Дитя падшего бога - Барб Хенди

Кроха-хейнас скорчился от боли, когда призрачный раб Убада пронзил его худосочную грудь. Некромант спустился ниже и ухватил беднягу за шею.

Малец прыгнул вперед.

Он отталкивался от камня черными руками и ногами и перепрыгивал вдоль реки с одного валуна на другой, пытаясь нагнать Убада. Призрачный кокон, заключавший в себе безумца в темной мантии, начал подниматься в раскаленный воздух. Цепляясь когтями, Малец вскарабкался выше по стене расселины и прыгнул в пустоту.

Нет, это хейнас, принесший дары Лисилу и Магьер, прыгнул к призрачному кокону, который уносил его сородича.

Заново проживая чужую жизнь, Малец руками черного крохи тянулся к хейнасу, схваченному Убадом, — к тому, которого зарезали в замке отца Магьер, чтобы обеспечить ее появление на свет. Черные когтистые пальцы вцепились в край мантии некроманта.

Убад обратил безглазое лицо вниз. Его призрачный кокон вихрем закрутился вокруг черных длинных рук хейнаса-Мальца.

И тотчас же леденящий холод обрушился на него, мгновенно вытянув из тела весь жар.

Черные пальцы разжались, и из груди Мальца исторгся скрежещущий вопль. И он начал падать… падать… падать…

Очнись… пожалуйста, не умирай… вернись ко мне!

Снова этот странный шепот. Малец услышал его за мгновение до того, как тощее черное тело рухнуло в раскаленный лавовый поток.

Малец судорожно дернулся и очнулся.

И встретился со взглядом янтарных глаз на смуглом, лоснящемся от пота лице.

Сгэйль прерывисто вздохнул. И на миг бессильно уронил голову на грудь.

— Он пришел в себя! — крикнул он.

Малец лежал на гладком каменном полу. Перед глазами все расплывалось, но он сумел разглядеть серебристо-тусклый металлический овал. Створки двери сомкнулись, надежно запечатав проход к пылающей бездне. Значит, они наверху, в пещере.

— Как там Магьер? — спросил Сгэйль.

Лисил полулежал рялом с Магьер, одной рукой крепко обвив ее талию. Женщина дышала глубоко и медленно, однако то и дело открывала глаза.

— Получше, — отозвался Лисил, — но обоих надо бы напоить. Нам стоит скорее выбраться наверх, подальше от этой жары.

Сгэйль согласно кивнул и извлек из дорожного мешка флягу с водой. Немного придя в себя, Малец заметил на каменном полу горку металлических предметов. Зрение медленно прояснялось, и наконец он сумел различить пару изогнутых клинков, кинжал без рукояти и странный обруч из темно-золотистого металла. Этот обруч более всего тревожил Мальца, но сейчас он сосредоточил свое внимание на кинжале.

Малец и его спутники повстречались еще с одним забытым народом — с одной из пяти нечеловеческих рас Уйришг, которые считались выдумкой, мифом.

Как и сильфа во время суда над Магьер, этот хейнас узнал ее и, быть может, ошибочно принял за своего сородича, только сильно изменившегося. И принес ей подарки… или же это были не просто подарки?

Черный малыш, который вышел к ним на плато, много лет тому назад видел, как похитили его сородича, и понимал, что похищенный уже никогда не вернется. Был ли этот кинжал без рукояти даром в память о крови, которая была пролита при зачатии Магьер?

Или это была мольба о мести?

Мести, которая не доступна ни этому хейнасу, ни всем его соплеменникам, запертым в пылающих недрах земли.

Малец закрыл глаза. Никак, никоим образом он не мог утешить этого хейнаса. Не мог рассказать ему, что уже перегрыз горло Убаду.

Магьер падала в необъятной тьме и вдруг оказалась стоящей посреди черной пустыни. Дюны, окружавшие со всех сторон, начали двигаться, превращаясь в гигантские змеиные кольца, покрытые черной мерцающей чешуей.

— Покажи мне замок! — потребовала она.

И вновь начался головокружительный полет в темноте ночного неба.

Он здесь… здесь.

Когда прозвучал этот голос, она уже камнем падала вниз. Высокие горные пики, покрытые вечным льдом, скалились вокруг, словно гигантская клыкастая пасть. В зияющей глубине этой пасти находилась обширная, скованная промерзшим снегом долина. Крохотное черное пятнышко посреди долины стало стремительно приближаться и в один миг превратилось в замок о шести башнях, окруженный каменными стенами.

Снежная белизна плато рванулась ей навстречу — и померкла.

Однако падения и удара не последовало.

Просто вдруг оказалось, что она стоит перед высокими арочными воротами. Двойные створки, искусно сплетенные из чугунных завитков, смыкались в высокую дугу. Покрытые пятнами ржавчины, ворота тем не менее сохранили прочность и не поддались разрушительному течению времени. За ними виднелась широкая каменная лестница, которая вела к чугунной двери замка.

Раздалось карканье, и она посмотрела наверх. На высоких воротах сидел ворон.

Она снова перевела взгляд на ступени и чугунную дверь. В нижнем окне фасадной башни что-то мелькнуло.

Это была женщина. Прежде чем видение исчезло, она успела разглядеть белое как снег лицо и угольно-черные волосы.

На юг… ты должна двигаться на юг.

— Я так и делаю, — ответила она.

Нет… даже и не пытаешься!

— Как… когда я найду его? Когда ты оставишь меня в покое?

Найди шар… и в снах не будет больше нужды. Веди, дитя мое… великая сестра мертвых.

Магьер открыла глаза и, задыхаясь, полубезумным взглядом окинула темноту.

Она лежала рядом с Лисилом — в лагере, который они разбили на ночь, возвращаясь к побережью. Малец свернулся клубком на плаще Лисила возле гаснущего костра, и даже Сгэйль, судя по всему, крепко спал. Около него лежал мешок с «дарами» из раскаленной пещеры.

Спуск с завязанными глазами по гранитным предгорьям должен был оказаться быстрее, чем подъем, но они часто останавливались передохнуть. Сил у них осталось куда меньше, чем в начале этого непредвиденного похода.

Завтра они вернутся на корабль и продолжат путь по морю, ведомые только чутьем Магьер. В ночной темноте она отыскала взглядом юг. Только одного ей хотелось, только одного — бежать что есть сил, пока не найдет… то, что должна найти, что бы это ни было… пока не избавится от этой изнурительной тяги к югу.

Магьер легла, положила голову на вытянутую руку Лисила, прижалась спиной к его груди. И все равно, стоило ей закрыть глаза, перед мысленным взором возник шестибашенный замок из сна — и женщина с белым лицом, промелькнувшая в заледенелом окне.

Вот уже четыре ночи Чейн ощущал, как пахнет морем. В этот раз соленый ветер стал заметно сильнее. Дикие тоже учуяли его и забеспокоились, стали усиленно принюхиваться.