Убийственно жив - Питер Джеймс

– Хорошо. «Мармайт». Есть один магазинчик на Виктуаленмаркт, где ваши соотечественники покупают английские продукты. Я туда загляну. Есть у нее какие-нибудь проблемы со здоровьем? Например, аллергия?

Грейс напряженно припоминал.

– У нее нет аллергии, но она плохо переносит жирную пищу. Генетическая черта. После жирного у нее начиналось ужасное несварение, и она принимала лекарство.

– Знаете, как оно называется?

– Вроде бы хломотил. Дома смогу уточнить.

– Расспрошу в мюнхенских клиниках, не просила ли это лекарство женщина, отвечающая описанию.

– Хорошо мыслите.

– Еще многое можно проверить. Какую музыку она любит? Ходит в театры? Есть у нее любимые фильмы и киноактеры?

Грейс просматривал список.

– А спорт? Она занимается каким-нибудь спортом?

Он вдруг понял, к чему ведет немец. И то, что пару часов назад казалось непосильной, невыполнимой задачей, сразу свелось к тому, что можно и нужно сделать. Стало ясно, как бестолково мыслил он сам. Права старая пословица: «За деревьями леса не видишь».

– Плаванием! – Почему сам не подумал, черт побери? Сэнди одержимо старалась поддерживать форму. Не совершала пробежек, не занималась гимнастикой из-за поврежденного колена. Плавание было ее страстью. Она ежедневно ходила в брайтонские купальни, а в теплое время года плавала в море.

– Проверим мюнхенские бассейны.

– Отличный план.

Снова заглянув в блокнот, Куллен спросил:

– Она читать любит?

– Римский папа католик?

Немец озадаченно посмотрел на него:

– Римский папа?..

– Забудьте. Есть такое английское выражение. Так говорят, когда речь идет о чем-то само собой разумеющемся. Да, она любит книги. Особенно детективы. Английские и американские. Особенно Элмора Леонарда.

– Один американец держит книжный магазин на углу Шеллингштрассе. У него множество англоязычных клиентов. Они туда часто ходят, обмениваются книгами…

– Он сегодня работает?

Куллен покачал головой:

– В Германии все закрыто по воскресеньям, в отличие от Англии.

– Мне следовало выбрать другой день.

– Я завтра схожу. Ну, теперь поедим чего-нибудь?

Грейс благодарно кивнул. У него внезапно проснулся аппетит.

И тут, вновь оглядывая море лиц, он мельком заметил женщину со светлыми, коротко подстриженными волосами, которая направлялась в их сторону в сопровождении компании, но вдруг повернулась и побежала в обратную сторону.

Сердце разорвалось в клочки. Грейс вскочил, пробежал мимо японца, щелкавшего фотоаппаратом, обогнул туристов, сбрасывавших рюкзаки, не сводя с нее глаз, догоняя.

59

Клио в мятой белой футболке сидела на своем излюбленном месте – на коврике на полу, прислонившись спиной к кровати. Кругом были разбросаны воскресные газеты, она держала в руках наполовину выпитую, постепенно остывавшую кружку с кофе. Рыбка, как всегда, деловито обследовала прямоугольный аквариум. Плыла медленно, словно подкарауливая невидимую добычу, потом вдруг совершала бросок, может быть, на крошку корма, на воображаемого врага, на любимого.

Хотя комната находилась в тени, а все окна были открыты, в ней царила неприятно липкая жара. По телевизору шли «Скай ньюс», но звук был приглушен, и она, собственно, не смотрела – телевизор служил просто фоном. На экране поднимались клубы черного дыма, люди плакали, прыгавшая в руках оператора камера снимала бьющуюся в истерике женщину, трупы, развалины, горящую искореженную груду железа, которая прежде была автомобилем, окровавленного мужчину на носилках. Очередное воскресенье в Ираке.

Тем временем проходит ее воскресенье. Половина двенадцатого, прекрасный день, а она просто встала с постели, уселась здесь, внизу, в комнате без солнца, листая газеты, пока глаза не устали. И мозги устали, не соображают. В квартире безобразие, надо сделать хорошую уборку, но нет ни энтузиазма, ни сил. Она смотрела на мобильник, дожидаясь ответа на сообщение, отправленное Рою. Гад проклятый. Хотя на самом деле она проклинает себя.

Взяла трубку, набрала номер ближайшей подруги Милли.

Ответил детский голос, далекий, протяжный, запинающийся голос трехлетней девочки.

– Алё, это Джессика, а ты кто?

– Мама дома? – спросила Клио у своей крестной дочери.

– Мама очень сейчас занята, – важно ответила Джессика.

– Скажи ей, что это твоя тетя Кило. – Сколько она себя помнит, Милли, страдавшая дислексией,[20] всегда называла ее «Кило».

