Любовь со вкусом мести - Ксана Экель

и с автоматами. Тут же были и те, кто меня похитил, этому чудовищу даже успели перебинтовать ногу.

— Федь, скажи чего тебе не хватало тогда, а? Мы же тебя с Валеркой за брата считали, — обратился отец к нему с горечью в голосе.

— А мне ваши подачки не нужны были. Что правильные такие, да? А Феденька он же не семейный, ему много не надо, он и так перебьётся. Не то, что вы. Ни один не помог мне, когда у меня проблемы возникли.

— Ты сам по дурости в те долги влез. Только ты видимо забыл, что не просил о помощи и о твоих проблемах никто из нас не знал. Ты предпочёл сразу в общий котелок залезть. Тебе проще украсть было.

— Нет, мне унижаться перед вами надо было? Я и так всегда у вас на вторых ролях был. Поэтому я взял сам, то что по праву было моим.

— Очень жаль, что ты такого о нас мнения. А теперь гнить тебе до конца жизни за решёткой. Срок давности-то ещё не вышел. Ты ответишь за смерть Валеры, — видно было, как тяжело давался отцу этот разговор. — Уведите их, — сказал он напоследок.

Было слышно, как подлетает вертолёт. Одновременно с ним здесь появился Андрей и его люди.

— Кто это? — спросил отец.

— Старший сын дяди Валеры, брат Ромы, — ответила я.

Я не знала, как рассказать Андрею то, что случилось. Такое в двух словах не опишешь. Отец взял это на себя. Он отвёл его в сторону. Я видела насколько эмоциональным получился этот разговор. Тем временем Рому подготовили к транспортировке. Слёзы сами по себе катились из глаз, когда я увидела его бледное лицо. Он так и не приходил в сознание. Папа заверил Андрея, что за дело возьмутся лучшие врачи. Я попыталась залезть в вертолёт, не хотела отпускать Рому одного.

— Ксюша, куда ты? Посмотри на себя ты вся в крови, тебе как минимум умыться надо и отдохнуть, — одёрнул меня отец.

Я повернулась и посмотрела ему в глаза. Видимо он что-то такое прочитал в моём взгляде, потому что перестал удерживать.

— Чёрт с ним, пропустите её, — только и сказал он.

Когда мы уже взлетали, папа крикнул, что они с Андреем поедут следом и тоже скоро прибудут в больницу. Я держала Рому за руку весь полёт. Как же медленно тянулось время. Мне казалось, что мы уже вечность в пути. А ведь сейчас каждая минута на счёту. Наконец мы прибыли на место. Его очень быстро увезли в операционную. А я осталась стоять одна перед закрытыми дверьми, ведущими в хирургическое отделение. Прислонившись спиной к стене, я сползла на пол. Всё, силы оставили меня. Я просто положила голову на колени и тихонько плакала. Сейчас в одиночестве я могла себе позволить побыть слабой.

33

Ксения

В таком положении меня и застала, проходящая мимо медсестра. Выглядела я конечно ужасно. Растрёпанная, вся в крови, с красными от слёз глазами.

— Девушка, Вам нужна помощь? — спросила она меня. Я только отрицательно мотнула головой в ответ.

— Нет, так дело не пойдёт, вставайте, — подала она мне руку, — сейчас мы что-нибудь придумаем.

Она была очень настойчива и я пошла за ней. Меня проводили в душевую для персонала, дали какой-то больничный белый халат. И напоили крепким кофе. Вода окрашивалась в красный, стекая по моему телу, пока я стояла под душем. Жуткое зрелище. Белый поддон душевой и красные кровавые разводы на нём. Так смывалась с меня кровь Ромы. Перед глазами вспышками возникали сцены с сегодняшнего вечера. Я постоянно прокручивала в голове разные варианты развития событий. А что, если бы я поступила вот так, это как-то могло бы изменить случившееся? А если так? Мог бы тогда Рома не пострадать? За этим самоедством меня и застали папа с Андреем, когда приехали в больницу.

— Есть какие-нибудь новости? — спросил Андрей.

— Нет, мне сказали, что операция займёт немало времени, — ответила я.

— Какие прогнозы?

— Лучше не спрашивай, — заплакала я, — ближайшие часы решающие, но даже если переживёт их, шансов всё равно будет очень мало. Слишком большая потеря крови.

— Чёрт, я же просил его ждать нас и не соваться одному! — сказал Андрей и стукнул кулаком в стену, оставляя на ней кровавый след от сбитых костяшек.

— Почему он был один? — спросила я.

— Никто не знал, что так получится. Мы давно уже догадались, что в дело вмешалась третья сторона. Последнее время, когда стало понятно, что весь наш план полетел к чертям, мы держали тебя, чтобы обеспечить твою безопасность. Но когда ты сбежала, Рома был сам не свой. Теперь мы не могли тебя защитить. Мы пытались идти по твоему следу, но тщетно. Рома захотел сам понаблюдать за твоим домом. Видимо было у него какое-то предчувствие. Никто и подумать не мог, что всё так обернётся. Я просил его дождаться нас, но он с детства был упрямым.

— Там, в вашем доме, он хотел меня защитить? — удивилась я.

— Он давно понял, что на самом деле чувствует к тебе. Но судьба распорядилась так, что у вас изначально всё пошло наперекосяк. Ненависть к твоему отцу, — в этот момент он посмотрел на папу, а тот только нахмурился в ответ, — всё очень осложняла. Из-за всего этого его ломало психологически последнее время. Постоянные смены настроения, раздражительность. Он хотел по-настоящему быть с тобой, но понимал, что ты его не простишь. Отсюда и этот случай неконтролируемой ревности к охраннику.

Я не могла поверить в то, что рассказывал Андрей. Уже в который раз за вечер, я плакала. Возможно этому способствовал, меняющийся во время беременности, гормональный фон. Как же всё оказалось запутано. Мы все оказались жертвами одного жадного подонка. Столько жизней он сумел искалечить. И всё ради денег. Мы втроём сидели напротив двери в операционное отделение и ждали результатов операции. Прошло не меньше четырёх часов, прежде чем к нам вышел врач. Он смахнул локтем испарину со лба. Мы резко встали и подскочили к нему.

— Как он? — спросил Андрей.

— Мы извлекли пулю, слегка была задета селезёнка, все внутренние органы удалось сохранить. Но всё осложняется тем, что пуля прошла через артерию. На данный момент кровотечение удалось остановить, но он потерял слишком много крови. Ему потребуется переливание. Группа крови у него не очень распространённая. Киньте клич по своим друзьям и знакомым. Понадобится четвёртая отрицательная. К сожалению, на данный момент мы такими запасами не располагаем.

— У меня четвёртая отрицательная, — сказал