать им образование — пусть не университетское, но все же достаточное, чтобы они познакомились с социалистическими учениями, а то, что белые люди в их глазах являются оккупантами и колонизаторами, они и так хорошо знают. Даже слишком хорошо, так как не походит года, чтобы наши колониальные войска не проливали там кровь, подавляя очередное народное восстание.

Слова прозвучали, и португалец в военно-морском мундире помрачнел. Ведь как не замалчивать проблему, она ведь от этого никуда не денется. А в отличие от Испании, его страна имела много колоний, в которых проживало около десяти миллионов человек, в то время как в метрополии чуть больше семи миллионов жителей. А вот в Испании положение несравненно лучшее — на 24 миллиона жителей страны, включая Канарские острова, Сеуту и Мелилью, что давно объявлены входящими в государство на общих основаниях, в остальных владениях едва наберется полумиллион человек, может тысяч шестьсот. И добрая половина из них мятежные рифские марокканцы.

— Давайте говорить откровенно, дон Жозе — Марокко мы не удержим, это показала Рифская война. Сеуту и Мелилью отстоим, случись новая война с маврами — у нас есть флот. Но не больше — слишком велики будут потери без всякой прибыли. Потому французы сильно испугались, когда узнали, что мы можем даровать независимость нашим марокканским владениям, как северным — я имею в виду рифскую часть, так и южным — Ифни и Тарфаю. По условиям соглашения с Францией, как только она откажется от протектората над всем Марокко, нам это нужно будет сделать по подписанному договору. Париж, поверьте, скоро станет перед этой проблемой, ровно через двадцать лет, не позже. Но может и раньше, если правительство в Мадриде сделает правильный выбор приоритетов. Мы сами заранее передадим эти земли, этот «камень преткновения», Франции, ведь она потому оказала нам помощь — как видите, я говорю откровенно! Не просто так — за соответствующую компенсацию — и пусть Париж с ними мучается!

Асарола рассмеялся, смотря на ошарашенного португальца — тот, понятное дело, не знал о таком «выверте» испанской дипломатии. А как иначе было получить военную помощь от Парижа, и чтобы Франция в самом начале «торпедировала» попытку создания «комитета по невмешательству в испанские дела». С немалым трудом удалось уговорить Асанью и Хираля, но те все же прислушались и сделали Парижу «заманчивое предложение», от которого, как говориться, «невозможно отказаться».

Продали, откровенно говоря, земли, и неплохой куш «содрали» за это. Помощь против мятежников пришла вовремя — оно того стоит. И от расходов избавились на содержание «регулярес», ведь своего рода испанские власти десять лет откупались от потенциальных повстанцев. Их теперь французы наймут на службу, может им помогут в боях против гитлеровцев — мавры боевиты и опытны, воюют жестоко.

— У нас останется Рио-де-Оро и Сигиет-эль-Хамра, площадью примерно в 260 тысяч квадратных километров, и с населением тысяч пятьдесят, максимум семьдесят кочевых берберов и сахарави. Вот туда и отправим на «вечное поселение» всех мятежников с семьями, и всю «Африканскую армию», во главе которой назначим генерала Франко. Так что со временем испанцев там станет намного больше, чем берберов, и обе «заморские территории» станут официальными провинциями Испанской Республики, «единой и неделимой». А там богатейшие залежи фосфоритов, и Канарские острова у побережья. А кочующих берберов в «регулярес» вербовать станем, пусть наши владения от соседних мавров защищают.

Асарола знал, что его слова прозвучали цинично — но в политике иначе нельзя, ведь он прекрасно знал, что произойдет в истории. А так Западная Сахара, населенная уже преимущественно испанцами-христианами не станет объектом неизбежной экспансии мусульман Марокко и Мавритании. И флот станет тому надежной гарантией — вся прибрежная полоса контролируется.

Имелась еще испанская Гвинея с островом Фернандо-По, с населением едва в двести тысяч человек, и там тоже найдется место для поселения «лишенцев» — вчерашних мятежников. Мадрид, даром, что там заправляли республиканцы и социалисты, не собирался терять колонию, которая в будущем могла стать крупнейшим экспортером не только традиционного какао с кофе и бананами с рыбой, но алмазов с нефтью…

Лиссабон

— Мир скоро изменится, дон Жозе, года через три грянет война, страшная и чудовищная по своим последствиям, и наши страны должны остаться от нее в стороне — ничего хорошего, кроме лишних проблем и напрасно пролитой крови, испанцам и португальцам не даст. Германия жаждет реванша, немцы хорошо помнят то унижение, которое им принес подписанный в Версале мир. И как «обкорнали» по нему территорию страны, передав населенные германцами земли французам, полякам и чехам. Так что первым сигналом к войне станет «аншлюс» — объединение рейха и Австрии в одно, единое государство. А потом настанет черед Судетской области — там проживают три миллиона немцев, которых передали под контроль шести миллионов чехов. Думаю, что Гитлер установит там протекторат…

— У французов союзные обязательства с чехами, они не могут их бросить на произвол судьбы.

— В Париже прекрасно помнят, какие потери понесла Франция в мировой войне — погиб цвет народа. Так что начнется политика «умиротворения» Германии — Эльзас и Лотарингию нельзя отдать, а вот Судеты вполне. Даже те померанские земли с Данцигом, что отошли Польше. Хотя поляки вряд ли на такое согласятся, и будут воевать — особенно когда Британия им даст свои гарантии. И учтите, дон Жозе — Гитлер не одинок в своих притязаниях, у него имеются серьезные союзники, и не только в Европе. Через месяц будет подписан «Антикоминтерновский пакт» с Италией и Японией — вот это и есть точка отсчета будущей войны!

— Я уже боюсь вас слушать, дон Антонио — вы говорите с такой уверенностью, будто вам ведомо будущее…

Португалец осекся и побледнел, увидев, что Асарола чуть кивнул. Какие могут быть шутки, не тот человек испанский адмирал, чтобы его обманывать. Кабесадаш вытер платком выступившие на лбу капли холодного пота, и охрипшим голосом произнес:

— Ах, вон оно что, выходит… Ведь вы знали, дон Антонио, как пойдет мятеж генералов в Испании?

— Да, дон Жозе. Потому предприняли меры, а то война шла бы три года.

— Теперь понятно, почему вы так быстро избавляетесь от марокканских земель. Когда грянет «большая война»?

— У нас есть три года, чтобы к ней хорошо подготовится. На всякий случай — сейчас такой вариант более чем возможен — у власти находятся не Салазар и Франко, а вы и Асанья!

— Санта-Мария, так к Берлину присоединятся Токио и Рим⁈ Но ведь их союз направлен против коммунистической Москвы⁈

— Не больше, чем «вывеска», чтобы скрыть настоящие намерения, достаточно почитать книгу фюрера. Грядет новая попытка «передела» мира, и куда серьезнее. Ведь силы сопоставимыми станут, а новые средства борьбы разрушительными — это касается авиации. Впрочем, когда японцы нападут на китайцев в следующем году после инцидента у моста Марко Поло, в этом убедится весь мир.