Иль Мактуб. Судьба Эмира - Ульяна Соболева

видеть меня монстром, он хотел, чтобы ты ненавидела меня так же, как он ненавидел меня всю свою жизнь.

Она сжала губы, её плечи дрожали. Но она не прерывала меня.

— И всё это время за ним стояла Самида, — мои слова замерли в тишине. Я видел, как её лицо побледнело. — Она не мертва. Она выжила после того, как я отправил её в пустыню. И теперь она вернулась вместе с Джамалем, чтобы разрушить нас.

— Самида… — прошептала Вика, её голос сорвался на шёпот. — Она жива?

Я кивнул, чувствуя, как мои пальцы снова начинают дрожать от гнева. Это был не тот гнев, который я испытывал к врагу. Это был гнев на самого себя. На то, что я не смог уберечь её, не смог предотвратить всё это.

— Она вернулась. И она будет идти до конца, пока не уничтожит всё. Нас. Наших детей. Она ненавидит нас обоих, — мои слова застряли в горле, но я продолжил. — Я был ослеплён. Я не видел, как она плела свои интриги за моей спиной. И теперь мы оба стоим на краю бездны.

Вика закрыла глаза, её слёзы снова потекли по щекам, но она не отворачивалась от меня.

— Почему ты говоришь мне это сейчас? — её голос был полон боли, и я понял, что она уже не в силах сдерживать этот разрыв между нами.

— Потому что я больше не могу молчать, — сказал я тихо, чувствуя, как слова с трудом выходят из моих губ. — Потому что я больше не хочу терять тебя.

Она замерла, её глаза смотрели на меня с таким разочарованием, что это было хуже любого удара.

— Ты уже потерял меня, Ахмад, — прошептала она, и эти слова пронзили меня насквозь. — Ты потерял меня, когда решил, что можешь распоряжаться жизнями других. Когда решил, что можешь контролировать всё.

Моё сердце сжалось от её слов, но я знал, что заслужил это. Пусть говорит, пусть бьет… я хочу этих ударов. Я давно жаждал боли, чтобы понять, что я все еще жив.

— Возможно, — ответил я тихо. — Но я не могу позволить им уничтожить тебя и наших детей. Я больше не хочу жить в этом мире лжи и ненависти. Я не хочу, чтобы ты была той, кто страдает из-за моих ошибок.

Вика сжала руки, её глаза снова наполнились слезами.

— Что теперь, Ахмад? — её голос был полон отчаяния. — Что будет с нами? С нашими детьми?

Я подошёл ближе, чувствуя, как моё сердце бьётся быстрее от близости к ней.

— Теперь мы должны вместе противостоять этой тьме, Вика. Вместе. Потому что если мы не будем держаться друг за друга, они уничтожат нас.

Она посмотрела на меня, её глаза блестели от слёз, но в них всё ещё горел огонь. Этот огонь был её силой. Тем, что всегда делало её особенной для меня. Я не мог больше молчать. Я не мог позволить этой ненависти разъесть нас до конца.

— Я больше не буду врать тебе, Вика, — сказал я, чувствуя, как моё сердце колотится в груди. — Я готов отдать всё, чтобы защитить тебя и наших детей.

Она замерла, её дыхание стало прерывистым. Она смотрела на меня, и я видел, как в её глазах борются чувства — ненависть, страх, боль. Я знал, что каждый мой шаг, каждое моё слово могло быть последним. Она могла отвернуться от меня навсегда. Но я не мог больше жить во лжи. Не мог больше скрывать от неё всю правду.

— А теперь о нас с тобой… Обо мне. Ты должна знать, почему я стал таким.

Она молча смотрела на меня, её глаза все еще были влажными, но я видел в них не только боль. Там было ещё что-то — ожидание. Она ждала правды.

— Я какое-то время жил в другом месте. Жил со своей семьей. Это не имеет сейчас значения где именно… — начал я. —Однажды, когда мне было всего восемь лет, наш дом окружили солдаты. Они говорили по-русски.

Вика сидела, не отрывая взгляда от меня, её руки сжались, я чувствовал, как её дыхание стало прерывистым. Она не ожидала услышать это.

— Это был кошмар, Вика. Они ворвались в наш дом. Я помню крики, я помню, как они убили мою мать и мою сестру прямо на моих глазах. Их насиловали, били, резали. Они издевались над ними… я был связан, беспомощен. Они смеялись. Один из солдат сжёг мне лицо, — я провёл рукой по шрамам, которые уже давно стали частью меня. Поджег на мне одежду, сжег мои гениталии и оскопил меня. Я кричал, но это только забавляло их. Потом они подожгли наш дом. Я думал, что сгорю заживо.

Я закрыл глаза, вспоминая тот день, когда мир вокруг меня рухнул, оставив лишь огонь и запах крови. Вика смотрела на меня, её лицо менялось, становилось всё более искажённым от боли.

— Я выжил, — продолжил я, с трудом выдавливая слова. — Я сбежал. Но моя семья... Все, кого я любил, были мертвы. Отец, мать, сестры, братья. Я думал, что всё кончено. Самида забрала меня и вырастила как своего сына. Но когда я стал старше, я узнал, что один из тех солдат… был офицером с тем же именем, что и твой отец. Эта мысль стала для меня одержимостью. Я нашел твою семью, твои фото. Я знал, как ты выглядишь. И когда Рамиль привёз тебя ко мне, Вика, я увидел в тебе связующее звено между моей болью и тем, что я пережил. Я жаждал мести. Хотел уничтожить всё, что было связано с твоим отцом.

Я заметил, как Вика побледнела, её глаза расширились от ужаса. Она всматривалась в меня, пытаясь найти в моём лице ответы на тысячи вопросов, которые рождались в её голове.

— Но тогда случилось нечто странное, — мой голос дрожал. — Я влюбился в тебя. Ты была другой. Ты была огнём, который согревал мою ледяную душу. Я не мог уничтожить тебя. Даже когда вся моя ненависть кричала об обратном, я не смог. Да…я принуждал тебя к сексу, да, я был жесток с тобой. И у меня нет оправданий.

Она сидела молча, не перебивая, её лицо застыло в болезненном выражении, а слёзы продолжали катиться по щекам.

— Но это