Бумажные девочки - Александр Гордон Смит

– «Ты мой солнечный свет, мой единственный свет, ты делаешь меня счастливым, даже если небо пасмурное…»[20]

Песня Билли, которую та пела каждый вечер, держа по ребенку на руках, пока они не засыпали. Роберт продолжил традицию, хотя пение давалось ему с огромным трудом – для него оно становилось настоящей пыткой.

– «Ты никогда не узнаешь, дорогая, как сильно я тебя люблю; пожалуйста, не забирайте мой солнечный свет…»

Магия Билли работала, пусть и через него. Мойра успокоилась и теперь трогала его лицо пухлыми пальчиками. Так она лежала некоторое время на грани между сном и бодрствованием, но настоящий сон все не приходил. Не спал и Кетт, хотя в наступившей тишине мог легко заснуть.

– Папочка, – произнесла Мойра через некоторое время. – Туфли.

– Я думал, ты устала…

– Нет, туфли, – не сдавалась она, а потом добавила нечто вроде «открой лошадь с ореховым маслом».

– У меня нет лошади с ореховым маслом, – сказал он и провел пальцем по ее щеке. – Извини.

Она снова вздохнула и потерла глаза кулаками.

– Может быть, попробуем еще раз после обеда? – спросил Роберт.

– Нана.

– Будем считать, что ты согласна.

Дверной звонок зазвенел, когда Кетт уже был на середине лестницы. Элис и Эви выскочили из гостиной с такой скоростью, словно за ними гнались. Роберт протиснулся мимо них к двери, схватил еду и поблагодарил смущенного шофера.

– Кто хочет куриные шарики?

– Я! – закричала Эви.

Все три девочки, завывая, как банши[21], бросились в гостиную. Кетт прихватил несколько тарелок из кухни и присоединился к ним. Затем открыл на полу контейнеры и помог девочкам разложить еду по тарелкам.

– Будьте осторожны, – предупредил он, – еда горячая. – Но его слова потонули в начавшемся пиршестве в стиле голодных бегемотов.

Кетт поймал себя на том, что улыбается, глядя на них и восхищаясь тем, что эти странные, красивые существа появились на свет при его участии. Он сделал глубокий долгий вдох, пытаясь увидеть их, увидеть по-настоящему – и только после этого сумел выбросить из головы трех газетных девочек.

– Это мой ломтик картошки, муу-муу! – закричала Эви, когда Мойра решила атаковать ее тарелку. – Папочка, это был мой ломтик!

– В коробке еще осталось не меньше ста ломтиков, – ответил он.

Эви не обратила на его слова ни малейшего внимания и схватила ломтик из тарелки Элис, что вызвало яростный крик:

– Нет! Отдай!

– Пап!

– Папочка!

Кетт схватил ломтик картошки со своей тарелки и швырнул его в Эви. Выстрел получился удачным – «снаряд» попал ей в лоб, а потом упал в тарелку. Она застыла, в изумлении глядя на него. Роберт взял другой ломтик и поднял его над головой.

– Кто-то еще хочет продолжить безобразия? – спросил он.

– Но, папа… – начала Элис, и Кетт бросил ломтик в нее.

Тот отскочил от ее плеча. Девочка подхватила его и швырнула в Кетта.

Он знал, что ведет себя глупо и что с едой так обращаться нельзя. Но сейчас им не хватало именно этого.

– Сражение едой! – закричал Роберт, и воздух внезапно наполнился летающей картошкой. Элис оказалась неожиданно метким стрелком, один раз попав ему в подбородок, другой – в переносицу. – Эви, Мойра, защитите меня!

Эви повиновалась и бросила ломтик в Элис. А Мойра хватала все подряд и швыряла куда придется. Элис хохотала – по-настоящему; Кетт уже очень давно не слышал, чтобы она так смеялась. Да и сам он веселился так, словно увидел яркий луч света в хмурый осенний день.

– Нет! – сквозь смех закричала Элис. – Обстреляем папу!

– Обстреляем!

Дочери дружно напали на него, и град картошки обрушился на его лицо и грудь. Роберт опустился на пол, на четвереньки, отчаянно швыряя оставшиеся снаряды в трех девочек.

– Так нечестно! – крикнул он. – Вы не можете быть все против меня – вы не должны объединяться в команду!

Мясистый куриный шарик угодил ему в глаз, и Кетт прижал к нему руку, приготовившись закончить игру и приказать девочкам остановиться. Но он молчал, он не мог произнести ни слова, потому что в голове у него произошел взрыв. Вы не должны объединяться в команду.

Он встал и вышел из комнаты, потому что не мог мыслить ясно.

Дерьмо господне…

Ломтики картошки вылетали из-за двери, как стрелы, но он не обращал на них внимания. Вбежал на кухню, на ходу вытаскивая из кармана телефон, потом набрал номер Портера. Раздались гудки.

– Папа! А ну готовься, сейчас мы на тебя нападем! – кричала Элис, выглядывая из гостиной.

Давай же, давай…

– Детектив-инспектор Портер.

– Пит, это Робби, – сказал Кетт. – Кажется, я знаю, почему Стиллуотер и Персиваль предоставили нам железные алиби. Я знаю, почему у каждого из них имелись видеозаписи, которые выглядели слишком хорошими, чтобы быть правдой.

– Да? Потому что они невиновны?

– Нет, они виновны. Я думаю, что виновны оба. Они – команда. Они работают вместе.

Глава 24

Боль была невыносимой. Никогда прежде ей не приходилось испытывать что-то подобное, даже после того, как она сломала палец на баскетбольном матче.

Самая ужасная боль на свете.

Но она не могла остановиться.

Мейси изгибала запястья – сначала в одну сторону, потом в другую. Снова и снова. Ее руки покрывало что-то липкое, и, хотя они оставались за спиной, вне поля зрения, Мейси знала, что это кровь. Но проволока, которой ее связали, совершенно определенно ослабилась. Если она продолжит тянуть руки в разные стороны, между ее запястьями появится пространство.

Однако то, что с ней происходило, было настоящей пыткой. В голове тоже пульсировала боль, и появилось ощущение, что ее сейчас стошнит.

«Не смей», – приказала она себе. Ведь если ее стошнит, придет монстр и унесет отсюда, как сделал с девочкой по имени Конни.

Мейси не знала, как давно все началось. Возможно, прошел час или даже месяц. Единственное окно в комнате было заколочено, но сейчас хотя бы горел свет – с потолка прямо над ней свисала лампочка, – и в мире воцарилась тишина, словно время пошло дальше без нее. Она знала лишь одно: монстр услышал, как зовет на помощь другая девочка, и забрал ее.

«Ты не сможешь кричать без языка, – сказал он, когда тащил ее к двери. – Ты попытаешься, но не сможешь».

Мейси немного отдохнула. На границе ее поля зрения пульсировал мрак. Она посмотрела вбок, на третью девочку, которая уже находилась здесь, когда Мейси притащили и привязали к стулу. Тогда – несколько дней назад? недель? – девочка сидела с широко раскрытыми глазами и вертела по сторонам головой. Однако сейчас она поникла на своем стуле, с закрытыми глазами, и дышала так часто и неглубоко, что напомнила Мейси попавшуюся в мышеловку мышь, которую она однажды нашла в гараже у дедушки.

Кожа у третьей девочки стала совсем бледной, почти прозрачной, и Мейси понимала, что ей плохо.

Может быть, она тоже так выглядела. Никто не кормил ее с тех пор, как она оказалась здесь; было всего лишь несколько глотков