История моей измены - Стило Фантом

скользнула по ее руке, Миша зашипела. Почему так больно? Она посмотрела на предплечье, повернув его к себе. По коже тянулись четыре синяка. Следы от пальцев.

Майк.

Ну. И. Гребаное шоу. Мише не верилось, как плохо все закончилось. Все закончилось, и точка. Он так расстроился, а она говорила так прямолинейно. Она должна была сделать все по-другому. Отвести его в отель. Или действительно улететь домой. Что-нибудь. Что угодно.

Я все испортила.

— Ты в порядке? — голос Таля звучал сонно. Она пожала плечами.

— Не совсем. Извини, что накричала на тебя, — пробормотала она, устремив взгляд через комнату.

— Не извиняйся. Кричи на меня, когда захочешь, — предложил он, и она почувствовала, как его ладонь погладила ее по спине. Это было приятно, и от этого она почувствовала себя еще более виноватой.

Было намного проще, когда Майк ничего не знал. Тогда вина не была реальной. Еще нет.

— Тебе не следует быть здесь, — выдохнула Миша.

— Именно здесь мне и следует быть.

— Я этого не заслуживаю.

— Перестань.

— Нет. Я так сильно его обидела. Я даже и представить не могла. Понятия не имела. Все так плохо прошло. Я не заслуживаю ничего хорошего, — продолжала она.

— Прекрати, — громко приказал Таль, и ладонь на ее спине замерла. — Да, было ужасно. Да, чертовски больно. Да, ты поступила дерьмово… мы поступили дерьмово. Но это не значит, что ты не заслуживаешь счастья. Ты не Гитлер, ты не убивала людей.

— Только его душу, — прошептала она. Таль сел рядом с ней.

— Он выживет, — подчеркнул он.

— Не уверена. Ты не видел его лица. Не слышал, что он говорил. Боже, это был кошмар. И находясь здесь с тобой, я чувствую себя так ужасно. Как я могу быть с тобой сейчас? Где он сейчас? Куда делся? Почему я здесь, в объятиях другого? — Миша всхлипнула.

— Он в гостинице на другом конце города, завтра улетает домой, — ответил Таль. Она повернулась к нему, потрясенная.

— Откуда ты знаешь!? — воскликнула она. Он грустно улыбнулся и убрал волосы с ее лица.

— Человек многих талантов, помнишь?

Иди на х*й, таинственный мужчина.

— Просто поверить не могу, насколько все плохо. Я и через миллион лет не могла себе представить, что это произойдет именно так, — она вздохнула, закрывая лицо ладонями.

— Уверен, все не так плохо, как ты… что это за хрень?!

Голос Таля звучал резко, когда он схватил ее за руку и потянул к себе. Внимательно осмотрел ее, блуждая взглядом по маленьким синякам. Он отпустил ее и подвинулся вокруг нее, глядя на ее другую руку. Миша тоже на нее посмотрела, увидев точно такие же отметины на другом предплечье.

— Я в порядке, — заверила она его, пытаясь оттолкнуть его руку.

— Твою мать! Этот ублюдок поднял на тебя руку?! — закричал Таль. Она покачала головой.

— Нет, на самом деле все было не так. Он не бил меня, не пытался причинить боль, — быстро возразила она.

— Ну, он гребаный труп. Говори, что случилось? — надавил Таль, подвигаясь еще ближе, пока не сел перед ней.

— Таль, это не важно…

— Что. Случилось.

Миша вздохнула.

— Мы пошли на пляж. Он поцеловал меня, я его остановила, он спросил, что со мной, а я просто сказала, что… что наш брак уже не исправить. Что мы должны закончить, — начала она.

— От этого синяки не появляются. Что дальше?

— Он не слушал, я продолжала говорить, когда сказала, что хочу развода, он начал сходить с ума, снова попытался меня поцеловать, и я… я как бы… я вышла из себя, крикнула ему, чтобы он остановился. И он, вроде как, понял. Он просто понял. Спросил, изменила ли я ему, и я… я сказала «да», — запинаясь, проговорила она.

— А что он?

— Ничего. Вернулся сюда, я последовала за ним, и когда вошла в номер, он сбрасывал мои вещи с балкона.

— И ты просто ему позволила!?

— А что я должна была сказать, Таль!? — огрызнулась Миша. — «Эй, кретин, я знаю, что только что нассала тебе в самое сердце и в клочья разорвала наши восьмилетние отношения, но не мог бы ты положить мое нижнее белье Victoria's Secret на место?». Нет, я так не думаю. Он мог бы насрать мне в чемодан, и я бы ему позволила.

Таль даже рассмеялся, что заставило Мишу тоже усмехнуться. Но это было хорошо. А любое хорошее чувство было плохим, притягивая обратно чувство вины. Перекрывая кислород.

— Что дальше, — мягко надавил Таль.

Миша глубоко вздохнула.

— Я попросила его поговорить со мной, и он успокоился. Сказал, что понимает, сказал, что мы все уладим, что он простит меня, мы пойдем на терапию, бла-бла-бла. Я продолжала убеждать, что у нас ничего не получится, и тогда он понял, что я не просто занималась сексом с другим, — ее голос становился все тише и тише.

— Он понял, что у тебя роман, — закончил за нее Таль.

Она кивнула, вытирая нос.

— Да.

— Чем это закончилось? Как ты оказалась в душе?

Миша глубоко вздохнула.

— Он, ах… он так расстроился от моих слов, от осознания правды. Стал кричать на меня и, я не знаю, попытался встряхнуть. Видимо, тогда и поставил мне синяки. Потом не переставал толкать меня в стену и обзывать, — Миша снова заплакала. — Все толкал меня и толкал, а потом сорвал с меня кольца. Забрал их и ушел.

Таль секунду смотрел на нее, затем встал с кровати. Она увидела, как он стянул рубашку со спинки стула — должно быть, он снял ее, пока она спала. Надев рубашку, начал ее застегивать, расхаживая по комнате.

— Что ты делаешь!? — спросила она, передвигаясь к краю кровати.

— Иду его убить, — спокойно заявил Таль, надевая обувь.

Миша встала с кровати и успела встать перед ним, преграждая путь к двери.

— Остановись! — закричала она, отталкивая его. — Остановись. Он разозлился и натворил гадостей, но и я тоже. Он поставил мне синяк. А я разбила его сердце.

— Мне плевать. Это не дает ему права так к тебе прикасаться, — почти рычал Таль.

— Это мое тело, и я говорю, что у него есть право, — огрызнулась она.

Таль резко наклонился и прижался лбом к ее лбу.

— Детка, мне неприятно тебе это говорить, но это уже не только твое тело. Он принадлежит мне с той первой ночи.

— Таль, — Миша глубоко вздохнула. — Он был расстроен. Я давно знаю Майка и никогда не видела его таким. Пожалуйста.

Прежде чем Таль успел возразить, их прервал рингтон телефона Миши. Они долго смотрели друг на друга, потом она вернулась в