Примус - Михаил Чулаки

- И при чем здесь детство, отрочество и юность? - холодно спросил Герой.

- При том, что мы приличные люди. Я так считал всегда.

- Надеюсь. Дальше.

- Мне Арина рассказала. Только поздно. Как ее из квартиры выкинули.

- А как?

- Ты не знаешь?! Объясняю! Какая-то бешеная баба объявила, что Арина ей должна двадцать кусков, двадцать тысяч баксов, и что если у Арины нет наличности, пусть продает квартиру. Или к ней придут "ее мальчики". Я уже знаю, слышал, как мальчики приходят. И многие в Питере остались без квартир. Но это деловой риск: я взял кредит и не отдал. А Ариша ни у кого ничего не брала, никому не должна. Но так запугалась, какие-то мальчики к ней уже приходили однажды, что она сразу согласилась. Те в три дня все оформили и из милости купили Арине с мамой семиметровую комнату. И будто бы все из-за тебя: баба эта твоя и твоим именем прикрывается! Ариша же не может! Она родилась в своей квартире. Короче, ты скажи этой своей бешеной бабе, чтобы положила на место. У меня тоже своя крыша найдется, а ее адреса я не знаю, этой бабы, и Ариша не знает, так что все претензии получаются к тебе. Раньше говорили: око за око, а теперь: квартиру за квартиру. Извини, старик, но такова жизнь.

Герой и по первым словам не проникся большим сочувствием к судьбе девственницы, засадившей его в тюрьму, а уж последние угрозы и вовсе взбесили. Он понятия не имел, что Джулия взыскала всю стоимость его выкупа с Ариадны, но со слов Шурки все понял. И встал на сторону Джулии.

Он спросил подчеркнуто спокойно:

- А не объяснила твоя клиентка, почему с нее спросили? Ей-то, наверное, все растолковали.

Джулия вроде бы спала, но Герой видел, она слушает.

- Какая-то чушь! Будто из-за Арины тебя посадили. И пришлось смазать следователя. Как это может быть - из-за Арины?!

- Значит, объяснили доходчиво? Какие же у тебя претензии?

- А при чем здесь Ариша? Как она тебя могла посадить?

- Объясняю ради старой дружбы. Дело было так. Арина твоя исчезла из дому, не сказав своей матушке. И оставила вместо записки мой адрес и телефон на столе, на самом видном месте - вроде предсмертной записки. А матушка ее подняла хай, решила, что я ее прячу или убил. Какое-то тело нашли, матушка совсем спятила и опознала ее. Тогда следователь решил сделать из меня убийцу. Ему же только раскрыть, отчитаться - и с плеч долой. И сразу меня в камеру. А ты знаешь, какие бывают камеры? Что в них делается? Ну и чтобы там не сгнить, пришлось смазать следаку лапу. Шутка получилась ценой в те самые баксы.

- А откуда Арина знала? И не надо было давать взятки, за это, между прочим, статья. Она же вернулась - и все разъяснилось. Тебя бы и так выпустили.

- А кто же знал? Я думал, она действительно погибла, раз нашли тело. Сейчас время такое, что погибнуть - что чихнуть. И мне не хотелось, чтобы мне там все кости переломали, представь себе. Там рассказали, есть специалистка, которая острым каблуком яйца мужикам давит. Тут уж все раскалываются - правые и виноватые. А мне яйца еще нужны. И тянуть ни за что лет десять тоже не хотелось. И между прочим, пока она отдыхала и возвращалась, я бы мог еще в десяти убийствах сознаться. Она бы вернулась живая, а следак бы посмеялся: "Ну Ариадну, значит, ты не убивал, но ведь Машу, Глашу, Наташу и Сашу убил признался и протоколы подписал. Вот и сиди не чирикай, жди суда". Так что посидеть-подождать без взяток, пока все прояснится, ты попробуй сам, а мне не советуй. Вот и все.

- Слабо это звучит, старик. Долга никакого нет, а шуры-муры со следователем - это твои проблемы.

- Очень сильно звучит. По верной мудрости: не рой другому яму. Зачем же она мне вырыла? Вот и свалилась сама.

Джулия давно все поняла. И наконец вырвала трубку у Героя:

- Слушай, чувак, если у тебя вопросы, забьем стрелку, и любой сходняк меня очистит. Мишу Сухумского знаешь? Он объяснит. Не надо ментов наводить - первая заповедь. Есть проблемы? Перетолкуем сами. А твоя шкура ментов навела, за это жмурят, понял? А я только откат законный взяла... - и вдруг совсем другим тоном: - А если ты такой рыцарь бледный, ты на ней женись, чтобы не оставлять ее наедине с сумасшедшей мамой в семиметровой комнате. Отбой связи!

И она кинула трубку.

