Библия в СМСках - Ая эН

Трубные треугольники его обратно не пропустили. Салим дернул их в одну

сторону, в другую… Парень в униформе подошел к нему и неправдоподобно-приветливо улыбаясь всеми зубами, попросил:

– Вот сюда, пожалуйста!

Салим вышел и обернулся: видела ли этот позор Ева? Но она возилась с малолетним придурком и не видела. Салим бросился искать пустую тележку, но тележек почему-то не было. Ни одной.

Ева между тем нагнулась к Стасику и подмигнула ему:

– Сейчас мы тебя катать будем. В карете. Будешь как царь-король. Ага?

– Ага.

Если как царь-король в карете, то ага. Стаса подняло в воздух и перенесло почти в тележку.

– Эй, царь-король, ноги-то подожми! Ты ж тяжелый!

Царь-король поджал ноги и очутился в тележке полностью.

– Ой!

– Садись!

Стас опасливо посмотрел на сетчатый пол своей кареты и остался стоять, только на полусогнутых коленях, вцепившись в боковые стенки.

– Ну садись же, чего ты? Вон, посмотри, как мальчик сидит.

Стас стоял трусливой загогулиной и смотрел себе под ноги, а не на посторонних мальчиков. Ева сняла с себя куртку и бросила ее в тележку, за Стаса.

– На вот тебе трон. Смотри, какой красный трон! Мягкий! Садись!

Стас неловко опустился на корточки, продолжая цепляться за стенки. Он не был уверен в том, что делает все как надо. Поэтому присел и вопросительно посмотрел на Еву.

– Ты какой хлеб любишь? – спросила Ева. – Такой любишь?

Стас кивнул. Ева сунула в тележку большой белый батон в шуршащей прозрачной пленке.

– А такой любишь?

Стас кивнул.

– А может, такой?

Стас на всякий случай опять кивнул.

Когда Салим наконец нашел тележку и вкатил ее в торговый зал мимо распахнувшихся треугольников, не вынимая левую руку из кармана, в котором лежали четыре тысячи, тележка со Стасиком была наполнена не только Стасиком, но и небольшой горкой хлебов, пирожков и пончиков. Сам Стас прочно сидел на попе, слегка подавленный этой горой. В руках он держал розовый торт с желтыми розами и зелеными разводами.

– Нифигасе вы хлебушка набрали… – присвистнул Салим.

– Сейчас наберем еще салатиков, а суши мы тут брать не будем, – решила Ева. – Тут плохие. Рыба в суши должна быть свежайшая, а тут всё такое… как у Булгакова!

– Что? – не понял Салим.

Но Ева не стала объяснять, что у нее на страничке в числе прочих любимых изречений стоит булгаковское, из «Мастера и Маргариты», про осетрину второй свежести. Дело в том, что Ева была не уверена в том, что эта цитата из «Мастера». Может, она вообще из «Войны и мира»? Или из «Двенадцати стульев»?

– Ты какие салатики любишь?

Салатиков было сто. Или двести. Никаких правильных названий салатов, кроме «Оливье», Салим не знал.

– Я свежайшие люблю! – выкрутился он.

Ева звонко засмеялась. Этот деревенский мулат, оказывается, очень даже остроумный! Стас взял – и тоже вдруг засмеялся. Несколько лотков с салатами перенеслись во вторую, пока пустую тележку. Стас вытянул шею гусиком и проводил взглядом салаты. Ева заметила, нагнулась к мальчику.

– Стасик, ты меня слышишь?

Ребенок кивнул, не отрываясь от созерцания салатов.

– О’кей. Если ты что-то захочешь, можешь взять сам или сказать «хочу». Понял?

Стас молчал.

– Стасик, скажи: «хочу»…

Шепотом:

– Хочу…

– Громче скажи, а то мы тебя не услышим!

Не сразу, но громче:

– Хочу.

– Ну ладно. Сойдет. Мясо брать будем? – последняя фраза относилась, разумеется, к Салиму.

– Не надо!

Салим знал, что мясо стоит очень дорого. При маме они редко покупали свежую говядину, вот даже почти никогда. Бабушка в первые дни в Ельце купила кусок говядины, а потом свинины. Но как только выяснилось, что Стаса надо везти в Москву, они перешли на овощи и окорочка. Салим любил мясо, но все понимал, поэтому как-то даже и не хотел вроде никакого мяса.

– Ну и правильно, – согласилась Ева. – Все равно я его готовить не умею! Возьмем заморозку. И всяких готовых ветчин.

Они свернули в противоположную от свежего мяса сторону и набрали каких-то пакетов и коробочек. Потом прошлись по рыбе.

– Ты морских гадов уважаешь? – поинтересовалась Ева.

– Я никаких гадов не уважаю! – твердо ответил Салим. – Гад он и есть гад!

– Это точно…

Стас сидел неподвижно, держа торт. Гады его не интересовали.

– Пошли в молочку!

Они пошли «в молочку». В молочном отделе Ева отобрала у Стасика накренившийся и размазывающийся по коробке торт, и закидала ребенка йогуртами, пудингами и желе.

– Это хочешь?

– Хочу.

