Порт-Артур – Иркутск – Тверь: туда и обратно - Чернов Александр Борисович

Между тем после взаимных приветствий, поклонов-реверансов и провозглашенной Кутайсовым ритуальной здравицы государю императору, давшей гостям желанный шанс согреться, означенный император без промедления взял ведение застолья в свои руки. Прежде всего Николай с обворожительной улыбкой поблагодарил присутствующих дам за всемерную поддержку мужьям, в трудную для державы годину всецело отдающим себя многотрудной государевой службе. А также за их благотворительные дела в Иркутске и крае, пообещав свое финансовое участие в некоторых таких начинаниях, в первую очередь касающихся дела широкодоступного образования и просвещения.

Затем, извинившись за вынужденно короткое общение, вызванное имевшим место в Маньчжурии происшествием, царь особо остановился на важности соблюдения порядка и законности во время предстоящей демобилизационной кампании в армии и на флоте. Генерал-губернатору им была обещана действенная помощь армейского командования, которому поручено разместить в крупных городах по дистанции Великого Сибирского пути гвардейские гарнизоны.

Выслушав прочувствованные слова благодарности местного начальства, Николай поднял новую тему, обратившись к Кутайсову и Безобразову персонально. Им было объявлено, что адмирал Руднев с несколькими офицерами должен остаться в Иркутске, дабы встретить и сопроводить до Санкт-Петербурга статс-секретаря германского Морведа и его спутников, которые прибудут в столицу Восточной Сибири через два дня проездом из Циндао. Но остающееся до этого время Всеволоду Федоровичу и его подчиненным предстоит провести не праздно, им надлежит пообщаться с самыми успешными представителями краевых и городских деловых кругов: с купцами, заводчиками, золотопромышленниками, с владельцами и организаторами пароходных перевозок по сибирским рекам и Байкалу.

Интерес к ним у моряков сугубо деловой, поскольку адмирал Дубасов рассматривает Иркутск как индустриальный тыл Тихоокеанского флота и предполагает размещать здесь некоторые заказы Морского министерства. Причем не только по линии снабжения, но и по фабричному изготовлению узлов и машин, вплоть до маломерных судов.

В связи с этим важным обстоятельством самодержец попросил генерал-губернатора и чиновников ОКДВ не просто считать на это время Всеволода Федоровича и его сослуживцев своими дорогими гостями, но и оказывать им всяческое содействие в выполнении возложенного на них морским министром поручения.

– Ваше величество! Это огромная честь и радость для нас! Не извольте сомневаться: наши славные моряки исполнят наказ многоуважаемого Федора Васильевича в самом наилучшем виде! Но и на наше хлебосольное сибирское гостеприимство граф Руднев и его офицеры в обиде не останутся. – Кутайсов азартно воззрился на Петровича, после чего, браво встопорщив роскошные усы и вскинув правую бровь, заговорщически подмигнул Безобразову: – Не дадите соврать, а, любезный Александр Михайлович?

«Как-то уж очень по-ноздревски радостно он на меня зыркнул. Не было бы нам зело худо при тех конкретных формах гостеприимства, на которые явно намекает душка Павел Ипполитович и через все круги которого двоим господам экс-кавалергардам, без сомнения, пришлось в свое время пройти. Вон как глазенки-то зажглись у него! Боец с Ивашкою Хмельницким бывалый, по всему судя, причем не в гвардейско-кавалерийском шампанском стиле, а в самом что ни на есть ассамблейном, от Петра Алексеевича, что навсегда запомнился нижегородцам по ярмарочным чудачествам Кутайсова в бытность графа тамошним губернатором. Ох, бедная ты бедная, разнесчастная моя печень…»

Облаченный в безупречный светло-коричневый фрак с накрахмаленной манишкой и Владимирским крестиком в петлице, Безобразов, в чей адрес прозвучал вопрос Кутайсова, с бакалом шампанского в руке и таинственной улыбкой Джоконды, блуждающей на губах, энергично поднялся со своего места.

Одарив бархатно-шальным взглядом окружающих и с полупоклоном испросив у государя дозволения, статс-секретарь громко и пафосно провозгласил многословную здравицу. Краткий пересказ ее сводился к следующему: «Так, поднимем же бокалы за наших героев! За наших красавцев-моряков, чья стойкость и мужество отныне легендарны для всех не только на море, но и на суше. Не только в российских столицах, да во всяких европейских и американских заграницах, но и в нашей азиатской медвежьей глухомани!..»

