Оберег - Ольга Ивановна Маслюкова

делегацию и заметил стоящую в сторонке растерянную молодую девушку. Что-то в нем дрогнуло, стало жаль явно чем-то расстроенную провинциалку. Он подошел к ней и по безысходности в карих глазах понял, что случилось что-то серьезное. Григорий попросил девушку подождать, а когда освободился и вернулся, нашел ее на прежнем месте. Незнакомка рассказала, что опоздала на поезд, а на другой билет денег нет. Сбивчивый рассказ растрогал парня, и он купил барышне билет на следующий поезд. Та благополучно уехала к родителям в райцентр, а он еще долго не мог забыть ее карих глаз. Через месяц не выдержал, вспомнил, до какой станции покупал билет, и поехал туда. Найти в небольшом городке Софью не составило труда. Он привез ее в столицу, а вскоре помог поступить в институт культуры. Так начались их отношения, которые закончились бракосочетанием.

— Мои дорогие родители, — укоризненно сказал Филипп, — мы, между прочим, проголодались…

— Господи, сынок, ты меня совсем выбил из колеи! Забыла обо всем на свете. Я же теперь спать не буду. Гриша, а где наша Маша?

— Час назад поливала цветы.

— Мария! — крикнула Софья Егоровна.

Где-то наверху послышались быстрые шаги, и через несколько минут средних лет женщина торопливо спустилась с третьего этажа. Ее длинное коричневое платье дополнял белый фартук с оборкой. Каштановые волосы были туго стянуты в узел и скреплены на затылке заколкой. Взгляд голубых глаз выражал преданность и готовность услужить.

— Мария, сын приехал. Ты нас покормишь?

— Да, хозяйка, у меня все готово.

— Сколько раз говорила, не зови меня хозяйкой. Просто Софья Егоровна.

— Как скажете, Софья Егоровна.

— Вот и хорошо. Филипп, ты даже не успел принять душ. Мы с отцом будем ждать тебя в столовой.

— Милорд, ко мне! — позвал хозяин собаку, которая лежала поодаль и обнюхивала место, где недавно стояли чемоданы.

Филипп поднялся на второй этаж и постучал в дверь комнаты, где оставил Алису. Она тут же ему открыла.

— Извини, что бросил тебя, — заключив женщину в объятья, оправдывался он. — Нужно было поговорить с родителями.

— Понимаю и ничуточки не обижаюсь, так что твои извинения ни к чему.

Филипп ответил на ее поцелуй и поспешил в ванную.

Алиса отметила, что в комнате просторно и уютно. Разбирая чемодан, она первым делом достала свою любимую куклу и усадила ее на столик возле зеркала, как обычно это делала. Потом стала доставать платья и нашла для них местечко в большом шкафу, заполненном мужскими вещами.

— Алиса, собирайся на обед. Нас уже ждут, — выходя из ванной и вытираясь полотенцем, сообщил Филипп. Он подошел к зеркалу, чтобы расчесать волосы, увидел куклу и улыбнулся:

— Какой же ты еще ребенок…

— Это мой талисман, — сообразив, о чем идет речь, ответила Алиса. — Куклу подарил папа, когда мне исполнилось пять лет, и попросил, чтобы я берегла ее, а потом передала своей дочери. Когда я подросла, стала часто задавать себе вопрос: почему отец, заходя ко мне в комнату, всегда обращает на нее внимание? Он брал ее в руки, улыбался и повторял: «Береги, это очень ценная кукла». Даже не знаю, где он купил ее. Думаю, за границей, потому что таких я больше никогда не видела. Мне даже кажется, что это ручная работа. Эта кукла необычная, она всегда со мной и напоминает о детстве.

Филипп мысленно улыбнулся таким девичьим причудам, но из вежливости взял куклу в руки и, рассмотрев ее, сказал:

— Красивая, на тебя похожа. Что ж, пусть переходит из поколения в поколение. Это даже интересно иметь семейную реликвию.

Алиса засмеялась.

— Мне она тоже очень нравится. И я рада, что ты меня понял. Наша доченька будет играть с ней.

— Все наши дочки будут играть с ней. И внучки.

— Боже, внучки… Как мило. Но я пока не могу себя представить бабушкой.

— Не переживай, я к этому времени тоже буду дедушкой! — пошутил Филипп и с любовью посмотрел на Алису, которая заканчивала причесываться.

— Ты уже готова?

— Да.

Они вышли из комнаты. Филипп был в спортивных брюках темно-вишневого цвета и белой футболке. Алиса надела коротенький сарафанчик и накинула на плечи кофточку. Когда они вошли в столовую, родители одновременно повернулись.

— Красивая пара, — чуть слышно сказал отец.

Софья Егоровна хмыкнула, но промолчала. Филипп подвел Алису к стулу и помог сесть, сам занял место рядом. Так получилось, что гостья оказалась между Филиппом и его отцом, Софья Егоровна — на противоположной стороне. Это позволяло ей наблюдать за каждым. Такое пристальное внимание смущало Алису. Хоть и была голодна, она едва проглотила несколько кусочков и лишь смотрела, как Мария ловко подносила новые блюда. Но когда перед ней поставили горшочек с курицей, из которого пахло особенно аппетитно, все же взяла вилку и стала медленно вынимать маленькие кусочки и класть в рот. Глаза ее были опущены, казалось, ей страшно встретиться взглядом с хозяйкой дома.

«Нет ничего тяжелее, чем сидеть за одним столом с матерью любимого человека, которая всем видом выражает неприязнь», — думала Алиса. Она робела, одновременно злилась на себя за это, но была не в силах поднять глаза и посмотреть на будущую свекровь. А когда подумала о том, что может быть дальше, на минуту оцепенела и почувствовала себя совершенно измученной. Только железная дисциплина, к которой ее приучили с детства, помогала держать себя в руках.

Григорий Александрович время от времени пытался разрядить обстановку. Он первый справился с горячим блюдом и начал рассказывать анекдот.

— Жена говорит мужу: «Если тебя сошлют в Сибирь, я, конечно, поеду вместе с тобой, но шубу надо купить заранее…»

— К чему это ты? — косо посмотрела на него Софья Егоровна.

— Да так. Вспомнил, что тебе нужно купить шубу, вот и пришел на ум этот анекдот, — отшутился он и продолжил:

— Или вот такой анекдот. Жена говорит: «Дорогой, мне приснилось, что на праздник ты подарил мне бриллиантовое колье». А муж отвечает: «Будешь себя хорошо вести, в следующем сне я подарю тебе норковую шубу».

— Прекрати, — остановила его Софья Егоровна. — Как только ты перестал ходить и большую часть суток проводишь дома, у тебя появилось слишком много времени на всякого рода глупости, в том числе и эти анекдотики. Ей-богу, они неуместны. Раньше я за тобой такого не замечала.

— Мама, это же картинки из жизни! Ничего непристойного в этих анекдотах я не услышал, — поддержал отца сын.

— А я услышала… — Софья Егоровна была непреклонна. Она положила вилку на тарелку, встала со стула и с укором посмотрела на мужа. Выходя из-за стола, сказала:

— Намеки твои ужасны. Тем более при постороннем