Стань моей Верой (СИ) - Абдулова Мария

Вера сглотнула комок в горле, ощущая как возвращается то состояние, которое казалось бы, отступило. Прикусила внутреннюю сторону щеки. Рвано вздохнула… Провела ладонью по лбу, зарываясь в распущенные волосы. Горько усмехнулась уголками губ и снова вздохнула.

Не знала, как ответить. Не понимала, что можно сказать, чтобы не упасть в её глазах ещё сильнее. Как объяснить то, что самой пришлось принять с трудом. Полюбила, позволила себе довериться и… И всё. Конец. Нет больше ничего.

— Я… — ощущала, как холодает внутри от очередного вранья, как хочется отвернуться, чтобы сдержаться, показать себя нормальной женщиной, которой в очередной раз не повезло.

Только напротив ни кто-то там. А Сашка… Сашка, наверное, и так уже давно поняла всё… От неё вряд ли когда-нибудь она сможет что-то скрыть… Как и от другого человека, которого опасно вспоминать… О котором теперь можно только мечтать…

— Сашунь… — голоса нет и снова дышать сложно. — Давай не сейчас, ладно? Потом расскажу, хорошо?

Девочка вздыхает и не может подоборать слова, чтобы ответить. Да и что тут можно ответить? Согласно кивает и вздрагивает от громкого звука стандартной мелодии телефона.

— Да? — Вера отвечает сразу, заметив на экране знакомые цифры.

— Здравствуй, Вера. Ты свободна сейчас?

— Добрый вечер, Алёна. Да, свободна. Что-то случилось?

— Я возле твоего дома.

Вызов оборвался, заставляя Веру несколько секунд удивлённо смотреть на сотовый.

— Мам? — Саша притрагивается к материнской руке. — Что произошло? Кто звонил? Крёстная, да?

— Да, — женщина кивает и поднимается на ноги. — Она внизу. Я к ней спущусь. Не скучай, родная.

Быстрый поцелуй в светлую макушку и осторожные шаги по лестнице. Не понравился ей Алёнкин голос. Нервный, раздражённый… И её поза, которую она приняла, стоя у подъезда точно такая же. Не хотела её Вера видеть в таком состоянии. Просто была не готова вести серьёзные беседы с выяснениями отношений.

— Здравствуй, Алёна, — Кузнецова остановилась перед её спиной, неловко сложив руки на груди. — Как твои дела?

Когда девушка обернулась, то Вера едва сдержала удивлённый возглас. Багровый синяк украшал чётко очеречённую скулу.

— Да вроде здоровались уже, — Алёна едко усмехнулась. — Как мои дела? Как видишь, — взмах ладонью в сторону своего лица. — У меня всё просто замечательно.

— Кто это сделал? — голос сел от изумления. — Алён, что с тобой произошло?

— А, — девушка снова махнула ладонью и достала из задних карманов джинсов сигареты. — Марат постарался после встречи с братом твоего ненаглядного.

— Что? Алёна, я ничего не понимаю. Объясни, пожалуйста, нормально.

— Не понимаешь? Ты серьёзно, Вера? — Арсеньева выгнула бровь, скривившись. — Б*я, не прикидывайся невинной овечкой. Тебе это не идёт. Приди уже в себя.

Вера промолчала. Даже не моргнула, чувствуя как полыхает внутри обида на неё. На ту, которую когда-то считала единственной подругой. Смотрела в голубые, густо подведённые глаза, и не могла понять, когда это произошло… Когда она её потеряла?

— И не смотри на меня так, ей- Богу! — Алёна сморщилась. — Это я на тебя должна так смотреть. Уж точно не ты!

— Что я сделала? — вопрос вырвался из онемевших губ сам собой. Повис в воздухе, медленно растворяясь в дыме.

— Что ты сделала? Да ты… — девушка резко шагнула вперёд, прищурившись, сжимая пальцы в кулак. — Ты… Замолчи лучше! Чтобы потом ни мне, ни тебе не жалеть о случившемся!

Кузнецова кивнула. Развернулась без слов в сторону подъезда, не собираясь терпеть выходки, как оказалось, чужого человека.

— Вера! — обречённость в звонком голосе заставила остановиться. — Мне жить негде!

