Первый закон. Трилогия: Кровь и железо. Прежде чем их повесят. Последний довод королей - Аберкромби Джо

– У людей с деньгами всегда есть темные стороны, – сказал Секутор. – А кто эти двое?

Инквизитор нахмурился, вглядываясь в картину. Две маленькие, почти неразличимые фигуры виднелись под руками Делателя, по одной с каждой стороны.

– Как знать? – отозвался он. – Может, это его практики.

Секутор засмеялся. Даже из-под маски Инея раздался тихий звук вроде выдоха, хотя в его глазах не было заметно ни тени улыбки.

«Ого! Да он, похоже, не на шутку развеселился».

Глокта прошаркал к столу, расположенному в центре комнаты. Два стула стояли лицом друг к другу по разные стороны его полированной поверхности. Один был дешевым и жестким, из тех, что можно увидеть в подвалах Допросного дома, зато другой представлял собой нечто внушительное: настоящее кресло, почти трон, обитый коричневой кожей, с приветственно раскинутыми подлокотниками и высокой спинкой. Глокта прислонил свою трость к столу и осторожно опустился на сиденье, чувствуя боль в позвоночнике.

– Превосходное кресло! – выдохнул он, медленно опуская спину на мягкую кожу и вытягивая ногу, пульсирующую болью от долгого перехода.

Он ощутил легкое сопротивление и заглянул под стол. Там стояла небольшая скамеечка той же работы, что и кресло.

Глокта откинул голову назад и рассмеялся:

– Ох, как здорово! Не стоило так беспокоиться. – Он поставил ногу на скамеечку с удовлетворенным вздохом.

– Это самое меньшее, что мы могли сделать, – возразил Секутор. Он скрестил руки на груди и прислонился к стене рядом с окровавленным телом Иувина. – Мы получили неплохой доход с вашего друга Реуса, очень неплохой. Вы всегда хорошо относитесь к нам, и мы не забываем этого.

– Уф, – подтвердил Иней, кивая.

– Вы меня балуете. – Глокта погладил полированное дерево подлокотника.

«Мальчики мои. Что бы я делал без вас? Лежал бы дома в постели, не иначе, а мать хлопотала бы надо мной и беспокоилась о том, как теперь найти для меня хорошую невесту».

Он посмотрел на инструменты, разложенные на столе. Здесь, разумеется, была его коробка и еще несколько предметов, истертых от долгого употребления, но по-прежнему в высшей степени полезных. Пара щипцов с длинными ручками привлекла его особое внимание. Он поднял голову и взглянул на Секутора:

– Зубы?

– По-моему, подойдет для начала.

– Согласен. – Глокта облизнул собственные беззубые десны и по очереди хрустнул костяшками пальцев. – Что ж, пусть будут зубы.

Как только кляп вынули, убийца принялся орать на них по-стирийски. Он брызгал слюной, ругался и безуспешно пытался избавиться от цепей. Глокта не понимал ни единого слова.

«Однако, я полагаю, смысл понятен. Скорей всего, он кричит нечто в высшей степени оскорбительное – что-нибудь насчет наших матерей, и так далее. Только оскорбить меня непросто».

Это был сурового вида человек: лицо рябое от оспы, нос сломан, причем явно не один раз, и совершенно потерял форму.

«Какое разочарование! Я‐то надеялся, что торговцы шелком найдут что-нибудь более высококачественное, хотя бы для такого случая. Но купцы есть купцы. Всегда думают только о выгоде».

Практик Иней положил конец потоку нечленораздельных оскорблений, тяжело ударив пленника под дых.

«Это на минуту лишит его дыхания: как раз хватит, чтобы вставить первое слово».

– Ну ладно, – произнес Глокта, – довольно этой бессмыслицы. Мы знаем, что ты профессионал, которого послали смешаться с толпой и сделать дело. И вряд ли бы тебе это удалось, если бы ты не умел говорить по-нашему. Я прав?

К узнику вернулось дыхание.

– Чума вас забери, проклятые ублюдки! – хрипло выговорил он.

– Превосходно! Всеобщий вполне подойдет для наших бесед. Чувствую, что мы не ограничимся только одним разговором. Хочешь ли ты узнать что-нибудь, прежде чем мы начнем? Или сразу приступим к делу?

Пленник с подозрением покосился на фигуру мастера Делателя, маячившую за головой Глокты.

– Где я?

