Китайская мифология. Энциклопедия - Кирилл Королев

Святая матушка Тянь-Хоу. Китайская народная картина из коллекции академика В. М. Алексеева. Вверху — божества единогласия Хэхэ.

В известной степени проявлением бюрократического духа китайской культуры можно считать и необычайную популярность божеств-покровителей, которых создавали (или присваивали) себе все без исключения социальные категории, профессии и группы, чтобы иметь собственного представителя в Небесной канцелярии. Как правило, для создания нового покровителя достаточно было того, чтобы объединилась группа людей, «после чего патрон всегда и легко обнаруживался» (Л. С. Васильев). Этим покровителем мог оказаться древний мудрец, герой, даосский бессмертный — или обычный человек, прославившийся при жизни своими добродетелями и обожествленный после смерти. Так, советник основателя династии Чжоу князя Вэнь-вана Цзянтайгун, которого князь встретил, когда тот удил рыбу, стал почитаться как патрон рыбаков, а искусный плотник древности Лу Бань превратился в покровителя плотников (более того, миф приписал ему изобретение плотницких инструментов, лодки и весла, строительство дворца богини Сиванму на горе Куньлунь и даже ремонт небесных подпорок). Покровителем литераторов и ученых считался Вэньчан, чиновник эпохи Тан, отличавшийся блестящими способностями, а патроном медиков — Яован, он же медик эпохи Тан Сунь Сымяо, преуспевший в исцелении недугов. Покровителями различных профессий считались и знаменитые Восемь бессмертных (см. главу о даосской мифологии). На народных картинах часто встречались изображения восьми магических предметов — атрибутов этих персонажей;[105] толковались такие изображения как пожелание долголетия, выраженное от имени Восьми бессмертных.

Дух двери с бердышом. Китайская народная картина из коллекции академика В. М. Алексеева.

Как пишет В. В. Малявин, «своих патронов в потустороннем мире имели решительно все профессиональные группы китайского общества, начиная с чиновников и заканчивая нищими, проститутками и ворами». А Л. С. Васильев добавляет: «Институт патронов в Китае выходил за рамки обычного заступничества или покровительства по отношению к людям определенной профессии. Защите и покровительству определенных божеств и духов подлежали также и те, кто случайно или временно оказывался принадлежащим к той или иной категории лиц. Так, например, существовало божество Чжан Сянь, которое выступало в качестве патрона бездетных и беременных женщин. В отличие от всех других божеств этого профиля, Чжан Сянь был мужским божеством и имел в качестве атрибута лук и стрелы. Считалось, что Чжан Сянь поражает стрелами Небесного пса — божество демонического характера, чье влияние препятствует рождению сыновей или сокращает срок жизни новорожденных. Большой известностью и популярностью пользовалось также божество пути Кай Лушэнь, покровительство которого очищало дорогу от демонических сил и парализовывало их влияние. Этот патрон путников со временем получил более узкую специализацию и превратился в покровителя пути во время погребальной процессии от дома до могилы».

Гражданский чиновник — дух дверей. Китайская народная картина из коллекции Г. Лю-Кандарели.

Разумеется, нельзя не упомянуть о такой категории богов-покровителей, не связанных «профессиональными рамками», как хранители дверей — мэнь-шэнь. Культ этих божеств восходит к архаическим временам. В «Каталоге гор и морей» говорится: «Посреди океана есть гора Душо, на ней большое персиковое дерево, раскинувшее ветви на три тысячи ли. На северо-востоке меж его ветвей находятся врата духов, через которые проходят сонмы духов. У врат стоят двое духов, Юйлэй и Шэньту. Они проверяют каждого из духов, и если увидят зловредного, связывают его тростниковой веревкой и отдают на съедение тигру». Деревянные фигурки этих божеств с веревками в руках ставились по обе стороны от двери или ворот. Позднее культ Юйлэя и Шэньту — но не мэнь-шэнь — утратил популярность; место «старых богов» заняли обожествленные полководцы VII века Цинь Шубао и Ху Цзиндэ, а народные картины с изображениями этих божеств сделались едва ли не самым распространенным новогодним подарком. Как правило, на этих картинах мэнь-шэнь изображались в облике грозных духов с алебардами; их суровый вид призван был отпугнуть злоумышленников — как из плоти и крови, так и потусторонних. Исследователь китайских народных картин Ли Юйшань писал: «Изображения мэнь-шэнь, наклеенные на двери и ворота, чтобы отгонять злых духов, должны были быть видны издалека, да и самим мэнь-шэнь полагалось иметь грозный и немного свирепый вид. Поэтому народные мастера рисовали их такими огромными, чтобы „голова подпирала небо, а ноги стояли на земле“».

