Цвет моего забвения - Мария Бородина

начинаю я. Хороший вопрос, чтобы завязать диалог. Особенно в этой странной ситуации. Странной и страшной.

Женщина мотает головой, отплёвываясь. Она выглядит потрёпанной и помятой, словно ею с завидной регулярностью моют пол. Хотя, пожалуй, половая тряпка смотрится даже привлекательнее. Щёки незнакомки покрыты восковым накатом. Радужки глаз кажутся абсолютно белыми даже во тьме.

— Я Даша, — говорю я, отдышавшись.

— Ника, — отвечает незнакомка, в очередной раз прокашлявшись. Струйка крови вырывается из уголка её рта и спускается на шею.

Я подхожу к Нике и присаживаюсь рядом. Шероховатая стена неприятно холодит спину. Майские ночи коварны. Очень.

— Сколько человек ты видела, Ника?

— Два, — Ника снова заходится кашлем. — И во тьме. Внизу… Там ещё кто-то есть. Зуб даю.

— У меня нет повода тебе не верить, — вздыхаю в ответ. — Полагаю, что не стоит жертвовать зубами.

— Газ, — Ника неожиданно показывает на щель и снова начинает задыхаться от кашля.

— Здесь?

— В одной, — она заходится, — в одной из комнат. Всего-то люк открыла… в полу. И повалило.

— Надышалась? — предполагаю я. — Поэтому и кашляешь?

Ника кивает, вытирая окровавленный рот. Рваные разводы ложатся на тыльную сторону её ладони. Лунный свет прижигает их, делая ещё ярче.

— У тебя есть соратники? — интересуюсь я просто для того, чтобы поддержать разговор.

Мне очень многое хочется спросить и уточнить. Но я понимаю, что Ника может и не ответить. Не потому, что не хочет. Кашель не даст. Газ ест её изнутри. Всё ещё.

Ника мотает головой. Чёрные волосы падают на лицо щупальцами медузы.

— Ушли, — поясняет она, справившись с очередным приступом. — Темнота одну сожрала. Вторая отправилась… сама. Навстречу ей. Нет… больше. Плохая банда.

— Они помнили хоть что-нибудь?!

— Имена, — Ника задыхается. — Это всё.

— Это не так и плохо, — вырывается у меня. — Есть и те, кто не помнит. Не помнил.

— Вас… много?!

— Сейчас я одна, — отрезаю я, предвосхищая вопрос. Меньше всего мне хочется говорить о Лорне и Лили. А о Десять я и помнить бы не желала. — И это главное.

— И не… и не дрейфишь, красавица?

— Так лучше, — признаюсь я, скорее, сама себе, нежели Нике. — Не все здесь друзья. Здесь нет товарищей и соратников, если быть точнее. Каждый подведёт тебя под нож при первой же возможности.

Ника мотает головой, в очередной раз заходясь в надсадном кашле.

— Психология экстремальных ситуаций, — поясняю я со знанием дела. — Когда выживание в приоритете, нам нет дела до других. И до моральных норм — тоже.

— Я видела, — кашляет Ника, — видела ту… что побежала на смерть… сама…

Удушье прерывает её скомканную речь. Кажется, что она вот-вот потеряет сознание.

— Номер девять, — продолжает Ника. — Де-вять…

— Девять?!

Ника снова обнимает меня, словно боясь потерять. Её ладони холодны и цепки. Удивительно: она доверяет мне, не зная ничего о моих тараканах и прихотях. Наивная. Я и сама не знаю, можно ли на меня полагаться.

Отстраняюсь. Голова начинает кружиться. Лоб, точно между бровями, пронзает копьё ноющей боли.

Внезапно стена перед глазами начинает расплываться и смазываться, превращаясь в калейдоскоп спутанных нитей. Мир теряет фокус. На первый план выходит вращающаяся сеть из люминесцентных нитей. Я не понимаю, откуда она появилась, но, тем не менее, не боюсь. Там, где сидела Ника, сейчас плавает тёмно-зелёное пятно. Болотное, с красно-чёрными вкраплениями.