– Мы рядом с Прямым проспектом, возле самой воды. – Глокта поморщился: ногу свело внезапной судорогой. Он осторожно распрямил колено и подождал, пока не услышал щелчок сустава, прежде чем продолжить: – Как тебе известно, Прямой проспект – одна из крупнейших артерий нашего города, идущая прямо через его сердце, от Агрионта до берега моря. Проспект пересекает множество районов, на нем стоят замечательные здания. Самые известные городские адреса находятся совсем рядом. Однако для меня это не более чем дорога между двумя дантистами.

Глаза пленника сузились, взгляд забегал по разложенным на столе инструментам.

«Он больше не ругается. Кажется, упоминание о зубных врачах привлекло его внимание».

– Там, на другом конце проспекта, – Глокта указал на север, – в одном из фешенебельных кварталов, напротив общественного парка, в прекрасном белом доме возле самого Агрионта находится заведение мастера Фаррада. Может быть, ты слышал о нем?

– Иди ты в щель мохнатую!

Глокта приподнял брови: «О, если бы!»

– Мастера Фаррада называют лучшим дантистом в мире. Кажется, он родом из Гуркхула, но предпочел избежать тирании императора ради того, чтобы присоединиться к нашему Союзу и жить в свое удовольствие, избавляя наиболее зажиточных горожан от ужасов зубной боли. Когда я вернулся после моей поездки на Юг, родные надеялись, что он сможет чем-то мне помочь. – Глокта широко улыбнулся, показывая убийце, в чем заключалась проблема. – Но, разумеется, помочь он ничем не смог. Императорские палачи позаботились об этом. Но он чертовски хороший дантист, так все говорят.

– И что с того?

Глокта перестал улыбаться и продолжил:

– А на другом конце Прямого проспекта, возле самого моря, среди грязи, отбросов и вони, сижу я. Жилье здесь, конечно, подешевле, но я не сомневаюсь: когда мы проведем какое-то время вместе, ты поймешь, что я не менее талантлив, нежели глубокоуважаемый мастер Фаррад. Просто мои таланты развиваются в ином направлении. Добрый доктор облегчает боль пациентов, а я стал дантистом, – Глокта медленно наклонился вперед, – другого профиля.

Убийца расхохотался ему в лицо:

– Ты думаешь напугать меня этим мешком на голове и мерзкой мазней на стене? – Он обвел взглядом Инея и Секутора. – Да вы просто банда сумасшедших!

– Ты думаешь, мы тебя пугаем? Мы трое? – Глокта позволил себе небольшой смешок. – Ты сидишь здесь один, безоружный, совершенно беспомощный. Кто знает, где ты находишься, кроме нас троих, и кому есть до этого дело? У тебя нет никакой надежды на спасение или бегство. Мы все профессионалы. Полагаю, ты уже догадываешься, что тебя ждет. – Глокта вяло усмехнулся. – Не валяй дурака! Конечно, ты нас боишься. Должен признать, ты хорошо скрываешь страх, но это не продлится долго. Очень скоро настанет момент, когда ты будешь умолять, чтобы тебя засунули обратно в мешок.

– Вы ничего не добьетесь от меня, – прорычал убийца, глядя ему прямо в глаза. – Ничего.

«Крепкий орешек. Но нетрудно казаться крепким орешком, пока не началась работа. Уж я‐то знаю».

Глокта нежно потер свою ногу. Кровь уже циркулировала свободно, боль почти ушла.

– Мы начнем с самого простого. Имена – вот все, что я сейчас хочу знать. Только имена. Почему бы не начать с твоего? Его, по крайней мере, ты не можешь не знать.

Он подождал. Секутор с Инеем глядели сверху вниз на пленника: зеленые глаза улыбались, розовые – нет. Молчание.

– Ну хорошо, – вздохнул Глокта.

Иней упер кулаки по обе стороны челюсти убийцы и начал давить, пока тот не раскрыл рот. Секутор засунул между его зубов щипцы и раздвинул челюсти еще шире – достаточно широко, чтобы тот почувствовал неудобство. Убийца выпучил глаза.

«Больно, да? Но это еще ничто, поверь мне».

– Следи за его языком, – сказал Глокта. – Он еще должен поговорить с нами.

– Не беспокойтесь, – пробормотал Секутор, заглядывая пленнику в рот и тут же отстраняясь. – Ух! Ну и воняет!

«Жаль, конечно, но я не особенно удивлен. Здоровый образ жизни – редкость среди наемных убийц».