Новый мировой беспорядок и индийский императив - Шаши Тарур

очевиден из прокламаций президента Си. На первой Всемирной конференции по Интернету, состоявшейся в Китае в 2014 г., он призвал к созданию «многогранной, демократической и прозрачной системы управления международным Интернетом». К 2015 г. президент Си стал более категоричен: «Ни одна страна не должна стремиться к кибергегемонии, вмешиваться во внутренние дела других стран, участвовать, попустительствовать или поддерживать кибердеятельность, подрывающую национальную безопасность других стран». С тех пор как правительство США стало более осторожно относиться к Интернету, другие государства, в том числе Китай и Россия, стремятся усилить контроль над ним. В течение длительного времени эпистемическое сообщество гражданского общества, технических экспертов и академических кругов сопротивлялось призывам к "захвату" Интернета государством. В конце концов, Китай показал, что даже если технические функции Интернета остаются международными, сам Интернет можно контролировать и сдерживать. Теперь он стремится изменить нормы и представления, которые определяли развитие Интернета. Информационный суверенитет" - грубый термин; он знаменует возвращение вестфальского суверенитета над средством массовой информации, которое было рождено для того, чтобы оставаться свободным от него.

Парадоксально, но развитие технологий, похоже, будет служить этому регрессивному подходу. Китай четко осознал, что в борьбе за глобальную власть и влияние успех будет в значительной степени зависеть от способности страны развивать и контролировать технологии, а также делать правильные инвестиции в те технологии, которые станут основными в будущем. В соответствии со своими тоталитарными инстинктами Китай также решил, что это должны быть собственные национальные технологии. Слишком долго, по мнению Пекина, эта гонка по умолчанию была отдана на откуп США. Запретив и ограничив деятельность крупнейших американских игроков - в частности, Google, Facebook, Amazon и WhatsApp - на своем интернет-рынке, Китай не только ограничил масштабы американского влияния, но и стимулировал развитие отечественных альтернатив в лице Baidu, Alibaba, Weibo, Wechat и Tencent, которые также стали известны всем.

Хотя методы Китая носили разрушительный характер, его стремление к доминированию в развивающихся технологиях проистекает из понимания гегемонии США в сфере технологий. Если разоблачения Сноудена дали понять, что США с радостью подорвут защиту цифровых технологий для иностранных граждан, то скандал с Cambridge Analytica, позволивший частной фирме добывать данные миллионов американцев для предвыборного таргетирования, в 2018 году продемонстрировал, насколько могущественна и неподотчетна Кремниевая долина. Поскольку сейчас мы переживаем эпоху, когда большинство держав понимают стратегическую ценность доминирования над развивающимися технологиями, гонка за контроль над ними будет только обостряться.

Эта тенденция будет обусловлена сочетанием трех структурных факторов: политики национализма, ослабления послевоенного порядка и быстрого роста цифровой экономики. Индия, действительно, уже оценила этот зарождающийся "технонационализм" и реагирует на него по-своему. Решение правительства Моди ввести новые, более жесткие правила электронной коммерции в пользу отечественных компаний говорит о том, что Дели тоже считает целесообразным содействовать развитию отечественных технологических предприятий в качестве альтернативы беспрепятственному доступу транснациональных гигантов на индийский рынок. И не без оснований. Амбиции Нью-Дели по росту экономики до 5 трлн. долл. зависят от его готовности защищать свои долгосрочные интересы: рост и устойчивость отечественного технологического сектора, проекция индийских технологических решений в различных юрисдикциях, защита от рисков цепочки поставок, защита прав граждан и безопасность критической инфраструктуры. Прозвучал эмоциональный призыв "противостоять колониализму данных". С учетом того, что глобальная конкуренция за новые технологии становится все более неравной, маловероятно, что Индия сможет достичь этих целей за счет партнерства или многосторонних усилий.

Независимо от того, желает ли Индия глобальной конкуренции за новые технологии или нет, история будет против нее. Появление прорывных технологий в периоды би- или мультиполярности всегда приводило к геополитическому перетягиванию каната за контроль над этими технологиями. В ХХ веке это были США и Россия за информационно-коммуникационные (ИКТ) и космические технологии. За столетие до этого Великобритания и США боролись за обладание интеллектуальной собственностью первой и второй промышленных революций. Сейчас мы переживаем очередной такой период - и Китай, и США проводят политику, отвечающую их национальным интересам. И как учит нас история американской однополярности: победитель забирает все. Если Нью-Дели не сможет стать самостоятельной технологической державой, он навсегда останется зависимым и уязвимым перед американскими или китайскими предложениями. Одностороннее решение США лишить Huawei, компанию, получившую в 2018 году доход в 107 млрд рублей, важнейших цифровых технологий, находящихся под ее контролем, должно беспокоить все амбициозные цифровые общества. Оно лишь подчеркивает, насколько эгоистичным является "глобалистский" подход США к технологии были всегда. Между тем, уютные отношения между китайским технологическим сектором и коммунистической партией делают бренд ChinaTech вездесущей угрозой безопасности. Индия не может ограничиваться выбором между двумя плохими вариантами - она должна разрабатывать собственные системы, отвечающие ее юрисдикции.

Индия и другие развивающиеся страны поймут, что обещания технологий не всегда будут утопичными. Действительно, мы находимся на том этапе истории, когда предположение о том, что технологии неизбежно способствуют либерализации, все чаще подвергается сомнению. Появление искусственного интеллекта (ИИ), в частности, позволяет правительствам осуществлять еще более эффективную слежку за своими гражданами. ИИ предлагает инструменты для мониторинга, понимания и контроля пользователей Интернета с большей точностью и конкретностью, чем когда-либо ранее. ИИ даст авторитарным правительствам возможность обойти историческую закономерность, согласно которой экономическое развитие почти всегда приводило к росту демократизации. Получив в руки инструмент социального контроля, ИИ позволит авторитарным государствам не только жестко контролировать инакомыслие, но и стимулировать экономический рост и процветание.

Это проявилось в том, что Китай планомерно строит цифровое авторитарное государство, используя средства слежки и машинного обучения для подавления любого недовольства населения. Одним из таких инструментов является "система социальных кредитов", в рамках которой каждый гражданин получает баллы за конформистское поведение и теряет их за поведение, не одобряемое властями: слишком большое количество баллов может привести к таким запретам, как отказ в приобретении авиабилетов, выезд за границу и т.д. Китайское правительство создало и продемонстрировало другим потенциальным подражателям за рубежом способность выборочно цензурировать запретные, по его мнению, темы, наказывать неодобряемое поведение, пресекать интернет-диссидентство и в то же время свободно распространять полезную, по его мнению, информацию (способствующую развитию экономической деятельности).

Такое развитие событий касается не только Китая. Другие государства обращают на это внимание. И Пекин решил перенести свои усилия за рубеж, объединившись с авторитарными государствами-единомышленниками в новый цифровой альянс, который дополнит его внешнеполитические усилия. В 2017 году председатель КНР Си объявил, что Китай разработает цифровой аналог своего физического инфраструктурного проекта "Пояс и путь". Председатель КНР Си заявил, что Китай будет работать над развитием цифровых коммуникаций и интеграцией больших данных, чтобы построить "цифровой шелковый путь XXI века". Инфраструктура цифровой связи должна строиться параллельно с физической связью, запланированной в рамках БРИ.

Кажущаяся сегодня устаревшей идея о том,