Полководцы Петра Великого - Алексей Васильевич Шишов

class="p1">Петр I первыми отправил в преследование оступавшей к днепровским переправам шведской армии и мазепинцам гвардейские полки, посаженные на лошадей, и драгунские полки под начальством генералов князя М.М. Голицына (старшего) и Р.Ф. Боуэра. На другой день вслед за ними с новыми полками поспешил генерал-поручик светлейший князь Меншиков. Он торопился, чтобы заключительный акт разгрома королевской армии Швеции не прошел без его деятельного участия. И самое главное: он понимал, что короля с Мазепой и многими тысячами уцелевших солдат упускать туда, куда они бегут, нельзя.

Шведы на пути своего бегства только на речке Кобылячке попытались остановить преследователей, но безуспешно. Когда русские драгунские полки и гвардейская пехота 30 июня подоспели к Переволочне, то они опоздали всего на три часа: Мазепа со своими людьми, а затем король Карл XII уже оказались на противоположном берегу Днепра.

Главная королевская армия оказалась перед выбором: или сражаться, имея видимое численное превосходство, или капитулировать (как твердо потребовал от них князь М.М. Голицын), сложив личное оружие и знамена, штандарты перед победителями в баталии под Полтавой. Шведы, брошенные своим монархом, выбрали второе: морально они были уже сломлены на поле битвы под Полтавой.

Капитуляцию остатков главной королевской армии Швеции во главе с генералом Левенгауптом принимал светлейший князь Ижорский Александр Данилович Меншиков. Этой викториальной строкой он вошел в историю Северной войны. Он, как старший по чину, подписал акт о принятии капитуляции.

На берегах Днепра у оставленного жителями селения Переволочна русскому 9-тысячному отряду в плен сдалось, сложив оружие, 15 921 деморализованных неприятельских солдат и офицеров, три генерала во главе с Левенгауптом, которому король доверил армию «свеев», предписав ему уйти берегом Днепра в турецкие пределы, то есть в Крымское ханство.

По данным шведского историка П. Энглунда, в Переволочне капитулировали: 1 (полный) генерал, 2 генерал-майора, 11 полковников, 16 подполковников, 23 майора, 256 ротмистров и капитанов, 304 лейтенанта, 323 корнета и прапорщика, 18 полковых квартирмейстеров, 27 адъютантов, 12 575 унтер-офицеров и рядовых, из которых 9152 кавалериста, 3286 пехотинцев и 137 артиллерстов.

В число пленных, по сведениям П. Энглунда, входят 3402 нестроевых чина и людей штатских, в том числе 1657 женщин и детей (семьи солдат, фицеров и чиновников). То есть шведский историк насчитал сдавшихся в плен на днепровском берегу у Переволочны 16 958 человек, из которых 13 556 являлись строевыми военнослужащими и имели личное оружие.

Общие итоги Полтавского сражения и дела у Переволочны таковы, как об этом сказано в «Журнале Петра Великого», в котором приводятся сведения о потерях двух сравнивающихся армий. Они для военной истории выражаются в следующих цифрах:

«Взято в плен верховных штаб-офицеров 89, обер-офицеров 1102, унтер-офицеров, рядовых и артиллерийских служителей 16 947; а с нестроевыми и королевским двором 18 746. Неприятельских трупов на боевом месте под Полтавою и у редутов собрано 9 234, кроме тех, кто в розни по лесам и полям побиты.

Русских под Полтавою побито 1 345 и ранено 3 290».

То, что случилось у Переволочны на берегах Днепра через три дня после Полтавской баталии, историки Швеции называют «второй неслыханной викторией». При этом упоминается имя русского генерала, поставившего свою подпись под актом о капитуляции. Шведам фамилия Меншикова говорила о многом.

Трофеями победителей под Полтавой и на днепровских берегах стали 28 орудий (большинство из них было брошено по пути бегства), 127 знамен и штандартов (среди них два прапора гетмана Мазепы, которые он при бегстве «забыл» прихватить с собой), а также пять булав и семь перначей запорожцев, тоже брошенных у Переволочны. И к этому перечислению почетных трофеев следует добавить личное оружие целой армии и многие тысячи верховых, артиллерийских и обозных лошадей и различного рода повозок и карет. «Багажа», как говорится, взято «немерено», не ситая брошенного в большом числе по пути к Переволочне.

Русскими трофеями стала и вся походная королевская казна. Ее основу составляли саксонские серебряные монеты, большая часть еще не растраченной контрибуции с родовых владений курфюрста Августа, который в истории имеет два прозвища – Саксонский и даже Сильный. После Полтавской виктории польская королевская корона снова будет достоянием неверного союзника русского царя Августа II Саксонского. Королем Польши он и уйдет из жизни.

Светлейший князь Ижорский Александр Данилович на радостях в первом своем донесении из Переволочны, еще без подробностей капитуляции шведской армии, спешил сообщить государю:

«Бегущего от нас неприятеля здесь мы настигли и только что сам король с изменником Мазепою в малых людях уходом спаслись, а достальных шведов всех живьем на аккорд в полон побрали… Пушки, всю амуницию тоже взял».

За деятельное и «примерное» участие в Полтавской битве и в деле у Переволочны государь «всея России» Петр I удостоил светлейшего князя Ижорского – одного из героев полного «истребления» главной армии Швеции, ведомой королем-полководцем Карлом XII, чина генерал-фельдмаршала. Вне всякого сомнения, Александр Данилович ждал такого царского подарка, вполне заслуженного им в еще не завершенной Великой Северной войне.

Такой чин на тот викториальный день в рядах действующей армии России носил только один не менее заслуженный петровский полководец – зрелый возрастом бывший ближний боярин граф Борис Петрович Шереметев. Он свой фельдмаршальский жезл получил в начале войны.

В «Гистории Свейской войны» о том записано так: «В сей великий праздник после так счастливого изшествия его царское величество благоизволил наградить тех, которые в службе своей означились. А именно: князя Меншикова пожаловали в фельтмаршалы…»

Светлейшего князя Ижорского А.Д. Меншикова ко дню Полтавской виктории уже характеризовали как «энергичного генерала, всюду поспевающего и всюду одерживающего успех». Его место в царском окружении, говоря языком не той эпохи, можно определить как приближенного, фактически исполнявшего при Петре I обязанности начальника его личного штаба. Битва при Полтаве лишний раз подтвердила это.

На этом царские награды не ограничились. Во владения титулованного А.Д. Меншикова были переданы города Почеп и Ямполь, что увеличило число меншиковских крепостных душ на 43 тысячи человек. Тогда царь раздал многое из того, что принадлежало изменнику гетману Ивану Мазепе. Теперь светлейший князь стал вторым после царствующего Романова душевладельцем России, ее богатейшим «крепостником».

В дни торжественного «полтавского» въезда государя в первопрестольную Москву новоиспеченный генерал-фельдмаршал находился по правую руку царя: «…в Москву вошли с великим триумфом». Этим подчеркивалась исключительность его личных заслуг в «истреблении» королевской армии Швеции. Петр I ехал на той же лошади, в том же преображенском мундире, в котором он был в Полтавской битве, имея на голове простреленную шляпу, а в руке обнаженную шпагу. По сторонам самодержца находились светлейший князь А.Д. Меншиков и князь