К суду истории. О Сталине и сталинизме - Рой Медведев

Во время так называемой дискуссии о профсоюзах в начале 1921 г. Бухарин не поддержал ни Ленина, ни Троцкого; он пытался выработать собственную «буферную» платформу, что лишь запутало и затянуло дискуссию. Ленин был не на шутку раздражен. В брошюре «Кризис партии» он писал:

«До сих пор “главным” в борьбе был Троцкий. Теперь Бухарин далеко “обогнал” и совершенно “затмил” его, создал совершенно новое соотношение в борьбе, ибо договорился до ошибки, во сто раз более крупной, чем все ошибки Троцкого, взятые вместе.

…Мы знаем всю мягкость тов. Бухарина, одно из свойств, за которое его так любят и не могут не любить. Мы знаем, что его не раз звали в шутку “мягкий воск”. Оказывается, на этом “мягком воске” может писать что угодно любой “беспринципный” человек, любой “демагог”. Эти взятые в кавычки резкие выражения употребил и имел право употребить тов. Каменев на дискуссии 17-го января. Но ни Каменеву, ни кому другому не придет, конечно, в голову объяснять происшедшее беспринципной демагогией, сводить все к ней» [195] .

На X съезде партии Бухарин подписал резолюцию, составленную не Лениным, а Троцким. Эту резолюцию подписали также Дзержинский, Пятаков, Калинин, Преображенский, Раковский и еще 49 человек. Однако при голосовании эта резолюция получила всего 50 голосов, тогда как ленинская резолюция получила 336 голосов из 406 принимавших участие в голосовании [196] .

Что касается новой экономической политики, провозглашенной на этом съезде, то она была принята практически единогласно, и Бухарин вскоре стал одним из ее главных защитников и пропагандистов. Конфликт между Лениным и Бухариным отошел в прошлое. В то время как многие большевики трактовали нэп в первую очередь как тактический или стратегический маневр, Бухарин говорил: «Нэп… это не только стратегическое отступление, но и разрешение крупной общественно-организационной проблемы, а именно проблемы соотношения между отраслями производства, которые мы должны рационализировать, и теми, которые мы рационализировать не в состоянии. Будем говорить откровенно: мы попытались взять на себя организацию всего – даже организацию крестьян и миллионов мелких производителей… С точки зрения экономической рациональности это было безумием» [197] . Когда Ленин из-за болезни был вынужден отойти от руководства партией, Бухарин чаще других навещал Ленина и беседовал с ним. Бухарин горячо поддержал тот «новый взгляд на социализм» и пути дальнейшего развития, которые получили отражение в статьях Ленина «О кооперации», «Лучше меньше, да лучше» и др. Правда, Бухарин оказался еще большим «эволюционистом», чем Ленин. «Мы будем, – писал он, – многие десятки лет медленно врастать в социализм: через рост нашей промышленности, через кооперацию, через возрастающее влияние нашей банковской системы, через тысячу и одну промежуточную форму» [198] .

На XII съезде РКП(б) Бухарин, которому были известны заметки Ленина об «автономизации», попытался взять на себя защиту «грузинского вопроса», то есть по собственной инициативе попытался сделать то, о чем Ленин просил Троцкого. Однако авторитет Бухарина был тогда еще недостаточно высок, чтобы повлиять на решения съезда. В борьбе против троцкистской оппозиции Бухарин в целом поддержал «тройку», сохраняя, однако, определенную независимость в суждениях. Но в борьбе против зиновьевской, или «новой», оппозиции Бухарин, теперь уже полноправный член Политбюро, был, пожалуй, главным оппонентом Зиновьева и Каменева. Многие руководители партии не скупились тогда на комплименты в адрес Бухарина. «Самый крупный теоретик партии», «один из лучших теоретиков нашей партии», он имеет «смелость высказывать свои мысли даже и тогда, когда это идет вразрез всей партии», и имеет смелость «открыто заявлять о своих ошибках», человек, которого мы «все любим и будем поддерживать», – так говорили о Бухарине на XIV съезде партии С. Орджоникидзе, В. Молотов, А. Жданов, И. Сталин и некоторые другие ораторы [199] .

