Древний Китай. Том 3: Период Чжаньго (V—III вв. до н.э.) - Леонид Васильев

Иными становились и отношения между верхушкой клана и основной его массой, крестьянами. Дистанция между ними, вначале небольшая и социально «смазанная» принадлежностью к единому клановому организму, возрастала, а сами крестьяне все очевидней превращались в подданных своего господина. При этом смена господина (например, в случае истребления того либо иного аристократического клана, во время междоусобной войны, заговора или переворота) не воспринималась на уровне деревенской общины как социальная трагедия. Напротив, чем дальше, тем более естественным считалось, что правящие верхи и производящие низы связаны между собой не столько кланово-родственными связями, сколько социальной, экономической и политической взаимозависимостью.

Сказанное отнюдь не означает, что клановая структура в начале периода Чжаньго уже не функционировала. Напротив, цзун-цзу, пусть не везде, продолжали существовать, равно как не ушли в прошлое и редкие наследственные владения. Однако и те и другие не только уменьшились в размерах и утратили свое важное значение, какое имели в период Чуньцю, но и несколько видоизменились по своей сути. Перемены сводились в основном к тому, что не семейные связи, а личностные и даже просто материальные отношения стали играть решающую роль в наследственных владениях высокопоставленных сановников. Иными словами, вчерашние владения все чаще превращались в служебные кормления.

Хорошо известна, например, судьба знаменитого реформатора IV в. до н. э. Вэй Яна, получившего за свои заслуги от циньского правителя земли в Шан (15 поселений-и) и вошедшего в историю под именем Шан Яна. В конце жизни, когда, вынужденный бежать из Цинь, он не нашел приюта в родном царстве Вэй, Шан Ян на какое-то время укрепился в своем владении. Как выясняется, потеряв должность, преследуемый циньскими властями, Шан Ян не лишился его. Возглавив войска из местных жителей, он попытался проникнуть в соседнее царство Чжэн, видимо, надеясь найти убежище. Здесь роль личностных отношений, некоей преданности своему господину вполне очевидна[120].

Еще больший интерес вызывает описанная в 75-й главе Сыма Цяня история Мэнчан-цзюня, современника Шан Яна из царства Ци. Будучи сыном высокопоставленного сановника и унаследовав (что уже не было нормой) от него владение Се, он содержал до трех тысяч гостей-приживал за счет доходов 10 тысяч крестьянских дворов, что было для них тяжелым бременем. А в трудные годы, когда его подданным приходилось туго, он давал им в долг деньги под проценты [Вяткин, т. VII, с. 173–184].

Обратим внимание на то, что округ Се был наследственным владением Мэнчан-цзюня, тогда как отношения с местным населением складывались совсем иначе, нежели в уделах-кланах периода Чуньцю. Они основывались не столько на клановой солидарности, сколько на личностных связях и даже на материальной заинтересованности, чуть ли не на голом чистогане.

Сведения о явлениях IV–III вв. до н. э. показательны как итоговый результат тенденции к ослаблению, даже крушению прежних крепких социально-клановых связей. На смену единому архаическому клану (как на верхнем уровне, так и на уровне общинной деревни) шли малые нуклеарные семьи, родственные связи между которыми уходили в прошлое, отражаясь лишь в традициях. Но традиции не умирали. Более того, соблюдались подчас даже более старательно, нежели прежде. В частности, система родства, которая впоследствии благодаря усилиям конфуцианства и санкционированной им для всего населения системе траура по умершим родственникам снова стала способствовать укреплению клановых связей[121].

Что же касается периода Чжаньго, то для него была характерной именно замена кланов малыми семьями. Это явилось одним из важных результатов процесса трансформации структуры и касалось как аристократических верхов, так и крестьянской деревни.

Изменения в административной системе (от уделов к уездам)

Параллельно с процессами социально-клановой трансформации и изменением характера деревенских общин и городов менялась и административная система чжоуского Китая. Происходило постепенное становление новой административно-территориальной системы условных служебных владений, послуживших основой для возникновения уездов (сянь).

