Ангел - Ольга Мяхар

– Ося?

– Нет, Петр Первый, собственной персоной! – истерикует муха, глядя на меня разноцветными фасеточными глазами. И тут выпендрился.

– Где я?

– В голове у Дика.

– А почему все мелькает?

– А ты задай вопрос, на который хочешь получить ответ, вот мелькание и прекратится.

– Уверен?

– Ирлин! – одергивает муха и садится золотистой брошкой мне на платье.

Так, ладно, у меня и вправду очень мало времени, еще неизвестно, кто первый из нас очнется. Вопрос, надо задать вопрос. А, вот! Я как будто вспомнила что-то. И тут же передо мной развернулась немного блеклая картина. Я прозрачным привидением застываю в ее центре, удивленно оглядываясь по сторонам.

Ночь, призрак луны выглядывает из-за облаков, старый город нависает громадами домов над случайными путниками. Узкие улочки заполнены трупами и острым запахом гниения, окна выбиты и теперь таращатся своими черными провалами, а невдалеке под еле-еле горящим фонарем застыла одинокая фигура, склонившаяся над кем-то.

– Мне кажется, нам туда, – тихо вжикнула муха.

Я послушно пошла вперед и вскоре узнала в фигуре… лорда?

А у его ног лежал так похожий на него человек, что, если бы не цвет волос – серые, будто припорошенные пылью, – могло показаться, что это его отражение.

– Зачем ты это сделал? – Голос Дика глух, он стоит на коленях перед окровавленной фигурой с в полуразорванной рубашке. Парень уже практически труп. Сажусь рядом, вглядываясь в его лицо и мучаясь от осознания того, что ничем не могу помочь.

– Я твой брат, причем старший. – Тихий голос, такой мягкий и приятный, из уголка рта стекает кровь, ему осталось недолго.

– Я бы справился и один!

Я вздрагиваю и смотрю в искаженное болью лицо Дика. Так вот кого он потерял совсем недавно. Брата.

– Ты всегда так говорил, даже будучи ребенком, – говорит умирающий, а потом заходится в надрывном, режущем душу кашле. Он заваливается набок и пытается приподняться, выплевывая на и так мокрые камни мостовой темные сгустки крови. Дик поддерживает его, помогая не упасть, а потом бережно кладет его голову к себе на колени.

– Послушай, что я тебе скажу. – Голос парня совсем слаб. Боль буквально сжигает меня – боль Дика, которая режет и пронизывает все его воспоминания. – Научись доверять друзьям хотя бы иногда, иначе не выживешь.

Дик сжимает руки в кулаки и опускает голову. Черная челка падает на глаза, скрывая лицо.

– У меня нет друзей.

А вот это уже жестоко. Неверяще смотрю на него, понимая, что кричать и спорить сейчас бессмысленно.

– Есть. – Легкая улыбка на бледных губах. – Они у тебя есть, и я их видел.

Удивленно смотрю на парня. Видел? Когда?

– Ты же знаешь, что я могу заглядывать в зеркала твоего замка. А та девочка с золотыми волосами очень даже ничего.

– Помолчи. Ты должен беречь силы.

Его брат прикрывает глаза, дыхание слабеет с каждой секундой, но он все же продолжает говорить.

– Послушай меня, Дик, послушай хоть раз в жизни. Моя смерть очевидна, слишком много яда впитало сегодня это тело. Но ты должен жить, должен продолжать жить, дышать и любить. – Он снова кашляет, кровь толчками бьет из разрубленных артерий, такое ощущение, что его кашель уже никогда не закончится, но он снова справляется с приступом. – И если ты этого не сделаешь и потеряешь ее, я ведь тебя и с того света достану.

– О ком ты, у меня нет…

– Не ври…

Дик молчит, но боль достигает такой силы, что уже я сейчас начну корчиться на этой земле, воспоминания наполнены этой болью под завязку!

– Потерпи еще чуть-чуть, – шепчет Оська, – осталось недолго.

Киваю, сжимая зубы и показывая, что поняла. Если это смог выдержать он – значит, как-нибудь смогу и я.

– …не ври мне, ты ведь любишь ее, эту золотоглазую девушку, я не слепой.

Боль неожиданно ослабевает, давая мне шанс разогнуться из позы эмбриона. Я чувствую раздражение и резкое неприятие Дика.

– А раз любишь – значит, сможешь ее удержать.

Что это за чувство? Такое странное и сильное. Не понимаю, но оно так знакомо.

– А теперь прощай, сил поддерживать жизнь в этом теле у меня больше нет…

Дальше боль оглушает, и Оська буквально вышвыривает меня оттуда, пока я еще в своем уме.

– Ося, что это было?

– Смерть брата лорда, – хмуро жужжит муха. – Да уж, теперь многое становится понятным.

– Что именно? – интересуюсь я, стараясь не смотреть на калейдоскоп воспоминаний, снова закружившийся вокруг меня.

– Многое, – туманно отвечает Оська.

А в следующее мгновение я открываю глаза уже в своем собственном теле, чувствуя довольно сильную боль в области затылка. Стон вырывается из груди непроизвольно, очень хочется убить Оську.

– Ну ты как, пришла в себя?

Медленно поднимаю голову, рассматривая аж четырех совят, прыгающих со сковородками по подушкам.

– Так, все ясно – у тебя шок! Давай вставай – и поползли отсюда, пока еще и он не очнулся.

Пытаюсь сесть. Оська уползает с кровати, спрыгивая на пол. Следом исчезает сковородка, грохнув о доски так, что я резко подпрыгиваю, срочно приходя в себя. И первое, что я вижу, это черные глаза Дика, изучающие мою бледную мордочку.

– Ой, привет! – Ничего более умного я сказать не могла в принципе.

Ругая себя, пытаюсь встать, но тут же плюхаюсь обратно, так как Дик даже и не думает убирать руки с моей талии, все так же крепко удерживая на месте. Ситуация критическая, срочно пытаюсь сообразить, как бы поправдоподобнее объяснить, что именно я делаю ночью в его кровати… Гм. Ну не знаю.

– Ирлин, ты чего застряла? – Это Оська. Громко и из-под кровати. Кошмар. – Давай, поконтачила с ним и вылазь, хорош к нему прижиматься.

У Дика брови медленно ползут вверх, интерес в его глазах переходит все границы. Сижу пунцовая, сильно ругаясь про себя и старательно ему улыбаясь. Оську – придушу!

– Ты чего, уснула?

– Нет, – шиплю я.

– Тогда слазь, кому говорю, а то опять очнется, а сковородка у меня.

Стараюсь не смотреть на Дика. Интересно, о чем он сейчас думает?

– Ося, он уже очнулся! Тишина под кроватью.

– Да?

– Да!

Тихое шуршание. А потом медленно появляющаяся сбоку от головы Дика ручка сковородки.

Дик с интересом ее рассматривает.

– Держи, – пыхтит Оська, – она тяжелая.

Дик садится и сам берет сковородку, поднимая вместе с ней и вцепившегося в ее край Оську. Тот, увидев лицо Дика недалеко от своего клюва (он опять совенок), удивленно хлопает глазками, а потом радостно ощеривается в широкой улыбке.

– Ой, привет! А мы тут…

Закончить он не успел, был очень занят: вылетал из окна прямо сквозь стекло, улепетывая от летящей ему вслед сковородки. По-моему, улетел-таки, хотя и не уверена.