— Почему? — женщина оглянулась. — Ты же снимала где-то команту…

— Я у Марата жила. После твоего ухода, он, словно с катушек слетел. А сегодня… — Алёна прижала ладони к лицу, смахивая слёзы с щёк, размазывая тушь по коже. — Вот, кто тебя тянул уезжать к Орлову, чёрт возьми?! И что ты этим добилась?! Что?! Всегда говорила о том, что нельзя ложиться под первого встречного, а сама?! Вера! Какого хр*на ты молчишь?!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Женский крик разнёсся по двору глухим эхо. Пронзая Веру волнами, от которых было ещё больнее, чем было на самом деле. Одно дело, когда говоришь самому себе, в мыслях, внутри, где никто не услышит, а совсем другое, когда слышишь это вслух от чужого человека.

— Сказка закончилась, да, Вера?! Не успев и начаться! — Арсеньева уже не замечала собственных слёз, глотая слова и "вываливая" на неё свои эмоции. — Может ты ещё и влюбиться успела, а?! А что? Орлов — мужик видный, не так-ли? Кузнецова! Очнись уже! Почему тебе не жилось спокойно?!

Девушка начала задыхаться от нахлынувших чувств. Согнулась, присев на корточки, громко всхлипывая и подвывая.

— Жили бы, как жили! — послышалось сквозь рыдание. — Зачем ты уехала от Марата? Зачем, Вера?! Ответь! Сейчас бы было всё по-другому. Он был бы рядом! Я бы была сейчас с ним!

— Успокойся, — процедила Вера сквозь зубы. Подойдя к девушке, резко дёрнула за локоть, вынуждая встать. — Возьми себя в руки!

Не понятно, откуда взялся этот холод в голосе. Сейчас казалось, вернулась та ледяная глыба, от которой было гораздо больше толку, чем несколько секунд назад.

— Значит так, — женщина глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. — Мы завтра уезжаем. Оставляю тебе квартиру. О цене, которую ты будешь платить раз в месяц, договоримся потом.

— То есть… — девушка взглянула на неё затуманенными глазами. — Ты сдаёшь мне квартиру?

— Да. Только без глупостей, поняла?! Скажешь хоть одно слово при Сашке — вылетишь в следующую секунду. Узнаю, что в моей квартире творится что-то неладное — пеняй на себя.

Вера не понимала почему решилась на этот шаг. Уж точно не от жалости, которая должна по всем правилам появиться после всех высказанных слов. Просто Арсеньева была дополнительным стимулом, чтобы не позволить себе остаться.

На пороге уже ждала Сашка, обеспокоенно переводя взгляд с одной на другую.

— Мама? — девочка отошла в сторону. — Крёстная? Что произошло?

— Ничего, Саш, — Арсеньева слабо улыбнулась, протягивая ладонь, чтобы погладить девочку по плечу, но наткнувшись на взгляд Веры, осеклась. — Всё в порядке.

Саша вопросительно посмотрела на мать, когда на кухне послышалось, как хлопнула дверь в ванной.

— Мама? Что с Алёной? Вы… поругались?

Вера усмехнулась, упираясь ладонями о подоконник. Поругались? Можно ли назвать этим словом разрыв многолетней дружбы?

— Это неважно, Саш, — женщина устало прикрыла глаза, ощущая мгновенный упадок сил. — Забыла тебе сказать… Мы уезжаем.

— Куда? — дочка встала рядом.

— Это тоже неважно, — прошептала самой себе, ловя в отражении стекла свой взгляд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава двадцать седьмая

Слёз не было. Наверно, просто уже привыкла, что их нет рядом. Смирилась, что теперь сможет видеть их вот так — через фотографии на холодном гранитном памятнике. Нагнулась, чтобы положить букет цветов на земляную насыпь, не отпуская ледяную дрожащую ладошку дочери. Сашка всегда так реагировала, когда они посещали родителей.

— Почему я их совсем не помню? — девочка спрятала заплаканное лицо на плече у матери. — Должно же остаться хоть что-то…

— Ты была совсем малышкой, солнышко, — тихо проговорила Вера, не обращая внимания на капли дождя, падающие с неба.

Прикрыв глаза, попыталась вспомнить родительские лица с точностью до каждой чёрточки, но в памяти остались лишь размытые линии и нежные заботливые руки, колыбельная на ночь и полные взгляды любви. Несправедливо, что их нет теперь рядом. Они не заслужили уйти из жизни, только из-за того, что их нерадивая дочь свернула не на ту дорогу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Пойдём, Сашунь. Нам пора.

Вздохнула полной грудью. Не хотелось с ними прощаться. Не хотелось уезжать, оставляя их здесь.