Сергей Эйзенштейн - Майк О'Махоуни

Войска Гитлера подходили все ближе к Москве, откуда в октябре 1941 года началась массовая эвакуация. Эйзенштейн, как и большинство других представителей киноиндустрии, был переведен в Казахстан, в Алма-Ату. На протяжении последующих восемнадцати месяцев, пока судьба Советского Союза решалась на полях сражений под Харьковом, Воронежем и Сталинградом, Эйзенштейн работал над сценарием «Ивана Грозного». Из-за условий военного времени съемки не удавалось начать до апреля 1943 года, а к этому сроку Эйзенштейн успел глубоко исследовать тему, создать сотни рисунков и подготовить сценарий для публикации в журнале «Новый мир»[225]. Он же провел отбор актеров, вновь отдав главную роль Николаю Черкасову. Неожиданным стало сотрудничество с оператором Андреем Москвиным. Тиссэ, который работал с Эйзенштейном над всеми предыдущими фильмами, остался в киногруппе, но участвовал только в съемках сцен на открытом воздухе.

Несмотря на стабильную нехватку пленки и ограниченное электроснабжение, съемки продолжались на протяжении всего года. К началу 1944 года стало очевидным, что длина фильма значительно превзойдет полный метр; тогда Эйзенштейн заручился разрешением на выпуск трех отдельных картин. В июле он вернулся в Москву, где занялся монтажом первой части трилогии, вновь в сотрудничестве с Прокофьевым в качестве музыкального руководителя. В августе показали законченный фильм Комитету по делам кинематографии. После нескольких переработок, в том числе исключения пролога о детстве Ивана IV (который позже появился в качестве воспоминаний во второй части), в декабре фильм был допущен к выпуску и в середине января 1945 года вышел на экраны. Остаток зимы Эйзенштейн работал над второй серией. Первая часть «Ивана Грозного» была с благосклонностью принята в официальных кругах и обеспечила Эйзенштейну вторую Сталинскую премию. 2 февраля 1946 года, в тот же день, когда он закончил монтаж второй серии, состоялся официальный прием по случаю вручения ему почетной награды. В два часа ночи во время танцев Эйзенштейн упал без сознания и был срочно доставлен в кремлевский госпиталь. У него случился обширный инфаркт.

Следующие несколько недель Эйзенштейн провел в госпитале, и продолжал восстанавливать силы бóльшую часть оставшегося года. В это же время ему пришлось выдержать еще один резкий поворот в его извилистой карьере. Через несколько дней после сердечного приступа состоялся первый официальный показ второй части «Ивана Грозного». Реакцию он вызвал отнюдь не положительную, из-за чего выход фильма на экраны был отложен. Ситуация ухудшилась в конце лета 1946 года, когда в постановлении, изданном в рамках курса на утверждение авторитета компартии в делах культуры, фильм подвергся открытой критике[226]. Эйзенштейна вновь вынудили публично признать свои ошибки[227]. Не теряя надежды закончить картину, режиссер написал Сталину личное письмо с просьбой о встрече для обсуждения необходимых поправок, и в феврале 1947 году его с Черкасовым вызвали в Кремль. Сталин вместе с партийными руководителями Вячеславом Молотовым и Андреем Ждановым осудили фильм по нескольким пунктам. Во-первых, режиссера обвиняли в некорректном изображении опричников – стражи Ивана Грозного – и их сходстве с Ку-клукс-кланом. Во-вторых, сам Иван Грозный выглядел нерешительным и зависимым от чужого мнения – «вроде Гамлета», по словам Сталина. В-третьих, хотя жестокость царя и отражена правдоподобно, недостаточно явно продемонстрирована необходимость в ней. Наконец, цензоры сочли фильм слишком мистическим и открытым для двояких психологических интерпретаций[228]. Несмотря на эти недочеты, Сталин предложил Эйзенштейну доработать фильм и довести его до состояния «хорошей продукции»[229], сколько бы это ни заняло у него времени. Слабое здоровье все же не позволило Эйзенштейну вернуться к работе, и «Иван Грозный», как и остальные его поздние проекты, остался незавершенным. Рассчитывал Сталин на такой исход или нет – это отдельный вопрос.

«Сборка царя». Фильм «Иван Грозный», первая серия. 1945

«Иван Грозный» предлагал нестандартный взгляд на одного из самых безжалостных правителей в истории – взгляд, отвечавший современным запросам. Первую серию фильма открывает сцена коронации семнадцатилетнего Ивана и его заявление о том, что своей первостепенной целью он ставит объединение Руси. Любопытно, что целиком в кадре он появляется не сразу: сначала корона, потом скипетр и держава, которые вкладывают ему в руки. Джеймс Гудвин отмечал, что эта последовательность кадров иронично переигрывает в обратном порядке сцену разрушения памятника Александру III в «Октябре»[230]. Этим ходом Эйзенштейн указывал на реабилитацию образа царя в советской историографии последних лет: созданный еще Николаем Карамзиным в начале XIX века в «Истории государства Российского» облик кровавого диктатора исследователи оправдывали деятельность во благо государства[231]. В этой же сцене обозначен круг будущих врагов царя – как внутренних, так и внешних, что повторяет две центральные темы «Бежина луга» и «Александра Невского». На коронации присутствует тетка Ивана, Евфросинья Старицкая, которая явно желает свергнуть царя и усадить на его место своего слабоумного сына Владимира. Появление в эпизоде ближайших друзей и соратников Ивана, Федора Колычева и Андрея Курбского, становится предвестником будущих предательств.

В следующей сцене Иван пирует на своей свадьбе с Анастасией. Радость царя омрачает решение Колычева оставить его и уехать в монастырь. Курбский тоже отдаляется от Ивана, говоря, что «с женитьбой бывает дружбе конец». Становится ясно, что тот тайно влюблен в Анастасию. От праздничного духа не остается и следа, когда во дворец врывается толпа крестьян, подначенных Евфросиньей. Иван смело встречает этот бунт. Одна только его физическая стать подавляет разгневанную толпу, а неприкрытая угроза отрубать головы за измену свидетельствует о его готовности жестокостью удерживать в руках царскую власть.

Прибытие послов из Казани смещает внимание царя от внутренних распрей к внешней угрозе, и в следующей сцене Иван ведет свое войско к победе в битве с татарским врагом. Советский Союз на тот момент еще не вышел из конфликта с немецкими войсками, и победу Ивана, достигнутую хитроумием и военной мощью, можно прочесть как патриотический призыв к оружию. Существует мнение, что акцент на пушках и деревянных осадных башнях служит данью роли танков в освобождении советской территории в битвах под Сталинградом и Курском[232]. После победы над татарами Иван обретает двух новых соратников – крестьянина Малюту Скуратова и солдата Алексея Басманова, которые в дальнейшем становятся руководителями опричнины. Во время этого военного столкновения Иван впервые начинает сомневаться в преданности Курбского.