Чужой для всех - Rein Oberst

— Так точно господин гауптманн!

— Особенно ваше мужество нам понадобится под Довском, — продолжил немного мягче Франц. — Туда мы будем прорываться ночью. Я предполагаю, что там нас уже ждут танки генерала Горбатова. До этого днем спрячемся в лесных чащах Буда-Кошелево. Времени на все у нас очень мало. Возможно, скоро появиться русская авиация.

— Разрешите выполнять?

— Да Эберт, разрешаю. В бою я вас поддержу с левого фланга у вокзала.

— Я буду рад вашей поддержке господин гауптманн.

— Выполняйте задачу…

Ровно в отведенное время возле вековой сосны была вырыта неглубокая могила и туда уложены два немецких танкиста.

Траурных речей и залпов не было. Не присутствовал на похоронах и капитан Ольбрихт, который спешно готовил и отправлял радиограмму в штаб армии. Единственное слово о погибших, когда засыпали могилу и возложили сверху на нее русский танковый шлем, высказал лейтнант Эберт и то в форме отдачи боевого распоряжения.

— Эти парни выполнили свой долг. Теперь слово за нами.

Развернутым боевым порядком с выступом влево обер-фельдвебель Каульбах, обер-фельдвебель Брумель, третий мой экипаж на максимальной скорости идем на станцию Будо-Кошелево. Цель: уничтожить русские эшелоны с боевой техникой. Нанести русским максимальный урон. Далее двигаемся вдоль полотна и у поселка Березино поворот на север к Будо Кошелевским лесам. Там отдых. Слева нас у станции поддержит экипаж капитана Ольбрихта. Дистанция во время движения пятьдесят метров.

Вперед сыны Великой Германии! За фюрера, за народ! Бой начался буквально через десять минут после того как взревели мощные дизеля и три Т-34 в боевом порядке стремительно дошли до железнодорожной насыпи.

В это время к станции подходил состав с гаубичной самоходной артиллерией. Ничего не подозревая, машинист весело дал протяжный гудок и, высунувшись из окна, приветствовал приближающиеся танки. Еще ветер не успел донести эхо до поселка, еще улыбающийся машинист махал рукой танкистам, как вдруг с их стороны прогремели один за другим три орудийных выстрела. Машинист и его помощник, так ничего не поняв, были мгновенно разорваны прямым попаданием фугаса.

Паровоз на полном ходу вздыбился как стальной конь, и взлетел вверх с разорванным паровым котлом и подпираемый, дико визжащим многотонным составом, рухнул вниз с насыпи протягивая за собой, корежа и взрывая платформы с самоходками. Затем последовал второй залп из танковых орудий по вагонам и платформам, превращая состав в ужасно-страшное, горящее и, тем не менее, жалкое зрелище. После чего вход пошли поливать пулеметы, добивая уцелевшую и контуженую охрану и артиллеристов и завершая скоротечный налет.

Все это происходила на глазах обезумевшего пастушка, который пас рядом десяток коров. Как только начались взрывы, его коровы дико мыча, с выкатившимися от страха глазами бросились бежать в разные стороны. Мальчик так и остался сидеть на траве, со слезами на глазах, не понимая, как могли русские краснозвездные танки стрелять по своему составу.

Не задерживаясь на фрагменте боя танки, сурово двинулись дальше, оставляя за собой смерть русского металла и русских солдат.

Несмотря на то, что в городке уже знали о произошедшем бое с немецкими диверсантами, переодетыми в красноармейскую форму, подготовится к отражению танковой немецкой атаки на станции, не успели.

— Башню на одиннадцать, расстояние 400 — орудие противника — Каульбах, башню на час расстояние 450- пулемет — Брумель фугасными, — раздалась твердая команда в наушниках командира взвода лейтнанта Эберта.

Охрана составов и железнодорожники только-только обратили внимание на стремительно надвигающиеся и непонятно почему и откуда взявшиеся вдоль железнодорожного полотна русские Т-34, как те рявкнули фугасными снарядами и, растерзанные боевые расчеты, с исковерканным оружием, улетели к праотцам.

Однако паники среди русских бойцов не последовало. Редкая охрана из комендантского взвода сразу попытались организовать оборону, отвечая огнем из стрелкового оружия по надвигающимся танкам. Но силы были не равны. Внезапность нападения имела также огромную роль для немцев. Танковый взвод Эберта подошел вплотную к стоящим составам и начал обыкновенную расправу. С каждым выпущенным снарядом сжигалась, крушилась и уничтожалась военная техника русских. Каждая пулеметная очередь находила защитников станции. А когда взорвалось несколько цистерн с авиационным бензином и вагонов с боеприпасами, то вообще страшно было смотреть на творение военных уральских заводов. Все полыхало в огне.

