Львиное логово (СИ) - Чайка Дмитрий

— А мы что, и Египет того?… — у Первосвященника расширились глаза.

— А чего на него смотреть? — удивился Пророк. — Лет через пять заберем.

Нибиру-Унташ почувствовал, как голову сдавило обручем.

— Великий, эта проблема не имеет решения, — наконец признался он.

— Почему не имеет, еще как имеет. Я вам предлагаю написать план мероприятий, растянутый во времени. Сразу ничего не решите, но со временем все получится.

— На какой срок писать план, Великий? — спросил Первосвященник.

— Я думаю, лет на восемьдесят. Надеюсь, в этот срок мы уложимся.

В то же время. Окрестности Ниневии.

В лучшие времена армия Ассирии доходила до ста двадцати тысячи бойцов. Все мужчины считались воинами, служа либо за надел, либо за твердую оплату и долю в добыче. Если не было войны, то какая-то часть возвращалась домой, а остальные оседали в дальних гарнизонах, или гнили на бесконечных пространствах, завоеванных Великими царями. Все империи во все времена совершают одну и ту же ошибку. В бесконечных войнах перемалывались неприхотливые и крепкие деревенские парни, которые не успевали родить детей. На их место гнали иноземцев, которые постепенно занимали их земли, а потом и места в армии. Или в обратном порядке. Как только иноземцев становилось много, они проникали на высшие должности. И такая армия была преданной Великим царям только до тех пор, пока побеждала. Как только случались поражения, такие империи рушились, и их растаскивали на уделы. Иногда военачальники после смерти особо харизматичного государя начинали грызню уже через одно-два поколения, не дожидаясь, пока кончатся парни из родных деревень или кочевий, и все равно рвали страну на куски. Эти куски начинали упоительную резню между собой, пытаясь собрать новую империю. Иногда у них получалось, а иногда их по одному пожирала новая сила, чьи деревенские парни еще не были перемолоты в бесчисленных битвах. Это случилось с Ассирией при Ашшурбанипале, империей Александра Великого после его смерти, Римом и китайской династией Хань, где изрядно покуролесил знаменитый полководец Цао Цао. Чуть позже этот путь прошла империя Чингисхана и Арабский Халифат. Государства, основанные на непрерывных военных победах, неизбежно разваливались, потому что тупо заканчивались люди, а их место занимали маленькие страны, где власть в цепких руках держали торговцы и банкиры. Эти страны почему-то разваливаться не собирались, и даже наоборот, подминали под себя слабеющие империи, превращая их в колонии. Эти несложные истины Макс годами вкладывал в голову Ахемену, и у него постепенно даже стало немного получаться. Прямолинейный вояка, который жил одним днем по принципу «набежал-захватил-пропил (вариант-пропил с бабами)», постепенно превращался в дальновидного государственного деятеля, который понимал, что после того, как он разобьет Ассирию, все самое сложное для него только начнется. Переварить огромные по числу людей древние народы с развитой культурой и экономикой нужно было в достаточно короткие сроки, иначе случится то же, что и всегда. Распад и тотальная война всех против всех. Персидскую конницу, что была преданна ему безраздельно, он почти целиком оставил в Шумерских землях, взяв в Ассирию только тяжелых всадников-катафрактов. Царь решил сберечь свой народ. Огромное разноплеменное войско он привел сюда, и в одном строю стояли аншанские лучники и мидяне, жители далекого Кермана и Вавилона, киммерийцы и копьеносцы из бывшей ассирийской провинции Хархар. Проиграть он не мог, иначе вся эта рыхлая людская масса моментально разбежится по своим углам, где ее неизбежно подомнет воспрянувшая со временем Ассирия.

Напротив него стояла армия Великого царя Синаххериба, который совершенно справедливо считался самым опытным и грамотным военачальником своего времени. В той армии, помимо природных ассирийцев, стояли урарты и киликийцы, воины из царства Табалу и наемники из Дамаска. Услышав о неслыханном вознаграждении, пришли повоевать даже всадники из далекой Фригии. Самих ассирийцев не было и половины, слишком много войн было в последние годы, слишком много солдат пришлось оставить в гарнизонах по всей необъятной стране. Но Ассирия все еще была безумно богата, и это решило многие вопросы. Великий царь смог собрать силу, что не уступала персам, и это стало неприятным открытием для Ахемена и его командиров.

