Тень каннибала - Андрей Воронин

Илларион осторожно дотронулся до перстня кончиком пальца, словно боясь, что тот его укусит.

- С мылом их, что ли, помыть? - задумчиво сказал он. - Странная вещь человеческая психика. Ведь знаю же, что сам все это носил, и самому же противно. Как будто все это барахло сняли с убитого маньяка. Как будто оно заразное, ей-богу. Вот я и говорю: с мылом, что ли, помыть?

- Прокипяти, - иронически посоветовал Мещеряков. - В спирту.

- С отбеливателем, - добавил Сорокин.

- Ладно, - сказал Илларион, сгребая побрякушки со стола и небрежно перекладывая их на подоконник. - Завтра отвезу это барахло Пигулевскому, а то старик, наверное, уже начал волноваться. Он мне, конечно, доверяет, но три с половиной месяца - чересчур долгий срок. Тем более что взял я у него очень много: книги, картины, мебель кое-какую, тряпки, железки... И не только у него. У его приятелей тоже, а они со мной незнакомы. Плешь, наверное, проели моему Марату Ивановичу за свои сокровища.

Сорокин нахмурился и строго кашлянул в кулак.

- Ты вот что, - сказал он, - ты эту блажь пока что из головы выбрось. Никаких Пигулевских! Никаких прогулок по городу, утренних пробежек и посиделок в ресторанах! И вообще, было бы очень даже неплохо, если бы ты на время исчез из города. А Пигулевскому мои ребята все доставят в лучшем виде... Ладно, не кривись, сам доставлю! А ты собирай вещички и катись. Лето на дворе, джунгли зовут... А?

Мещеряков скептически ухмыльнулся: он знал, что ответит Илларион.

- Да? - сказал Забродов. - Так может, ты меня действительно посадишь? Во избежание ненужной огласки. Что это ты выдумал, полковник? Я не говорю обо всем остальном, но по отношению к Марату Ивановичу это будет просто некрасиво. Брал сам, а отдавать прислал каких-то мордатых сержантов. Еще сломают что-нибудь по дороге или украдут... Да ерунда это! Пигулевский старый человек, больной. Когда он увидит твоих ментов со своими вещичками, его запросто может кондрашка хватить. Решит, что со мной что-то случилось, и помрет раньше, чем ты рот успеешь раскрыть. Нет, так не пойдет. И вообще, мы живем в свободной стране. Не хочу я никуда ехать! Я только что вернулся, а ты меня высылаешь, как декабриста.

Сорокин помолчал, опустив голову и раздраженно барабаня пальцами по краю стола.

- Ты хотя бы понимаешь, - сказал он наконец, - что убийца отлично знает тебя в лицо? Он тебя знает, а ты его - нет. Интересная получается ситуация, правда?

- Ничего подобного, - уверенно возразил Илларион. - Все как раз наоборот. Я отлично знаю всех, с кем контачил под видом Козинцева, а вот меня ни одна собака без бороды, шрама, очков и деревянной ноги не узнает. Что, не так?

- Воистину так, - сказал Мещеряков. - Уж если я тебя не узнал...

- Зато водитель узнал, - сказал Сорокин. - Причем в потемках и практически с первого взгляда. Да нет, граждане, об этом и речи быть не может! Это детский сад какой-то!

- Детский сад - это когда ты заставляешь меня сломя голову бежать из десятимиллионного города только потому, что в нем есть один - один! человек, который может меня узнать и воткнуть мне нож в брюхо. Может узнать, а может, кстати, и не узнать.

- Не будет он тебя тыкать ножом, не надейся, - угрюмо сказал Сорокин. - Думаешь, ты такой крутой? Он замахнется, а ты его скрутишь и доставишь прямо ко мне в кабинет - упакованного и перевязанного ленточкой, да? Вот тебе! - Он сделал неприличный жест. - Этот тип сначала тычет в человека электрошокером, а уж потом ножом.

- Подумаешь, - сказал Илларион.

- Нет, Илларион, Сорокин прав. Ты все-таки поосторожнее, посмеиваясь, сказал Мещеряков, который, как и Забродов, просто не воспринимал всерьез исходившую от какого-то районного маньяка угрозу. То есть маньяк, конечно, был опасен, но не для Забродова же! Нашли, чем пугать боевого капитана спецназа - электрошокером!

Сорокин свирепо поглядел сначала на него, а потом на Иллариона.

- Ну, вы, - сказал он, - супермены. Вы хотя бы понимаете... Ты хотя бы понимаешь, - повернулся он к Иллариону, - что можешь его просто спугнуть? Если он на тебя нападет - это еще полбеды. Я не сомневаюсь, что ты способен с ним справиться. А если он увидит тебя издалека, сложит два и два и ляжет на дно? А потом, когда его перестанут искать, когда мы снимем посты в микрорайоне и займемся наконец другими делами, снова возьмется за нож. Ты этого хочешь?