Ужас не возвращается. Напротив: паника отступает, освобождая место бескомпромиссной уверенности. Та часть меня, что ушла глубоко под кожу, знает, что происходит. И говорит мне об этом языком эмоций. Жаль, что нервных импульсов слишком мало для того, чтобы дать этому явлению название. Но я убеждена: такое происходило раньше. Это — весточка из забытого прошлого, в котором осталась я, настоящая. И эти странные видения — моё благо, а не наказание.

Болотное пятно обретает форму, заливаясь в контуры никиного тела. Красно-чёрные протуберанцы концентрируются в районе грудной клетки и приобретают форму двух расширяющихся мешков, увенчанных толстой трубкой.

Когда до меня доходит, что я вижу тело Ники насквозь, я отворачиваюсь и начинаю плакать. И я уже не боюсь, что кто-то может заметить мои слёзы.

Зара

Леденящая тьма сжимает со всех сторон, как скафандр. Смыкается непроницаемыми чехлами на запястьях, обхватывает икры. Я чувствую себя дайвером на большой глубине, разве что, кислородных баллонов за спиной не хватает. А они не помешали бы: воздух здесь разрежен и ядовит. Дышать тяжело: словно на грудь положили камень. Или целую плиту.

Сердце заходится, поднимаясь к шее: испуганная птица, запертая в клетке. Пульс распирает виски. Каждое движение даётся на пределе.

Возможно, это всего лишь страх. Только я никогда не признаюсь себе в этом. По крайней мере, до тех пор, пока за мной сквозь темноту крадётся самый страшный враг. Часть меня, которую я ежечасно вырываю из недр души. На её место я призываю ту, кем желаю быть. Чужую, но нужную. Пока я играю эту роль, я не имею права на страх и сомнения. Я просто делаю то, что должна.

Под чужой маской мне тяжело, но спокойно. Я не желаю быть слабой, и нести это отрицание тяжелее, чем груз новой личности. И как я хочу, чтобы однажды маска приросла ко мне и стала новым лицом.

Я снова дёргаю Принцессу за лодыжку, стараясь не сбросить обувь. Вот отъелась! Дыхание сбивается, превращаясь в разорванные всплески. Пот проступает на лбу и холодит кожу. Мне жарко даже на этом искусственном морозе! Я больше не могу. Как же хочется сесть на пол и замёрзнуть!

— Ну же, — шепчу я, — почему ты такая тяжёлая?!

Обмякшее тело Принцессы поддаётся на пару десятков сантиметров. Сквозь тьму до меня доносится сиплый стон, и я с облегчением выдыхаю. Значит, точно жива. До этого даже толчки её пульса не могли переубедить меня в обратном.

Обливаясь потом, я делаю ещё один рывок. Мышцы ноют. Промороженные доски хрустят под ногами. С двенадцатой мы, конечно, справились бы быстрее. Но я не могу осуждать её за то, что она побежала защищать подругу.

Осуждает вторая Зара. Та, что идёт сзади. Ей нипочём мрак: она стремится на запах моего неприятия. К противоположному полюсу магнита. Она примчится, чтобы забрать меня, даже с другого края света.

— Больно, — тихо стонет Принцесса, и непередаваемое облегчение согревает меня ещё сильнее. Словно новая кровь вторглась в сосуды.

— Потерпи. Сейчас мы выберемся, — успокаиваю её я. Сомневаюсь, что она понимает мои слова, но всё же. — Немного осталось.

— Выберемся? — переспрашивает она неуверенно.

— Мы идём к выходу, Принцесса, — отвечаю я. — Успокойся. Скоро будем в безопасности.

— К выходу? Я что, ослепла? — проговаривает Принцесса.

— Просто