Белый шайен - Сергей Юров

Я пораскинул мозгами. Первоначальная решимость остаться на севере подверглась пересмотру. Где мне искать Лауру? Сколько предстоит сделать, чтобы только напасть на ее следы? Кажется, Римский Нос высказал здравомыслие. Мне нужно было отправляться на юг и ждать того времени, когда Блэкберн вернется к местам своих прибыльных торжищ с южными индейцами.

— Я не знаю, что заставило Койота Кайова пойти на север, — после продолжительного раздумья сказал я. — Но он должен объявиться на юге. Ниго Хайез будет ждать его там.

Гонимые тоской по родине, почти все южные шайены снялись с лагеря у Черных Холмов и, не дожидаясь конца переговоров в Ларами, устремились к местам исконных кочевий. Многие, в том числе Римский Нос и Высокий Бизон, больше никогда не увидят земель тетонов. Они возвращались на юг, чтобы остаться там навеки.

По прибытии в долину Смокки-Хилл, мы застали печальное для индейского глаза зрелище. В центре лучших охотничьих угодий южных шайенов, пока они сражались на севере, выросли десятки ферм и пристанционных поселков.

Я помню, как Римский Нос, обычно такой невозмутимый и сдержанный, разразился яростной речью в адрес упрямых бледнолицых, которые, словно саранча, пожирали индейские пространства. Его настроение ухудшилось и вовсе, когда повстречавшийся на пути отряд молодых шайенов из лагеря Черного Котла «обрадовал» его новостями о том, что Мотовато и Маленький Ворон из арапахов подписали мирный договор, по которому у двух племен не осталось места в долинах Смокки-Хилл и Рипабликэн.

— Они выжили из ума! — с досадой выдавил он. — Мотовато продает нашу землю, словно бизоньи шкуры! Вокуини не признает договора!

Молва о возвращении великого воина шайенов пронеслась по прериям, как подгоняемый ветром степной пожар.

Молодые шайены и арапахи, удерживаемые в узде стариками-миролюбцами, теперь махнули на них рукой, стекаясь отовсюду под знамена самого воинственного и уважаемого из шайенов. И спокойным дням в прериях Канзаса пришел конец.

За относительно небольшой промежуток времени белые сумели протянуть щупальца канзасской железной дороги далеко на запад, распугав тем самым и без того поредевшие бизоньи стада. Техасские ковбои, воспользовавшись отсутствием непримиримых Собак Высокого Бизона и последователей Римского Носа, осмелели настолько, что без всяких опасений перегоняли скот из Техаса по новому Чисхольмскому тракту в пограничные городки Канзаса. Вся эта активность быстро улетучилась, когда снова в прериях зазвучал неистовый боевой клич шайенов.

Работы по строительству «Канзас-Пасифик» были приостановлены из-за участившихся индейских налетов. Техасские ковбои поворачивали свои стада назад, не отваживаясь рисковать. Переселенческие караваны застряли в восточных городах. Только дилижансы продолжали пересекать высокие прерии.

Правительство забило тревогу. В начале лета в городке Рили — конечной железнодорожной станции — появился подполковник Джордж Армстронг Кастер с задачей сформировать полк, которому предписывалось защищать строителей «Канзас-Пасифик» от немирных краснокожих.

Я кое-что слышал об этом офицере. Во время Гражданской он был самым юным генералом армии. Правда, чин этот являлся временным. Тогда мне трудно было предположить, что в будущем он станет жестоким истребителем индейцев и моим знакомцем вплоть до трагической развязки на берегах Литтл-Биг-Хорн.

В то время, как возглавляемые Римским Носом шайены сражались с его отрядами, я скитался по южным прериям в надежде обнаружить след Койота Кайова.

Иногда возвращался в лагерь Вокуини, чтобы набраться сил для дальнейших поисков. Именно в один из таких приездов мне выпала возможность познакомиться с Кастером. Римский Нос и Высокий Бизон взяли меня на переговоры с ним и с агентом трансконтинентальной почтовой компании Сэмюэлем Торнтоном.

Опасаясь предательства, вожди прибыли к форту Уоллес в окружении многочисленной свиты из своих приверженцев.

Группа военных во главе с подполковником, а также служащие почтовой компании расположились под окнами агентства и с настороженным любопытством взирали на высоких мускулистых шайенов, облаченных по случаю переговоров в великолепные праздничные одежды. На многих были длинные, до колен, традиционные желтые военные куртки с нарисованными Птицами Грома, стрекозами и другими крылатыми созданиями и легины со свисающими от икр до земли отворотами, на зеленой бахроме которых крепились раковины, заклепки и оленьи копытца. Римский Нос был бы настоящей находкой для художника, интересующегося индейскими типами. Его знаменитый пышный головной убор из орлиных перьев с бизоньим рогом в налобной повязке чем-то походил на королевскую мантию. Куртка и легины, сплошь покрытые узорами и бахромой, плотно облегали стройную фигуру, делая ее еще более величественной. На полых костяшках нагрудника покоились несколько ниток ожерелий из лосиных и оленьих зубов, мощную шею украшал чокер, а с ушей свисали бисерные и раковинные серьги.

Когда мы спешились, от группы военных отделился высокий синеглазый офицер со светлыми волосами и усами. Это был Кастер.

Поприветствовав вождей, он пригласил их в кабинет почтового агентства. Видя, что я присоединился к ним, он нахмурил брови.

— Я хотел побеседовать с Римским Носом и Высоким Бизоном… Осгуд! — обратился он к переводчику. — Переведи это.

— Лишнее, подполковник, — спокойно сказал я. — Дело в том, что я буду переводить вождям на переговорах.

Синие глаза Кастера скользнули по моей физиономии.

— Я хочу знать твое имя.

— Ниго Хайез, что на языке шайенов означает Отважный Медведь.

Глаза Кастера сузились, под скулами заходили желваки.

— Я сразу заметил, что у тебя слишком правильные черты лица для индейца, Кэтлин… Надеюсь встретить тебя после переговоров, убийца лейтенанта Скотта.

— Если бы подполковник знал, за что я прикончил Скотта, он бы не очень печалился его преждевременной кончине, — сказал я, выдержав взгляд военного.

Кастер презрительно фыркнул и, повернувшись, зашагал к зданию. Мы последовали за ним и вошли в обширную комнату с широкими окнами, оклеенную обоями. Посередине стоял массивный стол, вокруг него — несколько крепких стульев с высокими спинками. Агент с подполковником уселись по одну сторону стола, мы — по другую.

Приглашение на переговоры исходило от Кастера, и он взял слово первым:

— Я пригласил вас, вожди, по собственной инициативе… Неофициально, так скажем. Но это совсем не значит, что всему здесь сказанному надо относиться с недоверием. Я полагаю, это понятно.