Смерть пахнет конфетками - Александр Михайлович Кротов

– Усталость, сонливость, – сказал Кир, отметив про себя, что паника, которая его охватила от недолгого просмотра видео и появления Маши, уже отступила.

А Гжельский прекратил допрос, вновь начав излагать свои странные мыслеобразования, чтобы пробить все блоки и вывернуть сознание Кира наизнанку:

– Иногда случаются сложности с принятием того, что уходящие временные промежутки не оставляют после себя необходимого приятного послевкусия прожитого опыта. Тогда остаётся мнимая надежда на то, что всё ушедшее ещё способно принести хоть какое-то благообразное принятие итогов, способствующее дальнейшему саморазвитию. Но нет, времена уходят, посторонних людей из жизни смывает волной разошедшихся жизненных путей и не остаётся ничего, кроме воспоминаний, которые очерняются пониманием того, что больше ничего нельзя вернуть назад. Поэтому смысла теребить прошедшее время своей способностью к хорошему запоминанию событий – нет. Есть хорошая фраза «уходя – уходи», но мало кто способен творить из себя «ушельца», не прихватив с собой парочку хороших (или не очень) воспоминаний, которые потом бессмысленным грузом тяготят душу, всплывая в самые неподходящие моменты душевного несогласия. И раздирая раны прошлого так легко занести в них заразу в виду зацикленности, неприятия настоящего, что очень губительно для теряющего актуальность светлого будущего личности. Ты знаешь это, но твой разум тебе не сформулировал для себя эти мысли. За тебя это сделал я. И я приказываю тебе рассказать сейчас всё, что было с тобой с того самого момента, когда ты впервые переступил порог сеней того дома, что ещё в целости и сохранности стоял на границе миров…

– Так, стоп, – сказал Кир, выбросив в окно окурок. – Я уже всё рассказал Екатерине, она записала это на диктофон. Я рассказал вообще всё! В подробностях…

Гжельский призадумался. Потом подошёл к двери и распахнул её, сказав Киру:

– Думаю, нам лучше завтра продолжить наш диалог. Приходите, когда будете готовы.

– Что, не работает гипноз? – с ухмылкой спросил Кир, направляясь прочь из комнаты.

– Ударь себя, – серьёзно, глядя в глаза Киру, сказал Гжельский.

Кир на мгновение опешил и даже представил, как отвешивает себе звонкую пощёчину. Но наваждение быстро развеялось, и он, всё ещё находясь в непонимании, спросил:

– Чево?

– Ничего, это юмор, – серьёзно сказал Олег Рубинович. – Идите, отдохните.

Последнему утверждению Кир не стал препятствовать. Ему и самому этого хотелось. Он вернулся в свой номер, где снова закурил. На столе стояла тарелка с картофелем по-деревенски и жареной куриной ножкой, от которой шёл тёплый аромат вкусности. Парень быстро перекусил, выпил залпом компот и лёг спать, не снимая с себя одежды, только сбросив обувь на пол.

Сон накрыл его с головой. Перед тем, как сознание выключилось, Кир подумал о том, что было бы действительно неплохо проснуться и ничего не помнить, даже того, что когда-то был душевнобольным. Эх, если бы…

Гжельский недолго пробыл в кабинете один. Решив проведать остальных участников аномального происшествия, он перед этим набросал в блокнот смартфона план своих действий. За этим занятием его застал Стахов.

Он с порога заявил:

– Ты выиграл.

– Автомобиль? – решил пошутить Гжельский, который не так давно закончил изучать популярные телевизионные передачи современности и прошлых лет.

– Лучше, – сказал Руслан, расположившись напротив профессора. – Я уже не хочу знать, колдовал ли ты над Катей или надо мной. Я бессилен помешать этому, в любом случае. Убери мои чувства к ней. Не хочу о ней думать, как чёртов подросток. Сможешь?