- А вот это аргумент, - сказал Забродов. - Шаткий, спорный, но аргумент. Такую возможность исключать нельзя. Хотелось бы исключить, но нельзя, черт бы ее побрал! Уговорил, полковник. Только из города я никуда не поеду. Да не волнуйся ты! Буду сидеть в своем районе и выходить только в булочную. Такой расклад тебя устроит?

- Не так, чтобы очень, - кисло ответил Сорокин, - но это все-таки лучше, чем ничего. Насколько я понимаю, большего мне от тебя не добиться.

- Не добиться, это факт, - сказал Илларион. - Слушай а что ты намерен делать дальше? Моя миссия, похоже, провалилась к чертовой бабушке...

- Ты действительно хочешь обсудить это? Именно здесь и именно сейчас?

- А когда? Где? На Петровке, у тебя в кабинете? Или, может быть, в допросной камере Бутырской тюрьмы?

- В общем-то, - сказал Сорокин, - если честно... Ну, оказал ты посильную помощь следствию, за что тебе почет и уважение. Я вообще твой должник по гроб жизни, но... Ты ведь у меня не работаешь, а то, что ты хочешь сейчас узнать, на бюрократическом сленге называется тайной следствия.

- Э, - надулся Илларион, - я так не играю.

- И я, - сказал Мещеряков. - Ты свинья, Сорокин. Хряк в полковничьих погонах. Я три месяца был начисто лишен общения со своим лучшим другом, а ты буквально сегодня строил мне глазки и спрашивал, не звонил ли мне Илларион. И после этого ты имеешь наглость говорить нам о тайне следствия! Илларион, дай ему чайный стакан! Сейчас мы его напоим, и он нам все расскажет как миленький!

Забродов встал.

- Но-но! - закричал Сорокин. - Вы что делаете, фашисты! Мне, между прочим, завтра с утра идти на работу и разгребать всю эту кучу дерьма, которую мы с тобой, Забродов, вдвоем наворотили.

- А тогда перестань кривляться, - сказал Илларион, садясь на место и наливая всем коньяка. - Иначе свяжем и будем пытать. Андрюха, ты еще не забыл, как это делается?

- Такое разве забудешь? - сказал Мещеряков. Сорокин внимательно посмотрел сначала на одного, потом на другого, но так и не понял, была это шутка или спокойная констатация имевшего место в отдаленном прошлом факта. Или фактов. Кто их, чертей, разберет? На войне как на войне, а эти двое воевали даже тогда, когда вся страна была уверена, что на планете мир и спокойствие - благодаря дорогому и любимому Леониду Ильичу, разумеется.

- Черт с вами, - сказал он наконец. - Придется положиться на вашу скромность. А то еще, чего доброго, и впрямь придется расстаться с ногтями.

Илларион вытянул перед собой левую ладонь и с удовольствием осмотрел коротко остриженные ногти.

- Да, - сказал он, - с ногтями расставаться жаль. Растишь их, растишь, а потом чик, и нету. Ну, так рассыпь же перед нами бисер своей мудрости!

- Да какой там бисер! В общем, все, как всегда, вышло совсем не так, как мы рассчитывали. То есть маньяк, судя по всему, полностью поверил в твой маскарад, внимательно рассмотрел тебя под увеличительным стеклом и решил, что из тебя выйдет отменный козел отпущения. От-мен-ный! В общем-то, если честно, тебе за твой спектакль полагается почетная грамота и именные часы "Полет". Убийцу ты обманул, публику обманул... Даже местных ментов обманул! Подбросив тебе эту, как ты выразился, гадость, наш маньяк себя выдал.

- Действительно, - вставил Мещеряков, - я об этом как-то не подумал. Круг подозреваемых сузился до предела. Раньше можно было подозревать буквально кого угодно, а теперь... Сколько там у тебя было гостей, Забродов?

- Да ерунда это, - отмахнулся Илларион. - Во-первых, у меня там была не квартира, а проходной двор. Кого там только не было! Да, существовал кружок постоянных посетителей, но с чего вы взяли, что это кто-то из них? На то, чтобы засунуть в морозильник пакет с этой конечностью, потребовалось от силы двадцать секунд, а мяса для поддержания своей репутации я туда напихал столько, что мог бы не найти руку еще полгода - Вот! - сказал Сорокин. - Думать надо, товарищи офицеры! Сегодня у нас какое число? Правильно! Девушку, которой при жизни принадлежала эта рука, убили чуть больше недели назад. Значит, искать надо среди тех, кто бывал в доме на протяжении недели. И потом, какой смысл подбрасывать улику просто так?

- Что значит "просто так"? - спросил Мещеряков.

- Я понял, - сказал Илларион. - Улика только тогда становится уликой, когда ее находят нужные люди. А если бы тот пакет нашел и вскрыл я? Точнее, не я, а чокнутый гражданин Козинцев. Он либо побежал бы с ним в милицию, либо тихо выбросил бы это дело в мусоропровод. Да, Сорокин, ты прав. Если бы я не устроил этот цирк с жертвоприношением, меня бы все равно забрали не сегодня, так завтра. Один анонимный звонок, и дело в шляпе.