– А вот такой с шоколадными шариками хочешь?

– Хочу.

– А ванильный пудинг будешь?

– Будешь!

– Надо отвечать «буду». Будешь?

– Будешь.

– Скажи: буду!

– Буду.

– Ну тогда держи.

Салиму становилось все хуже и хуже. Фрукты-овощи он еще выдержал, а «в шоколаде» вдруг понял, что у него из кармана исчезли все деньги. И в какой же момент он забылся, и вытащил из кармана руку? Во черт, это было еще в рыбе! Там было столько народу, между рыбой и сырами, что одной правой с тележкой было никак не справиться. Он вытащил руку всего на мгновение, но забыл сунуть ее обратно и теперь… О, счастье! Деньги оказались на месте, прощупались. Ура!

– Что?

– Что-что, десятый раз спрашиваю, какой ты шоколад любишь? Горький? Молочный? Белый? Лично я люблю французские трюфели, но я их уже себе взяла, пока ты тут наяву спал!

А вдруг в кармане не все деньги?

– Алё!!!

– Да я вообще шоколад не люблю, я мясо люблю!

Ева уставилась на него, как на идиота.

– Так чего ж мы тогда в мясной отдел не пошли?

– Я в принципе люблю мясо, но сейчас не хочу.

– Ты хочешь, но стесняешься!

– Еще чего!

– Точно стесняешься.

– Нет. Просто не хочу.

– Хочешь.

– Не хочу.

– Хочешь!

– Хочу! – это подал голос Стас, он увидел киндеры. – Хочу кидэ!

– Два? Три?

– Т’иче…

– Три или четыре? Четыре? Скажи: четыре.

– Четы-е!!!

– Молодец! Держи: раз, два, три и четыре. Четыре киндера. Смотри, как здорово! Хочешь еще четыре? Вот таких, мальчуковых? Только ты сам будешь считать! Ну-ка… Раз…

Так Станислав научился считать до четырех.

После сладостей они заглянули в отдел соков и вод.

В отделе соков и вод тележку со Станиславом оставили рядом с тележкой, в которой сидела зеленая девочка зловредного вида в зловредной позе: скрестив и руки, и ноги. Стасик исподлобья взглянул на девочку, а девочка еще более исподлобья – на Стасика.

– Никуда не уходи и из тележки не вылезай! Мы сейчас придем! – сказала Ева, взяла Салима за руку и юркнула вместе с ним в проход между полками.

Стасик не успел испугаться. Он успел только во второй раз посмотреть на девочку и посильнее прижать к себе коробку с волшебными яйцами.

– Это твоя мама? – капризно поджала губы девочка.

Стасик хотел ответить, что мама далеко и болеет, но это было слишком много слов. Он открыл рот и вместо всех этих слов очень четко сказал:

– Да!

– Клёво! – пополамя зависть и восхищение, кивнула девочка.

Стасик смотрел на девочку в светло-зеленой куртке с забавными темнозелеными лягушатами и молчал. Девочка была похожа на лужайку. Лягушата прятались в цветущих кустиках, а за ними из-за кучерявых облачков подглядывали улыбающиеся солнышки.

– Моя мама все равно лучше! – убежденно продолжила разговор девочка.

Стасик смотрел на лягушат и молчал.

– А ты кто?

Стасик хотел ответить, кто он, но это было еще больше слов. Он опять открыл рот и вместо всех этих слов еще четче сказал:

– Цаг’!

– Царь? – уточнила девочка.

– И ко-оль! – уточнил Стасик.

Девочка извернулась и встала на коленки, так, чтобы быть полностью, лицом, поближе к такому интересному собеседнику.

– Царь и король, как в сказке… – протянула девочка. – Клёво! А ты много сказок знаешь?

Стасик промолчал.

– А ты сам умеешь сказки сочинять? Умеешь? Скажи, умеешь?

– Да! – сказал Стасик.

Девочка нравилась ему все больше и больше.

– Юля-а-а!!! Юля, где Алина? Паразитка, я ее убью, если найду! Господи!!! Ты давно тут одна сидишь?!

– Ма, я не одна! Я с мальчиком!

– С каким еще мальчиком? Али-и-на! Где она? О, Господи! Вас на минуту нельзя оставить!

Стасик с удивлением смотрел на странную взъерошенную тетеньку, прижимающую к груди пакеты с соком и вопящую в пространство.

– С хорошим мальчиком! – объяснила Юля. – Он царь-король и сказки умеет сочинять!

– Али-на! Вот дрянь, а! С хорошим мальчиком? Царь-король? Да ты посмотри, во что он одет! Оборванец! Алина!

– А вот это не ваше дело!!! – Ева подошла сзади, услышала последнюю фразу и возмутилась.

Салим с тележкой чуть отстал, пропуская встречные тележки. Он про оборванца не слышал.

– Девочка, тебя вообще никто не спрашивает! – отмахнулась женщина. – Алина!!!

– Ма, это не девочка! Это его мама!

– Что-о?! Мама? Еще лучше! Нагуляют в тринадцать лет, а потом плюют на своих детей! Сама в «Праде», а на ребенке пальто с помойки! Мамаша, тоже мне!