Опричник (СИ) - Теплова Арина

В последующие дни, Сабуровы и Людмила с утра до ночи находились во дворе знахаря, освобождая приходящих кошек, превращая их в людей. Но все же, у двух из животных родных и возлюбленных так и не нашлось. Они жалобно мяукали и просились на волю. Сжалившись над котами, Мирон расспросил их, кем они были. Он задавал вопросы, а коты согласно мяукали, если он был прав. Сложив их образы в своей голове, Мирон сам взял котов на руки по очереди, надев кулон и, сосредоточившись, представляя их человеческий образ, попытался как можно искреннее сказать, что знает их и любит, как братьев. На удивление Людмилы и Василия эта уловка Мирона сработала, и коты превратились в живых двух парней.

Четыре дня спустя, местный народный сбор постановил знахаря Белоша за его злодеяния казнить. Ни слезы знахаря, ни его клятвенные обещания о том, что он более не будет причинять вред людям, так как у него больше нет волшебного рубина, не возымели никакого действия на народный суд. Под давлением рязанцев, которые были в ярости от всей этой дьявольской истории и, понимая гневное недовольство пострадавших семей, народные судьи единогласно вынесли решение – знахаря Белоша Егоровича Тулеева сжечь на костре.

На следующий день приговор был приведен в исполнение. На центральной площади Рязани, на которой собрались почти все жители города даже с малыми детьми на высоком помосте знахарь Белош был предан огню. Смотря на пылающий под ногами старика хворост, и слыша его громкие крики, Мирон, поморщившись и мрачно взирая на горящего знахаря, тихо прошептал:

— На наших руках нет его крови. Мы оставили его жить после того, как он раскаялся. Но горожане сами вынесли ему этот жуткий приговор.

— Да. Он творил зло, и надо было это остановить, — добавил Василий. — Не было другого пути…

— Вы правы, — кивнула Людмила, которая стояла рядом с Сабуровыми, в толпе рязанцев. — Люди слишком доверяли ему, а он пользовался этим не жалея никого. Нажива и жажда серебра сделали из него зверя…

Глава IX. Оборотень

Тот город-болото и вязкая топь,

И ночью все чащи обходит Лихой.

Он ищет все новых невест для любви.

Закройте девиц, иначе их не найти…

Людмила повторила четверостишие из черной книжки колдуна еще два раза, и устремила свой взор на Сабуровых, которые сидели напротив нее через стол.

— И где это место? Как кумекаете? — сказал тихо Василий.

— Болото и вязкая топь, — повторил Мирон нахмурившись. — Да у нас этих болот на Руси не счесть.

— Но тут сказывается именно про город, а не просто болото, — добавила Людмила.

— Погодите! Тула – южный острог! — выпалил младший Сабуров. — Крымцы и литовцы называют крепость ту, да посад вокруг – Тулаа. По-ихнему это значит болото, да топь!

— Знать туда и поедем, — кивнул Василий, согласившись с братом.

Русское царство, Тульский острог,

1572 год, 03 июля

Едва преодолев деревянные укрепления острога – крепости, молодые люди въехали в небольшой городок. Медленно направляясь верхом на лошадях по посадским улочкам в сторону центрального сооружения города – Тульского кремля, Сабуровы и Людмила около одного из домов на Крапивенской улице повстречали яркую шумную процессию. Около двух дюжин молодых девок в разноцветных сарафанах шли по улице гурьбой и пели печальные песни. Впереди красовалась румяная статная девица в алом сарафане с венком из зелени и травы на голове и горько плакала навзрыд. Две подружки вели ее за руки и так же в голос ей вторили слезные стенания, приговаривая, что теперь жизнь ее вольная кончилась.

— Девичник, — произнес Василий, придерживая коня, обернувшись к Мирону, и брат согласно кивнул. — Видать с реки идут.

