Последнее лето ярла Ульфа (СИ) - Мазин Александр Владимирович

Стоп. Вообще-то у меня жена с собой, и она сейчас стоит рядом.

Я не трус, но я реально испугался. Если Зара прибьет малышку… Как там ее зовут? В общем, если она ее прибьет, то последствия будут самые нехорошие.

Я оглянулся и облегченно выдохнул.

Заря убивать не собиралась. Ее пояс уже лежал на полу поверх покрывала, и сейчас моя супруга поспешно избавлялась от длинного платья византийского покроя, которое надела поверх своего обычного костюма приличий ради.

Я перевел взгляд на девушку, занявшую наше ложе.

Та лежала неподвижно, плотно сжав белые ножки и зажмурившись.

— Мира тебя боится, — сообщила мне Заря, усаживаясь на пол, чтобы стянуть сапоги. — Она не знает, что ты нежный. Ты почему не раздеваешься? Хочешь на нас посмотреть? Кто лучше?

— Ты! — мгновенно ответил я.

И это чистая правда.

…Смуглые пальцы Зари, тонкие цепкие пальцы лучницы на животике Миры, снежно-белом даже в красноватом свете изложницы. Пальцы Зари… они были такими… настоящими. Вспомнилось вдруг, как я учил ее правильному хвату рукояти… И не только ему.

Я наклонился и поцеловал сначала пальцы, потом запястье, предплечье, такое же смуглое и сильное, при этом невольно втянув приторный дух благовоний, пропитавших белую кожу. Аромат их перебивал запах той, кого я любил. Это раздражало.

— Нет, не меня! — запротестовала Заря, отпихивая меня твердой ладошкой. — Сначала ее!

— У нее свой муж есть, — мериться силой с Зарей я не собирался. Я слишком хорошо ее знал, чтобы в этом возникла необходимость. К черту благовония! Запах любимой — лучшее из них!

— П-перестань… Подожди… Нет…

Я знал это «нет». И знал, что через минуту оно превратится в «да».

Но я недооценил чью-то силу воли.

— Нет! — решительно заявила Заря, за волосы оттягивая мою голову. — Ульф! Я обещала ей! Слышишь? Я обещала! Да послушай ты!

Да ладно!

Но Заря была серьезна как никогда.

У Миры проблемы. Она уже два года как жена, но так и не зачала. И дело точно не в ней. Старшая жена Фроди не рожает уже четыре года. Отчасти поэтому Миру и взяли младшей. Но старшая уже подарила мужу сына и дочь, а Мира…

— Да понятно мне, что дело не в ней! — перебил я.

— Помоги, любимый! Она же тебе не противна. Даромира хорошая. Смотри, как она похожа на нашу Бетти.

И впрямь похожа. Носик. Выпуклый лоб с крохотными капельками пота, и зеленые глазенки, такие же перепуганные, как у Бетти в начале нашего знакомства. Ну как знакомства… Когда она еще не знала, что я неправильный викинг. Добрый.

Нехорошо отказывать женщинам. И нет, малышка Даромира мне не противна.

— Поцелуй меня! — потребовал я. — Так, чтобы огонь! А потом мы вместе поможем твоей подружке.

— Вместе? — Искреннее удивление. — Как?

— Я покажу. Ты будешь меня целовать или…

— Ты напросился, Волчара! — почти прорычала Заря, выворачиваясь из-под меня и одновременно опрокидывая меня на спину.

Я не сопротивлялся. Это была ее игра. Но по моим правилам. Потому ее очередь была первой. А беленькая «надо помочь» пусть полюбуется. Может, хотя бы потеть от страха перестанет.

Нет, бояться она не перестала. Мы потом минут двадцать ласкали ее в четыре руки… Бесполезно.

Она еще и трястись начала. Вот что такое надо делать с женщиной, чтобы довести ее до такого состояния? Понятно, что для Фроди она — устройство для рождения сыновей. Но, блин…

Нет, такое вот существо, мокрое снаружи и сухое внутри, я оплодоворять точно не буду. Это не дружеский секс. Это практически изнасилование.

— Вставай! — скомандовал я. — Вели мне меду хмельного принести. Два кувшина. Живо.

Заплакала. От печали и от облегчения одновременно.

Но реветь ей я не дал.

— Два кувшина! Бегом!

