Проклятие Ирода Великого - Владимир Меженков

Ирод не стал слушать, чем закончится этот разговор, и пошел дальше. Весь оставшийся день он бесцельно бродил по городу, все более и более волнуясь за судьбу своих родных и близких, оставленных в осажденной врагами Масаде. Как они обходятся без него, хватит ли у его брата Иосифа и шурина Аристовула сил и мужества, чтобы защитить оставленных на их попечение женщин?

Мысль о женщинах, о горячо любимой Мариамне и их сыне Александре, о том, что его прекрасная хрупкая жена ждет второго ребенка, не давала Ироду покоя. «Если мне удастся уговорить Антония назначить моего шурина царем Иудеи, назову второго сына в честь брата Мариамны Аристовулом», – поклялся он. Но как ему прорваться к Антонию?! Чувство бессилия, охватившее его в этом огромном многонациональном городе, заставило Ирода заскрипеть зубами.

«Многонационального?» – повторил Ирод и стукнул себя кулаком по лбу. Как он сразу не догадался обратиться за содействием к местным иудеям, связавшись вместо них с шлюхой? «Ох, и дурак же я, – ругал себя Ирод, досадуя на себя не столько из-за утраченной статуэтки, сколько из-за собственной бестолковости, обнаружившейся в простейшей житейской ситуации, из которой наверняка с честью вышел бы его прадед, выторговавший себе некогда в Египте право на откуп налогов.

Была уже ночь, когда Ирод возвратился в снятую им лачугу, без конца повторяя про себя как заклинание или молитву, обращенную невесть к кому: «Завтра, завтра же я встречусь с Антонием, уговорю его назначить царем Иудеи Аристовула и навсегда покину этот неприютный город».

Улицы Рима в этот поздний час были пусты и темны. Многочисленные лавки и таверны, еще недавно оживленные, были теперь наглухо закрыты. Изредка Ироду попадались носилки с трупами бедняков, которых рабы из похоронной команды несли в крематорий, чтобы там их сжечь, а прах высыпать в мутные воды Тибра. Еще реже встречались стражники, обходящие свои участки с факелами в руках. Перезванивались колокольчиками рабы, охранявшие отдельно стоящие дома состоятельных римлян; чем дальше отдалялся от центра Ирод, тем реже слышались звуки этих колокольчиков, а там и вовсе прекратились. Пронзительно закричал одинокий, как и Ирод, прохожий, на которого напали ночные грабители. Из окна одной из инсул выплеснули на улицу нечистоты, а с подоконника другой инсулы сорвался и с грохотом разбился о мостовую глиняный горшок с чахлыми цветами. И снова, как минувшей ночью, улицы стали заполняться ломовыми телегами, груженными глыбами камня и бревнами, и в спор с их возницами вступили погонщики вьючных животных, спешащие доставить свой товар к заказчикам до восхода солнца.

Ироду и в эту ночь не удалось сомкнуть глаз. В редкие минуты забытья ему виделись обнаженная Мариамна и окровавленный Малих, который, скалясь, говорил: «Мариамна теперь моя. Неужели ты всерьез полагал, что такая страстная женщина, как твоя женушка, может долго оставаться без мужчины? Сгинь и не мешай нашему наслаждению». Едва дождавшись утра, Ирод направился в центр города, не отвлекаясь в этот раз ни на что из того, что привлекло его внимание накануне. Вскоре ему повстречался тот, кого он искал: слепой нищий с красными вывернутыми веками. Гремя оловянной кружкой и натыкаясь на прохожих, нищий громко просил милостыню, и по его картавости Ирод сразу признал в нем еврея. Схватив нищего за локоть, словно опасаясь, что тот может исчезнуть, Ирод отвел его в сторону и негромко спросил по-еврейски:

– Знакомо ли тебе имя Ревекка? Она была служанкой покойной жены Марка Антония Фульвии.

Нищий вздрогнул, повернул к Ироду лицо с всклокоченной бородой и посмотрел поверх него незрячими окровавленными глазами.

– Отвечай! – потребовал Ирод. – Мне срочно необходимо с ней свидеться.

Нищий, не говоря ни слова и не пытаясь освободить локоть от цепкой хватки Ирода, повел его в переулок, где было меньше народа, здесь наклонился, отвернулся, зачем-то поднес руки к своему лицу, что-то с ним сделал, а когда снова обернулся, Ирод подивился перемене, происшедшей в нем: теперь на Ирода смотрел не калека, а еще не старый человек с ясным пытливым взором, веки которого вернулись на место.

– Зачем тебе понадобилась Ривка? – спросил он по-латыни.

– Нужна, – ответил Ирод по-еврейски. – Меня прислал Малих.