— Много людей оставим на поле, государь, — хмуро сказал Хумбан-Ундаш. — Даже конница не поможет.

— Сам вижу, — согласился Ахемен, не менее хмурый. — Зря Заратуштру в Вавилоне оставили на хозяйстве, он бы удумал чего-нибудь.

И хмурый царь дал команду выводить тяжелую конницу напротив центра ассирийского войска, где, как всегда, стоял Царский отряд. После обычной перестрелки лучников, выпустивших по колчану стрел, настало время красы и гордости Персидского царства. Глаз Ахемена цеплял какую-то незначительную деталь, но она ускользала от него солнечным зайчиком. Озарение пришло только тогда, когда конница почти начала разбег, но было уже поздно. Прозвучал переливистый сигнал рога, и Царский отряд, скаля зубы, перестроился из трех шеренг в десять, развалившись на отдельные кисиры. Воины отбросили плетеные щиты, прикрывшие их от лучников, а с земли были подняты длинные пики, которые превратили привычную фалангу из трех шеренг в монолитный пехотный строй, непроницаемый для тяжелой конницы. Но это Великий царь уже увидел, когда поскакал в гущу сражения, сжав до боли ребра своего коня. Атака непобедимых доселе катафрактов захлебнулась. Ассирийцы, которые уже давно отработали способ защиты от таранного удара, были удовлетворены. Дорогущие скакуны получали раны или гибли, а всадники не могли пробиться через стену длинных пик, усеивая телами вытоптанное поле.

— Отход кавалерии, — орал великий царь, но развернуть такую массу людей получилось ой как не скоро, и потери были большие.

На флангах было не так скверно. Даже, скорее, было как раз неплохо. Ассирийские колесничие на левом фланге, виртуозно управлявшие четверкой лошадей движениями пальцев, нарвались на киммерийских всадников, которые с истошным визгом рубили экипажи менее маневренных повозок длинными мечами. Те отвечали стрелами, стоя на качающейся колеснице, выбивая кочевников из седел. Но колесниц были сотни, а всадников — тысячи, и это решало исход боя.

А правый фланг ассирийского войска, состоявший из наемной пехоты, был практически смят, попав под удар десятка огнеметов и аншанской фаланги. И только ухмыляющиеся воины из ассирийских кисиров, стоявшие сзади, предотвратили бегство обезумевших сирийцев, урартов, лувийцев и прочей иноземной швали. Трусов начали резать, и только так собрали снова подобие строя. Правый фланг медленно полз назад, отбиваясь от длинных копий фалангистов и усеивая поле битвы телами наемников.

Великий царь Синаххериб, стоявший на холме, прекрасно видел картину боя, и, как только гонец принес ему известие, что грозные драконы, извергающие пламя, уводят с фланга в центр, он бросил одно слово.

— Кожи!

Туртан склонил голову и начал раздавать отрывистые команды.

Ахемен, который решил перебросить сифонофоры в центр, чтобы устрашить воинов Царского отряда огнем, просчитался. Струи пламени, попавшие на мокрые кожи, которыми прикрылись солдаты, дали совсем не тот эффект, что раньше. Да, кто-то превратился в живой факел и выл, катаясь по земле, но таких было куда меньше, чем раньше. Воины, по большей части, отбрасывали тлеющие шкуры и деловито затаптывали огонь.

— Немыслимо! — сказал изумленный Хумбан-Ундаш. — Да что же это за люди! Баллисты сюда!

Переносных баллист было всего пять. Уж больно громоздкой и ненадежной была конструкция. Огромные копья, полетевшие в воинов Царского отряда, собирали свою жатву, убивая по два человека сразу и отрывая конечности. Это вызывало ужас, но центрдержался. Ну копья, ну большие, ну и хрен и с ними, копий они, что ли не видели.

Вскоре войска выдохлись. Люди безумно устали. И как-то само собой воины отхлынули друг от друга, волоча раненых товарищей. Погибли тысячи с обеих сторон. Солнце на небе уходило на закат, предвещая отдых оставшимся в живых.