В те времена на Руси был заведен обычай – накануне свадьбы, подружки невесты собирались или у нее дома в бане для ритуальных омовений или если было тепло шли на реку для этого и громко плакали и пели горькие печальные песни. Считалось, что чем больше горьких слез невеста прольет накануне свадьбы и в утро свадьбы, тем меньше их прольется во время ее замужней жизни. Сабуровы прекрасно знали об этом, и потому с интересом следили, как процессия из молодых девок вошла в открытые ворота одного из дворов. За девками последовали на широкий двор и некоторые посадские люди, которые толпились у ворот. Ворота в ближайшие дни не закрывали, как это было и положено в дни до свадьбы и после и приглашали всех проходивших. И хозяева дома, у которых явно на завтра намечалась свадьба, потчевали угощениями всех гостей знакомых и незнакомых. Многочисленные гости в ответ желали невесте счастья и благополучного замужества.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я бы тоже яства какого-нибудь отведал, — произнес Мирон.

— Дак поехали туда, пирогами то все равно угостят, — кивнул Василий.

Привязав лошадей у высоких ворот у деревянной поилки, молодые люди с девушкой вошли во двор. Здесь было несколько дюжин народу, которые братались с хозяевами и желали им доброго здравия, а так же закусывали пирогами, сушеными яблоками, пряниками, орехами да ватрушками, которые в обильном количестве устилали, накрытые во дворе столы у избы. Сабуровы и Людмила здоровались со всеми, хотя никого не знали, люди здоровались в ответ. Немного перекусив вкусными кулебяками с рыбой и запив клюквенным морсом, они остановились чуть в стороне у небольшой домовой баньки, решая, что делать дальше. Последнее четверостишие колдуна было невероятно запутано. И молодые люди точно не знали, кого им надобно было искать? Только слово “Лихой” было известно, но не более того. Скорее всего, это был мужчина, но не ясно какого возраста, ни рода занятий. Оттого, они решили расспросить местных посадцев, не происходит ли ничего странного в округе.

9.2

Через четверть часа их заметил хозяин дома, Игнатий Гаврилович Бисеров. По добротной избе со слюдяными окнами, печи, которая выводила дым из печи в трубу на крыше, деревянному полу в жилище, и нескольким горницам в доме можно было судить, что семейство довольно зажиточное. В те времена избы простого люда в деревнях и городах в основном строились с земляным полом, войлочными окнами, которые выпускали дым, и топились по-черному.

Игнатий Гаврилович приблизился к молодым людям и завязал разговор. Василий лишь успел кратко сказать, что они проездом из Рязани и ищут где бы остановиться на постой, как из открытых окон высокой избы высунулась девица и дико закричала:

— Батюшка! Батюшка! Он снова приходил! Он украдет меня!

Тут же дернувшись с места, Бисеров бегом побежал в избу, видимо к причитающей девице. А Мирон обернулся к седому дряхлому старику, который сидел как-то по-свойски рядом на завалинке, опираясь на палку, и явно приходился родственником хозяевам, и спросил:

— Это ведь дочка хозяйская? Она завтра то замуж выходит?

— Она, Настена ягодка, — кивнул дед уверенно, посмотрев на Мирона внимательно острым взором, и добавил. — Только если ее оборотень в лес не утащит.

— Какой еще оборотень? — тут же вклинился в разговор Василий.

— Тот нечистый, который каждый год девок перед свадьбой крадет, а потом их найти никто не может. Видать сжирает он, девок то в лесу…

— Что за страшные сказки Вы рассказываете, дедушка, — вмешалась в разговор Людмила.

— А не нравится тебе, девка, не слушай, — огрызнулся на нее дед. — Я с мужиками гутарю не с тобой.

Василий и Мирон успокоили взорами Людмилу, в глазах которой тут же зажглось недовольство, и приказали взглядами ей молчать.

— И многих он девок украл? — спросил Мирон вежливо деда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Тех кому цветы дарит того и крадет. Каждый год по одной невесте и выходит, — кивнул дед со знанием дела. — Только не думал, что моя внучка Настена ему приглянется.

Тут же смекнув, что дед это отец хозяина Игнатия Гавриловича, Сабуровы с почтением поклонились.

— Так это Ваш дом почтенный? — спросил деда Василий. — Мы и не знали, извиняйте нас.

— Мой, — кивнул дед Гаврила. — И сынок с семьей да детятями со мной живут. Правда детки то его ужо выросли. Настене то уже осьмнадцатый годок, а Семену, внучку, двадцать третий идет. Меня дед Гаврила Михалыч все кличут.