Флорентийка - Жюльетта Бенцони

— От чего вы страдаете больше, Фьора: от того, что узнали тайну своего рождения, или от поведения вашего мужа?

— Это разные вещи. Я всегда любила свою мать, хотя и не знала ее, а теперь, когда я узнала, что ей пришлось испытать, как она страдала, моя любовь стала еще сильней. Что до Филиппа Селонже… О! Я хотела бы его видеть мертвым!

— И все же вы будете горько плакать при известии о его смерти. Поверьте мне: он очень любит вас, хотя и сам не подозревает об этом. Он попал в собственную ловушку…

— Я всегда верила вам… но на этот раз мне нужны веские доказательства! И еще: я не уверена, что смогу простить его…

Ладно, не будем больше об этом. Идите спать!

Леонарда уже была в дверях, когда Фьора окликнула ее:

— Одну минуту, пожалуйста!

Не колеблясь, она сорвала с шеи цепочку, скрытую до этого под рубашкой, сняла с нее золотое кольцо, которое ей подарил Филипп, и протянула его Леонарде:

— Возьмите! Делайте с ним что хотите! Я больше не хочу его носить…

Леонарда посмотрела ей прямо в глаза и прочла в них твердую решимость. Не проронив ни слова, она взяла кольцо и вышла из комнаты.

Оставшись одна, Фьора легла в постель. Несмотря на усталость, ей так и не удалось уснуть. Ее вновь, как тогда в Сан-Маньято, охватила тревога. Страх был столь велик, что Фьора чуть было не бросилась за Леонардой, чтобы та легла вместе с ней, как это часто бывало в детстве. Ее удержала гордость. Правда, она сама удивилась этому: разве у нее могло остаться какое-либо самолюбие после всего того, что она услышала вечером?

Она встала, выпила немного воды с медом и подошла к окну.

Город был погружен в тишину ночи. Усыпанное звездами небо напоминало королевскую мантию. Фьора прислушалась к знакомым звукам: шагам стражников по булыжной мостовой, скрипу весел, крику птиц на воде, колокольному звону далекого монастыря, зовущему к заутрене… Мысль о том, что завтра всего этого уже не будет, удручала Фьору. Она поняла, что все эти простые вещи дороги ей.

Если Лоренцо не проявит великодушие и не поступит как настоящий друг, на что она все-таки надеялась, то следующую ночь она проведет в придорожной таверне, а потом окажется на борту судна «Санта-Мария-дель-Фьоре». Когда-то именно этот корабль увез ее, кормилицу и Леонарду из Франции. Теперь она поплывет в неведомое, которое ее страшило, но только потому, что ей придется встретить его одной, не опираясь на твердую руку отца. Если бы Франческо был с ней…

Вдруг как молния в голове вспыхнули пророческие слова Деметриоса. Врач сказал, что она окажется далеко от Флоренции и не будет счастлива, когда смерть унесет Симонетту. Теперь ей сразу все стало ясно. Она уедет отсюда, и, возможно, навсегда. Она расстанется с отцом и никогда больше не будет счастлива…

— Я не поеду! — вдруг произнесла Фьора вслух самым решительным тоном. — Леонарда может говорить все, что угодно, но я останусь с отцом. Будь что будет! Хуже того, что произошло, уже ничего не может быть…

Приняв решение, Фьора сразу успокоилась. Она снова легла в постель, где в счастливом неведении так же крепко продолжала спать Хатун, закрыла глаза… и мгновенно провалилась в сон.

Проснувшись довольно поздно, Фьора побранила Хатун за то, что ее не разбудили раньше.

— Так приказала Леонарда! — оправдывалась та.

Но Фьора ее не слушала. Ночью она решила непременно поговорить с отцом до того, как он отправится во дворец Медичи. В надежде, что он еще не ушел, она выскочила из комнаты.

В галерее ей повстречался Ринальдо, нагруженный всякой одеждой, которую он собрал для стирки. Он сказал, что Франческо вышел из дома рано утром…

Тогда Фьора стала искать Леонарду, но та была на кухне, а туда ей одной не разрешалось спускаться. Она ходила на кухню только в сопровождении Леонарды, когда та учила ее, как управлять хозяйством большого дома. К тому же Фьора выскочила из комнаты босиком и второпях накинула поверх рубашки только легкое домашнее платье.

Фьора подумала, что ей ничего не остается, как вернуться к себе в комнату и заняться своим туалетом. Когда она оденется как положено, то сможет более уверенно сообщить о своем решении; во что бы то ни стало ждать возвращения Бельтрами…

Обидно, что ей не удалось поговорить с отцом до его ухода, но, поскольку она категорически решила не уезжать, не повидав его, она подумала, что еще совсем не поздно…

Она поняла, что ошиблась и что уже слишком поздно, когда несколько минут спустя с громкими криками и причитаниями возбужденная толпа внесла во дворец тело Франческо Бельтрами.

Пока он разговаривал с кем-то в толчее Нового рынка, неведомая рука вонзила ему кинжал в спину.

Глава 6. ЗАУПОКОЙНАЯ МОЛИТВА ПО БЛАГОЧЕСТИВОМУ ЧЕЛОВЕКУ

Люди, несшие тело Бельтрами, положили его на ложе. Слугам с большим трудом удалось оттеснить шумную толпу, сопровождавшую его. По всему дворцу неслись стенания и проклятия убийце. И это было искреннее выражение чувств. Богатого негоцианта уважали и любили за щедрость и великодушие.

Никогда не теряющая самообладания Леонарда, стоя на верху лестницы, поблагодарила собравшихся и призвала добрых людей к молитве. Затем она распорядилась угостить всех хорошим вином, чтобы укрепить силы скорбящих, в чьем глубоком горе нельзя было усомниться. Кроме того, Леонарда приказала раздать деньги находившимся здесь нищим. После этого все ушли, восхваляя щедрость женщин дома Бельтрами и изливая свою скорбь по поводу внезапной тяжелой утраты, которую они понесли.

Леонарда тут же направилась к Фьоре, которая, стоя на коленях перед кроватью, безудержно рыдала, уткнувшись лицом в бархатное покрывало, на котором покоился ее отец.

Однако молодая женщина была не одна. Войдя в комнату, Леонарда заметила там высокого худого мужчину в длинном одеянии из черного бархата; дорогая золотая застежка скрепляла стоячий воротник. Его седые волосы прикрывала маленькая шапочка, борода была коротко подстрижена. Человек стоял со скрещенными на груди руками и молча смотрел на Фьору, сочувствуя ее горю.

Он повернулся к вошедшей Леонарде.

— Я остался, поскольку мне есть что вам сообщить, — сказал он в ответ на ее немой вопрос. — Я присутствовал при убийстве.

Незнакомец говорил по-французски, чем немало удивил Леонарду.

— И вы не задержали убийцу? По-моему, это первое, что надо было сделать!

— Нет. Первое, что надо было сделать, это удостовериться, что ни один смертный не может уже помочь мессиру Бельтрами. Я врач, и эта молодая женщина меня знает, — добавил Деметриос, движением головы указывая на Фьору. — Убийца, видимо, шел за своей жертвой. Он воспользовался жарким спором, разгоревшимся между двумя торговцами, который закончился потасовкой, собравшей большую толпу. Я не видел, как был нанесен удар, но я вдруг заметил, что из спины вашего господина торчит нож. Мессир Бельтрами даже не вскрикнул.