Попытки русских пехотинцев подойти ближе к танкам и взорвать их не увенчались успехом. Расположившись уступом, контролируя друг друга, немцы отсекали и уничтожали пулеметным огнем смельчаков.

Франц в это время стремительно шел к вокзалу со стороны северо-западных окраин городка. Внезапно он увидел вспышки выстрелов из орудий танка и противотанковых пушек, шедших из укрытий возле вокзала.

— Боевая готовность! — крикнул он экипажу. — Башню на три часа! Бронебойным! Наводчик 'Пантеры' унтер-фельдвебель Хаас моментально повернул башню в указанное направление. Через прицел он увидел очертание русского среднего танка, наполовину спрятанного в кустах. — Цель вижу! — спокойно ответил он. И, с этими словами, подправив, прицел он произвел выстрел. — Попадание! — Оживленно сообщил он.

На дистанции 600 метров вражеский танк был легкой добычей.

— Башню на час, дистанция пятьсот фугасными, орудие, — четко отдал новую команду командир батальона. Мгновенная реакция наводчика. Два осколочных снаряда с воем умчались вперед, поражая русский орудийный расчет. В эту минуту 'Пантеру чем-то сильно долбануло. Звон пошел в ушах Франца. Тот быстро припал к панораме перископа и сразу определил, что это было. Совсем рядом от них спрятавшись в сарае, стреляла русская-45-ка.

— Хаас цель видишь?

— Так точно господин гауптманн

— Огонь!

Две, три секунды и взорванный сарай накрыл своими обломками русских артиллеристов. Одновременно с орудийными выстрелами неустанно работал и пулеметчик из Саксонии гефрайтер Курт Шредер. Он короткими, но прицельными очередями, завершал уничтожение русских огневых точек и приближавшихся русских солдат.

— Идем вперед к вокзалу! — приказал Франц и 'Пантера' грозно грохоча, через пять минут стремительно подкатила к зданию и остановилась, раскачиваясь на небольшой привокзальной площади.

— Что у вас Эберт? — спросил по рации Франц.

— Дело сделано господин гауптманн. Станция в огне.

— Отлично, поздравляю. Уходим парами. Через десять минут. Экипаж Каульбаха ко мне для подстраховки. Я отмечусь у начальника вокзала.

— Вас понял, — засмеялся командир взвода. — Будьте осторожны.

— Спасибо.

После того как подкатил к Пантере танк Каульбаха, они выбрали удобные позиции для ведения боя, если вдруг появятся русские. Но там вроде была заминка. Организованного нападения не было. Если кто и появлялся в зоне огня, то стремительно поражался пулеметчиками. В 'Пантере' открылась командирская башенка, и из нее вылез в черном комбинезоне с непокрытой головой мужественный Франц Ольбрихт с автоматом ППШ. Одновременно с другого люка показался заряжающий танкист.

— За мной гефрайтер, — приказал Франц и показал двумя пальцами направление движения к зданию вокзала. Осторожно ступая, пригнувшись, разведчики вошли в помещение. И сразу закашлялись. Было дымно. Стены шипя, горели с противоположной стороны, в результате попадания фугаса. Здание было пустым. Среди развороченных взрывом вокзальных скамеек лежало несколько убитых русских солдат и гражданских лиц. Франц бегло осмотрелся и дал очередь по двери, отделявшую зал ожидания от служебной зоны. После чего выбил ее сапогом и быстро ворвался в служебное помещение. Вот и комната начальника вокзала. Заперта. Упредительная очередь. Щепки стрекозами разлетелись в стороны. Прыжок, резкий удар и тяжелая, окрашенная в серый цвет дверь, с шумом распахнулась.

— Вперед!

Ворвавшись в служебный кабинет начальника вокзала, они изумились увиденной неприятной картиной. За рабочим столом сидел, откинувшись к стенке, военный железнодорожник с прострелянной головой. Разбрызганную кровянисто-серую массу, стекавшую со стенки, уже досаждали мухи.

— Упустили начальника, — с горечью бросил Ольбрихт и, не глядя на труп, быстро стал просматривать разбросанные бумаги и документы. Сейф был открытый и пустой.

— Кто его господин гауптманн?

— Кто? — Франц вчитывался в документы. — Свои гефрайтер, свои. У русских это принято. За провал задания без суда и следствия пуля в лоб.

— Неужели без суда и следствия?

— После фейерверка, что мы сделали, точно без суда. Составление протоколов — это у них формальность.