— Так есть же мед… — пробормотала она, стараясь на меня не смотреть. Последнее немного обидно. Я, конечно, роста не великанского, но сложен недурно даже по местным меркам. А шрамы… Ну так у кого из воинов их нет?

Нет, вру. Есть такие воины. Тот же Бескостный, например. Но Рагнарсоны — это особая порода. С ними себя сравнивать — только расстраиваться.

А хороший мед, духовитый, крепкий. Как здесь любят.

Даромира глядела на меня искоса, и я видел, как ее снова начинает колотить. Голый страшный ярл хлещет спиртное из кувшина. Напьётся и надругается. Потом горло перегрызет. И снова надругается.

— Хороший мед, — сказал я, протягивая кувшин, когда в нем оставалось около литра. — Пей, красавица. До дна.

Пить она не хотела. Но может ли кролик противиться удаву? Моему уж точно нет.

Мед она выдула. С ожидаемым результатом. Розовый ротик открылся. И из него потекло то, что накипело. А накипело много. Я, признаться, не слушал. Вычленил главное: муж спит, этаж от прислуги очищен (может, не такая уж она дурочка?), старшая жена с детьми вернется из «загородной поездки» только через три дня. В общем, все условия для тайного зачатия соблюдены.

Да, теперь уже точно все. Пышечка уже не боялась. Выболтала страх. И даже начала как-то реагировать на ласки Зари. А похоже, жене моей это тоже нравится. Однако. Как бы эта пухлая блондиночка не изменила моей жене ориентацию!

Нет, вряд ли. Если кто-то любит играть со щенком, то это вовсе не значит щенка потом — того.

А вот мне придется. И желательно пока бедняжка не вырубилась.

Ну что сказать? Было не так уж плохо. Разнообразие время от времени тоже нелишне. По крайней мере, мой организм ничуть не возражал. Податливость и беспомощность тоже иногда возбуждают. Возможно, не будь рядом Зари, было бы иначе. Но она была. И очень активно. Особенно после того, как ее новая подружка уснула.

А потом я отнес пускающую счастливые слюнки младшую хозяйку в ее горенку, рухнул в койку и спал почти до полудня.

Разбудила меня Заря. И сразу похвасталась колечком с бирюзой. Серебра в колечке — на дирхем. Камешек и того меньше. В другой ситуации Заря бы на него и не глянула: мусор. Но когда от сердца…

— Она сказала: не знала, что так бывает. Сказала: в тебе будто кровь Волоха! — с гордостью сообщила мне Заря. — Вот ты у меня какой!

— Это потому что она моего брата в деле не видела, — поскромничал я.

— Она нет, а я видела. Ну да, уд у него побольше, и что с того? Ты — самый лучший.

«Уд у него побольше»… Я напрягся было, но тут же успокоился, вспомнив, что здесь из секса таинства не делают. Тем более мой братец. А к Заре он даже не притронется. Чужая жена — табу. Разве что ты только что убил ее мужа. Или собираешься убить.

Убивать Фроди я не собирался. Такой, как он, мне в Киеве пригодится.

А если его жена родит, так и ладно. Пора уж перестать пользоваться моралью двадцатого века. Здесь родившийся ребенок — часть рода. И быть ему таковым или нет, решает только глава. Примет папа в род ребеночка собственной рабыни — и она уже не рабыня, а свободная женщина. А может и не принять. Откажет — так будто и нет младенца. Вынесут в лес и там оставят. Такое тоже бывало в бедных семьях. Особенно в голодное время.

А генетика… Да пофиг. Вот Вихорек генетического папу и не видел никогда. Что не мешает ему быть частью моего рода. Причем не просто усыновленным, а с правом на одаль. То есть часть общеродового имущества.

Будет странновато, если у блондинки Даромиры родится черненький малыш, учитывая светлую масть Фроди. Но законы свои Мендель откроет еще нескоро, а в длинном ряду предков свея наверняка найдется и чернявый. А цвет волос карьере не мешает. Я тому живой пример. Вон Хальфдана-конунга вообще Черным зовут. Что не помешало ему подмять под седалище почти всю Норвегию.

И все-таки на душе у меня было не совсем благолепно, потому, обменявшись с Фроди обещаниями взаимной поддержки, я поспешил покинуть его подворье. И заняться собственными делами. Я же ярл, как-никак. Нехорошо все хозяйственно-воспитательные дела на брата перевешивать.