Анализ этого процесса был в свое время проведен Г. Крилом, который пришел к выводу, что система уездов-сяней ранее всего возникла в царстве Чу, где она фиксируется источниками уже применительно к началу VII в до н. э. [Creel, 1970]. Крил сослался на сообщение «Цзо-чжуань» (27-й год Ай-гуна [Legge, т. V, с. 848 и 850]) о том, что некогда чуский ван превратил аннексированные им княжества Шэнь и Си в сяни. В 40-й главе труда Сыма Цяня [Вяткин, т. V, с. 185] это упоминание уточняется: чуский Вэнь-ван в 688 г. до н. э. напал на Шэнь. Что случилось вслед за этим, не очень ясно, но, судя по данным «Цзо-чжуань» от 664 г. до н. э. (30-й год Чжуан-гуна [Legge, т. V, с. 117 и 118]), правитель аннексированного чусцами владения с титулом «гун» (Шэнь-гун) остался наследственным властителем княжества, хотя он теперь был вассалом Чу. Стало ли Шэнь (как, впрочем, и Си) после аннексии административно-территориальной единицей типа уезда в рамках Чу, как то вытекает из построений Крила?

Очень сомнительно. Дело в том, что политическое образование, которое стало именоваться сянь, нет оснований считать уездом-сянем, т. е. административно-территориальной единицей, население которой, обязанное платить налоги в казну, управляется назначаемым и сменяемым по приказу сверху чиновником (а именно так выглядели уезды в Китае позже). Сяни в начале VII в. до н. э. были, скорее всего, просто потерявшими независимость владениями. Характерно, что одновременно с Чу другое полуварварское окраинное царство, Цинь, в 688687 гг., по данным 5-й главы Сыма Цяня [Вяткин, т. II, с. 21], тоже аннексировало несколько мелких варварских владений, превратив их в сяни. Однако вплоть до реформ Шан Яна в середине IV в. до н. э. уездов в этом царстве не было. Можно полагать, что сяни в Цинь и в Чу в начале VII в. до н. э. были не более чем вассальными владениями, лишившимися в результате завоевания независимости, но управлявшиеся, скорее всего, их прежними правителями.

Стоит обратить внимание еще на одно упоминание о сянях применительно к началу VII в. до н. э. Имеется в виду схема Гуань Чжуна, предложившего реформировать административную структуру царства Ци. В этой схеме тоже фигурирует, наряду с другими более мелкими или более крупными административно-территориальными единицами (деревня-цзу, волость-сян, округ-шу), и уезд — сянь [Го юй, с. 83; Таскин, 1987, с. 116]. Однако построения Гуань Чжуна явно являются интерполяцией более позднего времени, ибо в VII в. до н. э. такого рода иерархическая структура административно-территориального членения сельскохозяйственной периферии была просто нереальной[122]. Тогда земледельцы принадлежали удельным правителям и не делились иначе как по поселениям и, ли либо шэ (см. [Васильев Л.C., 1961]).

Вернемся, однако, к Чу и Цинь. Если упоминание о сянях в Цинь можно считать случайным эпизодом, то в Чу сяни существовали и не сходили с политической сцены и в VII, и в VI вв. до н. э. Фиксируя этот несомненный факт, Крил видел в нем свидетельство того, что именно южное царство Чу в своем развитии не только не отставало от центральных царств Чжунго, но, напротив, выгодно отличалось темпами эволюции социально-политической и административно-политической систем. Аргументы его достаточно просты: данные «Цзо-чжуань» и некоторых иных источников позволяют считать, что степень феодализации в Чу была много меньшей, нежели в царствах Чжунго, и именно поэтому там существовали более крепкие административно-бюрократические связи. Эти аргументы заслуживают внимания, но в статье Крила, к сожалению, нет обстоятельного анализа понятия сянь и его эволюции в разных царствах чжоуского Китая. Попытаемся сделать это, опираясь на доступные исследователям источники.

Когда в 598 г. до н. э. юный аристократ из дома Ся убил оскорбившего его правителя царства Чэнь, чусцы вторглись в это царство, дабы наказать убийцу. Нового правителя в Чэнь не было — он уехал представляться гегемону Цзинь. Чусцы взяли инициативу на себя. После казни Ся чуский ван решил, что предоставляется хорошая возможность аннексировать Чэнь, превратив его в чуский сянь. Однако один из приближенных чуского вана встал на защиту Чэнь, заявив, что наказание слишком сурово и дело выглядит так, будто правитель Чу просто хочет прикарманить чужое царство. Чуский ван, сказав, что все чжухоу и сянь-гуны в Чу одобряют аннексию, тем не менее смягчился и вернул царству Чэнь его прежний статус, переместив в Чу в качестве компенсации лишь некоторое число чэньцев [Цзо-чжуань, 11-й год Сюань-гуна; Legge, т. V, с. 309 и 310].