– Знаешь, тетя Кило, у нас сегодня очень много гостей, и поэтому мама на кухне.

Через несколько секунд в трубке раздался голос Милли:

– Эй, это ты? Что стряслось?

Клио рассказала о конфликте с Грейсом. Вот что ей всегда нравится в Милли – сколь бы горькой ни была правда, она никогда не стесняется в выражениях.

– Идиотка чертова. Чего ты от него ожидала? Как бы сама поступила в такой ситуации?

– Он мне врал.

– Все мужики врут. Так уж они устроены. Если хочешь прочных отношений с мужчиной, то сразу пойми, что он лжец. У них это в натуре, генетическая особенность, проклятая дарвинская приобретенная характеристика для выживания. Ясно? Они говорят тебе то, что ты хочешь услышать.

– Потрясающе.

– Ничего не поделаешь, это правда. Женщины тоже врут, но по-другому. Я, например, часто вру Роберту, что испытываю оргазм.

– Мне кажется, вранье вовсе не та основа, на которой можно строить отношения.

– Я не говорю, что все сплошь вранье, я говорю, что если ты стремишься к совершенству, то в конце концов останешься одна. Единственные парни, которые никогда уже не соврут, лежат у тебя в холодильнике в морге.

– Проклятье! – вдруг охнула Клио.

– Что?

– Ничего. Просто ты мне напомнила о неотложном деле.

– Слушай, я с минуты на минуту ожидаю вторжения – Роберт пригласил к ленчу кучу клиентов! Давай я тебе вечером перезвоню, ладно?

– Конечно.

Клио взглянула на часы и сообразила, что, погрузившись в раздумья о Рое, совсем забыла заглянуть в морг. Они с Дарреном оставили женское тело, привезенное ночью с пляжа, на каталке. Холодильники переполнены – одну секцию, пришедшую в негодность, меняют. Владелец местного похоронного бюро должен сегодня в середине дня забрать два трупа, а она должна его впустить и переложить женщину на освободившееся место.

Клио вскочила. На автоответчике сообщение от сестры Чарли, звонившей часов в десять. Хорошо известно, о чем пойдет речь. Придется выслушивать плачущий отчет о неверном любовнике. Может, удастся уговорить ее встретиться после морга где-то на солнце, пойти в парк, к морю, поесть где-нибудь. Она набрала номер, и, к ее облегчению, Чарли охотно согласилась, предложив известное ей заведение.

Через полчаса, выбравшись из густого потока машин, направлявшихся к пляжам, Клио въехала в ворота морга, с радостью отмечая, что у крытого бокового подъезда, к которому доставляют тела, пусто – похоронщик еще не приехал.

Верх машины был поднят, и настроение несколько поднялось, вспомнились слова Роя, сказанные несколько недель назад, когда она везла его в этой самой машине в загородный клуб: «Знаешь, в теплый вечер, когда крыша машины поднята и ты рядом, даже в голову не приходит, будто в мире что-то не в порядке!»

Она поставила синий «эм-джи» на обычном месте, напротив парадной двери серого здания морга, открыла сумочку, чтобы вытащить телефон и предупредить сестру о возможной задержке. Телефона не было.

– Вот задница! – пробормотала Клио.

Как можно было забыть, черт возьми? Она никогда, никогда, никогда не выходит из дому без мобильника. «Нокия» связана с ней невидимой пуповиной.

Рой Грейс, что ты сделал с моими проклятыми мозгами?

Она опустила крышу, хотя собиралась уйти лишь на несколько минут, заперла дверцу. Стоя под наружной камерой наблюдения, вставила ключ в замок двери служебного входа и повернула его.

В плотном автомобильном потоке мимо кованых железных ворот морга двигалась черная «тойота-приус». В отличие от остальных машин, направлявшихся к побережью, она повернула за угол, на улицу, идущую вдоль морга, медленно взяла крутой подъем между маленькими домами в поисках места для парковки. Обладатель Миллиардного Запаса Времени улыбнулся, видя впереди пустое, как раз подходящее место. Поджидающее его.

Он снова пососал руку. Боль усиливалась, кружа голову. И вид нехороший. За ночь кисть еще больше распухла.

– Глупая сучка! – крикнул он в неожиданном приступе ярости.

Хотя Клио работала в морге уже восемь лет, у нее еще не выработался иммунитет к запахам. Сегодня ударившее в нос зловоние из открывшейся двери почти физически сбивало с ног. Подобно всем служащим морга, она давно научилась дышать ртом, но вонь разлагающейся плоти – кислая, едкая – густо висела, сгущалась, словно утяжеленная лишними атомами, обволакивала ее невидимым туманом, клубилась вокруг, проникала в кожные поры.