Венганза. Алый рассвет - Виктор Хант

ощущал себя немощным и разбитым. Удержание печати отняло у него почти все силы.

Обеспокоенные люди растерянно озирались, поддерживали своих престарелых родственников и подхватывали на руки детей. Судя по обрывкам разговоров, которые доносились до исповедника, нечто похожее случалось и раньше. Но сам Энрике застал такой кошмар впервые. Многие пошатывались, были бледны и спешили выпить, чтобы подкрепиться – кто мечтал о кофе, кто о чем покрепче.

Какой-то неловкий паренек, спотыкаясь пробирался к выходу, покачнулся и чтобы не упасть ухватился за ремень комиссара Веги, засмущался и пробормотав извинения, попятился.

Потная ручища комиссара сомкнулась на его локте.

– Попался, паршивец? Я заметил тебя еще в тот раз, когда ты примеривался.

– Комиссар, проверьте карманы. Уверен, этот гаденыш что-то у вас стащил! – посоветовал Эрерра.

Вега похлопал себя по карманам, проверил кошелек, ключи, наградной нож в ножнах. Пока Вега пересчитывал деньги, Эррера обыскал парнишку. Тот не вырывался, только лепетал:

– У меня ничего нет, синьор, клянусь! Простите мою неловкость…

Эррера стащил с головы паренька дырявую соломенную шляпу, прощупал ее.

– Ничего нет, комиссар.

– А это? – комиссар толкнул носком ботинка ногу парнишки и поднял филлер, остро заточенный с одного края, улыбнулся хищно: – А вот и инструмент нашелся.

– Это не мое! Я вообще не знаю, что это! – парень казалось, сейчас хлопнется в обморок.

– А я думаю, знаешь.

– Что пропало, комиссар? – спросил Эррера.

– Ничего. Все на месте до последнего форина. Отправь-ка его в клетку, там разберемся, – велел Эррере Вега.

– За что? У нас же на него ничего нет? – возразил детектив.

– За причинение вреда имуществу комиссара. Этот вонючка своими грязными руками схватился за мой ремень. Пусть посидит, подумает о жизни.

Спорить с комиссаром Эррера не стал, но передавая задержанного патрульным, будто случайно отпустил локоть воришки. Парень не упустил шанс и рванул прочь. Патрульные кинулись было вдогонку, но толпа зрителей, хлынувшая с трибун, не давала им шанса, паренек сгинул в людском потоке, словно капля в море.

Энрике едва выбрался на арену, с трудом переставляя ноги, а Анита уже возвращалась к нему с противоположной стороны.

– Что вы увидели? – спросил он Аниту. – Почему Гарсия всех провел?

– Дон не сам это делает, – муэртида злилась, и как ни удивительно, даже это ей шло.

– Что делает, Анита? – Энрике обеспокоенно заглянул ей в лицо. – Что произошло сегодня?

– Он сказал: силу мне дает мой народ и моя земля. Так и есть. Этот подонок получает свою долю силы не только от убитых, но и от живых. Часть его печатей работает как гигантский насос и выкачивает жизненную энергию из людей. Он забирает месяцы, а может быть, и годы жизни, опустошает Сан-Висенто как чайник, наполняя свою чашку. Чтобы делиться с теми, кто ему прислуживает.

– Чудовищно, – прошептал исповедник. – Люди для Дона просто накопители, он жрет их силу как каннибал плоть, итог тот же – смерть тела и насыщение убийцы!

– Но кто этот убийца?! – муэртида нетерпеливо тряхнула косами. – Печать под трибуной концентрирует собранную энергию и передает ее шаману. Я изменила печать так, чтобы энергия от шамана шла ко мне. Будь это Гарсия, он бы тоже отключился, только позже остальных, когда я стала вытягивать силу. Но этого не случилось. Вон, стоит, бодрый и румяный. Он никак не взаимодействовал с печатью.

– А печать точно сработала как надо?

– Точно, – Анита вглядывалась в толпу, сосредоточенно хмурясь. – Я чувствовала огромный приток силы, когда тянулась к создателю печати. Шаману хорошо досталось, кто бы это ни был. Но кто он – мы так и не поняли! Гремлин! Такая затея провалилась! В следующий раз у меня вряд ли получится так подловить его.

– А может быть, не провалилась, – Энрике указал на арену, откуда вакеро утаскивали еще не пришедшего в себя Мальвадо. – Он продержался на ногах дольше всех. Я думал, на него не действует плетение, пока он вдруг не рухнул, как подкошенный.

Муэртида перевела взгляд на Мальвадо.

– Ну конечно… троллиная кровь! Шаманизм – ведь троллиная магия, как я могла забыть?! Вы гений, падре!

Она вдруг обняла Энрике, но объятия продлились не больше секунды. Анита уже решительно шагала к загонам "Черного быка". Энрике хотел было проследовать за ней, но понял, что у него просто не осталось сил сделать еще хотя бы один шаг. Он сел на землю прямо там, где стоял. Мимо бежали люди, паника охватила толпу. Голова плыла и разрывалась от боли.

– Падре, простите, я совсем не подумала о вас! – Анита вернулась и протянула ему флягу. – Выпейте, полегчает. И поедем домой. Вас опасно оставлять одного.

Крепкий виски обжег горло и падре собрался с силами, чтобы дойти до лошади. Всю дорогу Анита поглядывала на него с тревогой, наверное опасалась, как бы падре не выпал из седла. А он молчал, думая о том, что все вокруг него не те, кем пытаются казаться. Да и он сам ничем не лучше. Существует ли хоть один человек, который не носит маску?

Глава 18 Семья Родригес

Синьор Эрнандо Родригес целыми днями пропадал в своей мастерской. Запирал двери, не принимал посетителей и с утра до поздней ночи корпел над каким-то механизмом. Жена перестала звать его на обед и просто оставляла еду у двери.

Сама синьора Виргиния Родригес находила утешение в этот невыносимо тяжелый момент ее жизни, помогая бедным и нуждающимся. Виргиния входила в узкий круг прихожанок храма Святой Девы, которые помогали исповеднику и занимались благотворительностью. Они украшали храм к праздникам, каждый день приносили цветы и свечи, поддерживали чистоту и порядок, репетировали с детским хором. Помогали бедным семьям продуктами и деньгами, покупали одежду или школьные принадлежности для тех детей, чьи родители не могли себе этого позволить.

Всем заведовала Глория Вега, но в последнее время она была слишком занята собственными проблемами. Виргиния была этому только рада. Видеть жену комиссара ей совсем не хотелось. А Исабель Флорес, которая сразу же воспользовалась отсутствием Глории и взяла на себя все организационные вопросы, казалась Виргинии приятной женщиной.

Сегодня синьора Виргиния принесла в храм белые накидки для подросших за лето детей из хора. Дар искусницы, прилежно взлелеянный упорным трудом, принес Виргинии заслуженное уважение, лучшие семьи Сан-Висенто заказывали у нее рубашки. Швейная машинка, собранная для нее мужем, помогала синьоре Родригес создавать настоящие шедевры из тонкого льна, шелка и даже атласа, украшенные традиционной асконской вышивкой.

Не рассчитывая на встречу с падре Энрике, Виргиния оставила накидки в каморке, где хранилось облачение, проверила свежесть цветов и скамьи – там часто забывали молитвенники.

Исповедник