Чем дольше, внутренне распаляясь, Александр Михайлович говорил, а говорил он звонким и прекрасно поставленным голосом, эмоционально, с яркой жестикуляцией, чуть покачиваясь на носках в такт своей речи, тем вернее Петрович приближался к ответу на навязчивый вопрос: «Кого же, черт возьми, этот велеречивый франт, наглый авантюрист и, несомненно, проходимец самой высшей пробы так мне напоминает? Кого же?.. Кого?..»

И вдруг, как молния, озарила мысль: «Блин!!! Дык вылитый же Олег Даль. “Земля Санникова”, Крестовский! Ну, да!.. “Евгений Крестовский не нуждается в отдыхе, если Крестовский запел, то запел на две недели, в крайнем случае – на три!.. А когда Крестовский, господа, попал в плен к туркам, для них наступили черные дни. Он им закатил концерт на константинопольской мечети и спел иноверцам «Боже, царя храни»! Тысячи неверных добровольно приняли православие, и Осман-паша относил меня на руках, чтобы сдать под расписку на русскую эскадру. Мусульманские женщины, рыдая в экстазе, срывали с себя чадру и махали мне вслед. Но когда я вступил на палубу родного броненосца, я впервые не смог петь, я обнял мачту, как любимую женщину…” Ну, и все такое прочее. Вот такие типажи здесь подобрались…

Ну-с, граф Петрович, а ты, похоже, попал… – Вымученно улыбнувшись и поднимая в ответ фужер, он поймал себя на мысли: – Как бы не пришлось завтра поутру с кем-нибудь стреляться…»

Ответный тост Руднева, обещавший стать скучной, серой банальностью в сравнении с удостоившимся явного одобрения собравшихся высокопарным спичем Безобразова, так и не состоялся. В дверях внезапно возник дежурный флигель-адъютант, передавший государю бланк только что полученной телеграммы. Прочитав ее, Николай на мгновение задумался, после чего с улыбкой обвел взглядом притихшее, заинтригованное общество:

– Господа и дамы, у меня есть для всех нас две новости. И что радует, обе они хорошие! Во-первых, доктора сочли здоровье Степана Осиповича Макарова достаточно восстановившимся, чтобы разрешить ему возвращение в Санкт-Петербург. Так что все наши треволнения по поводу его выздоровления наконец-то позади. А во-вторых, он прибудет сюда, в Иркутск, уже завтра, во второй половине дня. Так что у вас, дорогие мои сибиряки, появляется уникальная возможность одновременно воздать должное как триумфатору Шантунга, так и герою Токио!

Все складывается как нельзя лучше еще и благодаря присутствию здесь нашего дорогого Дмитрия Ивановича, – царь с полупоклоном и многозначительной улыбкой обратился к Менделееву. – Надеюсь, местное общество по моей просьбе проследит за окончательным примирением наших самых выдающихся адмирала и ученого…

Кстати, господа и дамы, я искренне рад приветствовать многоуважаемых Дмитрия Ивановича и Александра Михайловича Сибирякова как членов Томского университета!

«А! Так вот это кто! Сам Сибиряков… Выдающийся меценат, исследователь, фанат Сибири и наших Северов. Почетный житель Иркутска, а с недавних пор здешняя персона нон грата. Человек, не только потративший личные миллионы на благоустройство своей Родины, но и дерзнувший несколько лет назад публично высказаться за введение начал самоуправления в сибирских губерниях, за что и был подвергнут местечковому остракизму. Понятна тогда реакция генерал-губернатора с его цепными псами на явление опального купца. Но посмотрим, какой сюрприз подготовил нам государь. Просто так, что ли, он вытащил сюда Сибирякова на пару с самим Менделеевым!»

Выслушав слова благодарности, Николай с улыбкой заметил:

– Ну, это томичи, господа, выразили вам свою признательность и уважение в меру их возможностей. Мне же надо поблагодарить вас за доклад по перспективам хозяйственного развития Сибири, Дальнего Востока и Златороссии. Я дочитал и обдумал его уже в пути. Замечу, что сам подход – принцип комплексного развития – одобряю полностью. Это ваше путешествие по городам Сибири подтверждает выводы представленного доклада? Может быть, что-то считаете нужным в нем подправить?