– Знаешь, я только что встретил человека, который не поддаётся внушению. Это очень интересный случай. Я никак не смог достучаться до его сознания. Применил самую сложную технику с диагностикой и разложением мышления. Но не помогло. Я даже не смог прочувствовать его разум. Он сломан. Парень серьёзно болен или одержим сущностями, но этого я тоже не понял. Совсем. В общем, я даже стал сомневаться в своих способностях. Ты вовремя подоспел.

– Замечательно, – без радости сказал Руслан. – Теперь сделай это. Только не заставляй меня бить себя. И добавь немного позитива, по возможности. И побыстрее.

– Я с удовольствием исполню твою просьбу. У тебя нет никаких чувств к Екатерине. У тебя прекрасное настроение, ты чувствуешь прилив жизненных сил. Твои переживания по поводу девушки оказались не сильнее сезонной простуды, и ты рад, что она не переросла в серьёзную болезнь…

Речь Гжельского была не долгой, ему не терпелось поработать с остальными путешественниками в параллельный мир. Жаль, что портал в тот мир был безвозвратно утерян в пожаре, но впереди ждали интересные исследования.

– Это всё? – разочарованно сказал Руслан, когда Гжельский закончил короткий сеанс и встал из-за стола.

– Разве не сработало?

– Не знаю, – смутился Стахов. – Вроде стало легче. Будто запор прошёл, но не настолько уж…

– Ты хочешь продолжить работу над этим?

– Да, было бы отлично, док! – улыбнулся Руслан, и хотя ему действительно полегчало, но он хотел более сильного результата.

– Тогда я отменяю все блоки, – продолжил применять Силу Гжельский. – Твой разум становится податливым. Ты просто счастлив. Разве может это обстоятельство омрачаться тем, что есть какие-то несерьёзные вещи, вроде бывших отношений, какая-то женщина со своей тенью и Катя? Это же вещи. Незначительные. Сопутствующие обстоятельства жизни, но не сама жизнь. Их легко выбросить. А счастье не выбросишь.

– Какой кайф! – закатил глаза Стахов.

– И теперь у тебя настоящая эйфория, ты свободен от тягот, свалившихся на тебя… – продолжил в спешке формировать мысли Гжельский, громоздя одни установки на другие, не разбираясь в прочности воздвигаемой конструкции новых эмоций, ведь основной поток его мыслей был в предстоящих исследованиях.

Но его речь оборвали. В кабинет вошла Лера.

– Похоже, у нас новый аномальный субъект, – сказала она. – Мы ничего не понимаем. Вам нужно на это взглянуть.

– Уже бегу, – встревожено поднялся с кресла профессор. – Руслан, я зайду к тебе, как освобожусь. Работу обязательно нужно продолжить!

– Да всё отлично! – сказал Руслан. – Успехов там!

Гжельский и Лера удалились, а Руслан ещё долго пребывал в сладостной прострации. Лавина дофамина захватила его тело и он чуть было в ней не захлебнулся, но справился, поймал волну и поплыл по течению своего позитива.

Побыв ещё немного в одиночестве, он выбрался наружу в объятия хорошей погоды. Закурил, скрывшись в беседке. Там его застала Екатерина.

– Ты прав, – сказала она, присаживаясь на скамейку. – Это не нормально.

– Катя, что случилось? – спросил мужчина, хотя его совсем не тревожил этот вопрос, но он счёл необходимым проявить вежливость.

– Я была на процедуре диагностики с новоприбывшим пациентом. Всё шло как обычно. Я попросила его всё рассказать. Он рассказал. Пришёл Гжельский. Применил свою способность, чтобы пациент на этот раз заново пересказал всё то, что рассказал мне, но с необходимыми подробностями. Но у пациента оказалось куча блоков! Я видела, как Гжельский старается, будто применяет всю свою мощь. Но пациент оказался непробиваемым. Он сопротивлялся. И я поняла, что каким бы не было это