Мы уже приводили в начале этой главы основные высказывания Бухарина по проблемам строительства социализма и, в частности, о «врастании кулацких и капиталистических элементов в социализм». Это высказывания вовсе не означали отказа от принципа классовой борьбы. Бухарин не думал, конечно, что кулачество будет добровольно способствовать построению социализма или даже сохранится в социалистическом обществе. Однако, настаивая на более медленном и эволюционном пути развития социализма, на сохранении добровольного союза рабочего класса и крестьянства, Бухарин не мог, как политик, подробно развивать вопрос о будущей судьбе кулачества, которое в тот момент обеспечивало страну значительной долей необходимого ей товарного хлеба. Далее, взгляды Бухарина совпадали тогда с мнением большинства партийного руководства, не желавшего ка кой-то новой, «третьей» революции. Вот, например, что писал о перспективах развития деревни председатель ЦИК СССР М. И. Калинин: «Рост кулака многие воспринимают как досадный результат досадного расслоения деревни… Но можно ли говорить серьезно о действительном росте производительности в деревне без параллельного роста расслоения… Расслоение деревни есть необходимое следствие ее экономического роста. И Советская власть всеми имеющимися в ее распоряжении средствами помогает экономическому росту деревни, а значит, косвенно и расслоению. Кто хочет серьезно мешать, затормозить расслоение, должен остановить и рост деревни. Положительные элементы процесса расслоения перекрывают отрицательную сторону. Ведь вместе с расслоением растет и общее благополучие, в том числе и бедняков. Если говорить по правде, не подделываясь к бедняку, то увеличение производительных сил в деревне есть единственный способ улучшения положения маломощных. Ясно, что насильственная борьба с расслоением, поскольку она будет тормозить увеличение производительности, экономически вредна и политически бесцельна… Увеличение процента мощных трудовых хозяйств за счет слабых, мне кажется, надо приветствовать, ибо оно служит показателем развития крестьянских хозяйств и производительности в деревне. Многие как бы страшатся развития инициативы в слоях мощных трудовых хозяйств, боясь, что вместе с ростом хозяйств соответственно возрастет и буржуазно-кулацкая идеология среди этих слоев крестьянства… При советском строе… идеологическое влияние нашей государственности гораздо сильнее буржуазного. Расслоение деревни создает небольшой слой настоящей мелкой буржуазии в лице хозяйчиков, ремесленников, торговцев, кустарей, очень ограниченного числа высокопоставленных товарных хозяйств. Но если мы допускаем частный капитал в торговле, заключаем концессионные договоры с полной надеждой использовать их в интересах развития коллективного хозяйства, нет никакого сомнения, что и сельская мелкая буржуазия через госкредит, госторговлю и кооперацию будет способствовать росту общественного хозяйства. Подводя итог сказанному, я утверждаю, что расслоение деревни не только не мешает росту коллективного хозяйства, а, наоборот, увеличивает производительность и товарность в сельском хозяйстве и, следовательно, подготавливает элементы к коллективизму и, как бы это ни казалось парадоксально, расчищает почву для советской деревни» [200] .

Конечно, не все во взглядах и теориях Бухарина середины 20-х гг. было продумано до конца, он допускал немало высказываний, уязвимых для ортодоксальной марксистской критики. Главной теоретической работой Бухарина, в которой он изложил свое понимание нэпа и путей его эволюции, была книга «Путь к социализму и рабоче-крестьянский союз». Изданная в 1925 г., она переиздавалась в 1926 и 1927 гг.

Победа над зиновьевской оппозицией выдвинула Бухарина в число наиболее авторитетных членов партийного руководства. Бухарин стал официальным теоретиком партии и фактическим руководителем Коминтерна. Некоторые западные исследователи не без оснований говорят о периоде 1926 – 1928 гг. как о дуумвирате Сталина и Бухарина. Как пишет С. Коэн, «официальный большевизм 1925 – 1926 гг. был в основном бухаринским; партия следовала по бухаринскому пути к социализму. Его влияние распространялось не только на собственную партию и на вопросы внутренней политики. Его теории находили систематическое отражение и в резолюциях Коминтерна… С 1926 г. он почти в одиночку формировал официальные взгляды большевиков на внешний мир, международный капитализм и рабочее движение.

Вообще между Бухариным и Сталиным существовало приблизительное разделение обязанностей: один занимался формулированием вопросов политики и теории, другой руководил организационным механизмом… Бухарин пришел в дуумвират и с более практическим политическим багажом. Наиболее важным было его руководство центральными изданиями партии. Помимо того что он был редактором ежедневной газеты “Правда”, в апреле 1924 г. он стал также редактором нового, выходившего раз в две недели журнала ЦК партии “Большевик”… Руководство двумя основными органами, выражавшими мнение ЦК, было важным оружием Бухарина во фракционной борьбе… Руководящая роль в Коминтерне увеличивала личный престиж Бухарина, а также престиж и влияние дуумвирата… У Бухарина был “огромный авторитет” среди партийной молодежи, особенно среди тех, кто был избран для ускоренной подготовки будущей большевистской интеллигенции… Те, кто встречался с ним не один год, свидетельствуют, что мягкий, открытый, добродушный Бухарин в своей традиционной русской рубахе, кожаной куртке и сапогах был самым привлекательным из большевистских руководителей… В нем совсем не было пугающего высокомерия Троцкого, нарочитой помпезности Зиновьева или подозрительности и склонности к интригам, столь характерных для Сталина… Однако в конечном счете авторитет Бухарина основывался на его репутации крупнейшего в то время большевистского марксиста» [201] .