– Малих убит, – сказал нищий, переходя на еврейский язык.

– Знаю, – сказал Ирод. – Потому-то я здесь.

Нищий недоверчиво смотрел на Ирода.

– Берегись, незнакомец, сейчас в Риме находится Ирод. Он может убить тебя.

– Я и это знаю. Теперь, полагаю, тебе не нужно объяснять, почему мне срочно понадобилось свидеться с Ривкой. Ты поможешь мне встретиться с нею?

– Это будет нелегко сделать. Теперь Ривка прислуживет новой жене Антония Октавии.

– Разве Октавия держит ее взаперти?

– Нет, конечно. Но Ривка может отказаться встретиться с незнакомцем.

– Скажи ей, что я привез письмо от Малиха.

– Покажи это письмо.

– Не могу. Малих перед смертью велел передать свое письмо в руки лично Ревекке.

Нищий долго испытующе смотрел на Ирода, прежде чем произнес:

– Попробую устроить тебе встречу с Ривкой. Как мне назвать тебя?

– Назови как угодно. Скажи, что Малих послал в Рим своего человека для встречи с Р. Так и скажи: для встречи с Р, она поймет, о ком идет речь.

– Ты в этом уверен?

– Уверен.

– Ну что ж, жди меня здесь. Я попробую передать твои слова Ривке.

Нищий отвернулся от Ирода и наклонился, снова поднес руки к лицу, что-то сделал с ним, а когда выпрямился, поверх Ирода опять смотрели невидящие глаза с красными вывернутыми веками.

– Долго мне ждать тебя? – спросил Ирод.

– Жди, – неопределенно повторил нищий. – Встретиться с Ривкой нужно тебе, а не мне. Стой здесь и никуда не уходи.

Прошла целая вечность, прежде чем до слуха Ирода донесся желанный звон монет в оловянной кружке. По-прежнему натыкаясь на прохожих, навстречу Ироду шел слепой нищий. Поравнявшись с ним, он не стал возвращать свои кроваво-красные веки на место, а лишь сказал:

– Ривка ждет тебя.

– Где? – обрадовался Ирод.

– В цирюльне.

– Там, где в витрине выставлены косы скандинавок?

– Да, – сказал нищий, не переставая потряхивать своей оловянной кружкой. – Тебя проводить?

– Не нужно, я запомнил то место. Как я узнаю ее?

– Она сама к тебе подойдет, я описал ей твою внешность.

Ирод улыбнулся.

– Как мне отблагодарить тебя?

– Никак. Пусть нашей общей благодарностью Господу Богу станет торжество дела, ради которого отдал свою жизнь Малих.

Ирод поспешил к назначенному Ревеккой месту свидания. Здесь, как и вчера, толпилось множество женщин, но ни одна из них не походила на еврейку. Ирод, чтобы не привлекать ничье внимание, стал рассматривать выставленные в витрине цветные рисунки причесок с пояснительными надписями: кудрявый тупей, тупей на лбу с косичкой, срединный пробор с волнистым париком…

– Не оборачивайся, – услышал он за своей спиной женкий голос и почувствовал легкое прикосновение руки. – Передай мне письмо, которое ты привез.

Ирод, несмотря на предупреждение, обернулся. Перед ним стояла красивая рыжеволосая женщина с большими синими глазами. «Как у Мариамны», – невольно подумал он. Снова уставившись на рисунки, сказал негромко:

– Письмо в надежном месте. Я не захватил его, чтобы не навлечь на тебя неприятности. Тебе угрожает опасность.

– От кого?

– От Ирода. Он в Риме.

– Мне это известно. Но откуда он знает обо мне?

– О тебе рассказал ему Малих. Он давал читать Ироду все твои письма.

– Этого не может быть.

– Тем не менее это так. Из этих-то писем он и узнал, что ты подписываешь свои письма инициалом «Р».

– Так ты и есть Ирод?

– Ты угадала, – сказал Ирод, на всякий случай сжимая ладонь Ревекки в своей руки, чтобы та не вздумала сбежать.

– Так это ты устроил вчера драку возле дома Антония?

– Я.

– И у тебя нет никакого письма Малиха ко мне?

– Нет.

– Отпусти мою руку, ты делаешь мне больно.

– Не отпущу. Мне необходимо встретиться с твоим хозяином.

– Чтобы он убил меня?

– Ты не умрешь. Если ты организуешь мне встречу с Антонием, ты станешь моим лучшим другом.

– И врагом Иудеи. Я не хочу становиться врагом моей родины.

– Враг Иудеи Антигон, а не ты. Именно он домогается сегодня власти в Иудее.

– Уж лучше Иудея окажется под властью Антигона, чем под твоей. Ты был и навсегда останешься чужаком в моей стране.