- Какая сука! Между прочим, за всю ее квартиру трепаную восемнадцать кусков только дали. Да и пожалела, комнатуху эту за два куска купила, а могла бы на Московский вокзал ночевать выгнать. Пусть бы там и зарабатывала с пассажирами на новую квартиру. Да не в деньгах дело, хотя в деньгах все дела на свете. А то, что такие примочки не спускают. Навела ментов? Значит, законно рассчитайся! Хотя за наводку уж точно в асфальт закатывают в порядочном обществе. Твоя сука думает, все хиханьки на свете, убежала от мамы и записочку подкинула - как смешно! А жить - дело серьезное. И за все надо платить.

Да, сильную союзницу в жизненной борьбе приобрел Герой.

Рассказать бы эту историю папе с мамой, они были бы в ужасе! Как это отняли квартиру?! За долги или нет - значения бы не имело! Отнимать нельзя. В их кругах так не поступали. А нахальных должников надо просто терпеть, тихо сетуя по углам. В общем, хорошим тоном считалось непротивление злу, привет от Махатмы Ганди. Зато противляться принято было государству, и притом не местному, на уровне управдомов и участковых милиционеров, перед начальством местным пасовали точно так же, как перед частными хамами, противляться принято было Политбюро и КГБ. А практическая жизнь требует ровно противоположного поведения: сопротивляться подонкам и милым мошенникам, которые живут рядом и каждый день портят жизнь, а на недосягаемое государство не посягать, бог с ним, государство занято своими всемирными делами, и отдельного человека государству с его высоты не разглядеть. Так и живут нормальные люди: прокричат, если нужно, хоть "Боже, царя храни!", хоть "Славу КПСС", с них от этого не убудет, и занимаются своими жизненными делами. А папа в жизненных делах ничего не понимал, любой слесарь или сантехник мог из него выдоить тройную цену за ремонт бачка, не говоря о мошенниках покрупнее, зато он ничего не спускал государству, никакого стеснения прав человека - и даже не только собственных, а всякого незнакомого человека. Лучше бы защитил свои права от хулиганов во дворе - от них приходится терпеть каждый день, а не от генерального секретаря.

Даже слишком Герой разволновался, представив себе родительское чистоплюйство. Потому что так и надо жить, как Джулия: не спуская обидчикам. Не позволяя наступать себе на пятки. То есть на мозоли.

- Ну чего ты замолк?! Или скажешь, что надо было забыть и простить?! Или лучше мне с нею обняться и вместе заплакать?!

- Нет. Она меня спровадила в кутузку, за ее счет меня и вытащить оттуда все правильно.

Нужно побывать в камере, а еще лучше в застенке у следака, где подвешивают ласточкой и делают из тебя слоника, побывать, чтобы понять, насколько это правильно! Там каждый лишний день может стоить потери здоровья! А вчерашняя девственница, видите ли, решила отомстить таким способом за свои маленькие неприятности.

- Какой ты стал сознательный. Ну тогда давай дружно вставать. Уже поздно.

Героя вдруг мгновенно охватило нетерпеливое желание. Как в первый раз на шоссе. Нетерпеливое желание, любовный припадок - это совсем не то, что парные супружеские упражнения.

- А давай лучше дружно лежать.

- Какой ты. Неужели телефонные разговоры так возбуждают? Я только позвоню, что буду поз... А и так подождут...

35

Все-таки Джулия ушла наконец по своим неотложным делам. Оказалось, что дела все же немного отложные, но ушла наконец. А Герою торопиться было некуда. Разве что съездить на почту за свежей партией денег.

Такова участь генератора идей. Точно так же устроен и физик-теоретик: сидит дома, царапает какие-то формулы, рисует графики - и так можно несколько лет. А потом вдруг гипотеза! И куча работы для экспериментаторов. В роли экспериментатора выступает Джулия, вот она и бегает целый день, присматривает за изготовлением пирамидок, за сбытом, за рекламой - только перечислять, и то голова кружится. Герой и не вникает. Может быть, он выдаст со временем еще один прибыльный план с перспективой на пару сотен миллионов. А пока можно прохлаждаться, его идеи за него работают и деньги капают каждую секунду.

Но в этот день было не до идей.

Джулия не позволила сделать из себя дойную корову, взыскала твердой рукой долг. А он?!

Выйдя на волю, он словно бы постарался забыть. Радовался, что на свободе, что не пытают, что не взял он на себя ни одного висяка, которые портят следователю статистику.

Он не рассказывал никому, как его били в застенке у следователя Люлько, как довели до того, что он ревел жутким голосом, какого никогда и не предполагал в себе. Только вот Шурке по телефону проговорился и то в сослагательном наклонении: может быть, переломали бы, заставили бы признаться... А как его уже ломали и заставляли - не говорил. Он опозорен потому и не хотел, чтобы кто-нибудь здесь, на воле, знал о его позоре. Джулия только поняла, когда Любка тогда позвонила в панике, что его увезли, сама она знает, какие бывают камеры в предварилке - и то бросилась спасать, выложила кучу денег, не торгуясь. А если бы знала про пытки, про то, что могут в любую минуту отбить последнюю почку?! Ведь менты любят - отбивать почки. Фирменное упражнение у них.