Бог-покровитель домашнего скота Ма-ван. Бумажная икона (начало XX в.).

Во многом поздняя китайская мифология с ее бесчисленными духами и богами-покровителями напоминает мифологию Древнего Рима, в которой каждый ручей, лес, дорога, перекресток, дверь, петля, порог каждого имени имели своего бога, у каждого человека был свой гений, дух-покровитель, каждый дом имел свою Весту, богиню домашнего очага, а каждый момент какого-либо процесса находился под наблюдением конкретного божества. Возможно, причина этого сходства заключается в ярко выраженном имперском характере обеих цивилизаций, стремившихся управлять всем и вся; это стремление не могло не отразиться и в мифологии. Помимо божественных патронов, сходство можно усмотреть и в культе предков, существовавшем в Китае на протяжении тысячелетий — а в Риме оформившемся в почитание пенатов и манов, обожествленных душ предков и хранителей гробниц. Обряд поклонения манам, описанный, например, Овидием в «Фастах», вполне соответствует китайской традиции:

Честь и могилам дана. Ублажайте отчие душиИ небольшие дары ставьте на пепел костров!Маны не многого ждут: они ценят почтение вышеПышных даров. Божества Стикса отнюдь не жадны.Рады они черепкам, увитым скромным веночком,Горсточке малой зерна, соли крупинке одной,Хлеба кусочку в вине, лепесткам цветущих фиалок.Все это брось в черепке посередине дорог.Можно и большее дать, но и этим ты тени умолишь.И помолись ты еще у погребальных костров.[106]

Разумеется, при всем очевидном сходстве с римской, поздняя китайская мифология оставалась сугубо национальной. Так, в обеих традициях почитали божеств домашнего очага; но если в Риме Веста была прежде всего богиней священного огня, олицетворявшего стабильность государства (иначе говоря, каждый очаг воспринимался как государство в миниатюре), то в Китае бог Цзаован покровительствовал индивидуальным очагам, отнюдь не воплощавшим в себе всю Поднебесную. Обязанности этого бога применительно к конкретному дому соответствовали обязанностям чэнхуанов и туди-шэнь применительно к городам и деревням: Цзаован следил за порядком и благополучием дома и в конце каждого года отправлялся на небеса к Нефритовому императору Юйди с докладом. В канун очередного доклада божество всячески старались умилостивить: перед его изображениями ставились дары, приносили в жертву различные сладости (дабы он сообщал императору только о приятном), с той же целью изображению бога мазали губы медом или сладкой патокой. Как писал немецкий синолог Э. Вернер, «проводы и встречу Цзаована праздновали в Китае буквально все. Ежегодно продавалось 40–50 миллионов его красочных изображений, причем висели они в каждом доме. Популярность этого домашнего божества соперничала с популярностью наиболее влиятельных персон китайского пантеона. Разумеется, было изобретено немало историй, связывавших происхождение культа Цзаована с историческими событиями и личностями. Их насчитывается не менее сорока, причем все они, как правило, с морально-назидательным уклоном».[107]

Цзаован считался главным «домашним» чиновником, в его подчинении находились все прочие домашние божества — например, бог брачной постели, дух дома Чжай-шэнь, духи шести направлений (четыре стороны света, верх и низ) и т. д., в том числе и богиня отхожих мест Цзыгу.

Бог очага Цзаован. Бумажная икона (начало XX в.).

К божественным покровителям относятся и такие сугубо китайские божества, как боги богатства (цао-шэнь или цай-шэнь). Подобно другим «очиновленным» божествам, этих богов делили на военных и гражданских: в качестве военного бога богатства обычно почитался Гуаньди, а в качестве гражданского — Бигань (см. выше) или обожествленный богач эпохи Троецарствия Ши Чун. Более того, облик богов богатства разнился от местности к местности: в центре и на юго-западе страны божеств изображали в образе черноликого купца верхом на драконе и называли Чжао Сюаньтань, а на севере бога богатства нередко представляли в облике мусульманского купца и называли Хуэйхуэй Цао-шэнь, то есть «мусульманский Цао-шэнь». Даосы утверждали, что на небесах существует управа Финансов во главе с Чжаобао тяньцзюнем — «Небесным государем, призывающим сокровища». Однако в народе гораздо популярнее был бог по имени Цзэнфу цао-шэнь — «Бог богатства, прибавляющий счастья» (возможно, ипостась Биганя), а также считавшиеся входившими в его свиту бог монет Лю Хай и божества — патроны прибыльной торговли Хэхэ. На народных лубках бога богатства часто сопровождает богиня Цайму — «Матушка богатства».