Парик для дамы пик - Анна Данилова

Отбивая мясо, Наташа вдруг вспомнила невинные девичьи вечеринки, которые они устраивали с одноклассницами на квартире Кати Носовой, где, пользуясь отсутствием взрослых, они сами готовили себе вкусные ужины, танцевали, играли в странные игры, разбиваясь на пары – «мужа» и «жену», ведя при этом еще более странные разговоры… Они словно готовились к взрослой жизни, открывая для себя этот пока неизвестный для них мир и уже тогда поражаясь его несовершенству. Их невинные забавы носили скорее образовательный характер, чем чувственный. «Пары» вели разговоры о хозяйстве, растущих детях, деньгах, вероятных заботах. «Мужем» Наташи Зимы одно время была как раз Катя Носова, веселая и умная девочка, отличница, которая мечтала стать врачом, а выучилась на биолога-вирусолога или что-то в этом духе. И именно она уже года два работала в знаменитом на всю Россию институте «Микроб». Произнося это название, Наташа всегда представляла себе гигантских размеров головастика – визуальную картинку, изображавшую вирус, и почему-то именно черного цвета, со специфическим запахом химического кабинета, какой ей запомнился со школы.

Подруги долгое время не виделись, поэтому для Наташи было важно дозвониться до Кати и уговорить принять ее именно в институте. Она страшно обрадовалась, когда Катя оказалась на месте.

И вот теперь, когда оставалось только открыть массивную стеклянную дверь, чтобы войти в этот волшебный институт и узнать, что же представляет собой грибок, храбрость и уверенность в том, что она все делает правильно, оставили ее, и она с тоской оглядывалась по сторонам…

Ветер гнал по асфальту белый снежный песок, над городом нависло угрюмое темно-синее небо. «Ну и погодка…» – она поежилась и все же взялась осторожно за ручку двери. Перед Наташей возникло лицо Игоря Шубина, он словно поддерживал ее своим теплым и, как ей тогда казалось, ласковым взглядом. «А… Была-не была!» – и она вошла в институт.

Катя встретила ее на лестнице, ужасно обрадовалась ей и провела коротким ходом по черной лестнице в свою маленькую лабораторию, расположенную прямо под самой крышей и напоминавшую крохотную оранжерею.

– Будешь чай? – спросила она, с какой-то ностальгической радостью рассматривая порозовевшее от мороза лицо своей подружки. – Как дела? У тебя какие-то проблемы? Деньги нужны? Я слышала, тебя… сократили…

– Нет, слава богу, работа у меня есть. И хотя не очень-то почетная, я вроде домработницы, но живу хорошо и относительно свободно… Понимаешь, Катя, я прибежала к тебе на минутку и теперь не знаю, стоило мне тебя беспокоить или нет… уж больно необычное дело… Ваш институт занимается грибками?

– Какими еще грибками?

– Я не знаю… Просто моя хозяйка – частный детектив. И я расскажу тебе, в чем дело, если ты пообещаешь молчать об этом… Даже если ты не сможешь помочь, все равно об этом надо молчать. Я сюда пришла самовольно и принесла вот это… – Наташа достала пробирку.

– Частный детектив? Как интересно… – всплеснула руками тоненькая черноволосая, затянутая в коричневое платье Катя. – Тебе поклясться кровью или как?

– Мне достаточно твоего слова, ты же знаешь…

– Да не переживай ты, никто ничего не узнает. Но что в твоей пробирке и почему все так таинственно?

И Наташа рассказала коротко об убийствах двух женщин.

– Да, я что-то слышала об этом. Но ведь действительно странно, что на простыне этой Зои обнаружен сок коки и споры какого-то грибка… Возможно, это обычный кожный грибок. Дай-ка я взгляну… – Она взяла пробирку в руки и посмотрела на свет. – Нет, я ничего не вижу. Какая-то серо-зеленая пыль. Это надо смотреть в микроскоп. Ты не волнуйся, я дам тебе точно такую же пробирку, даже с такого же цвета резиновой пробкой, если хочешь, я даже насыплю туда немного мха, и верни ее на место, чтобы твоя хозяйка ни о чем не догадалась… А я попробую что-нибудь для тебя сделать. Но должна сразу предупредить – наш институт секретный. И многого обещать не могу. Если этот грибок имеет какое-нибудь отношение к нашим разработкам и природа его известна, то я без проблем объясню тебе, что это такое и чем может быть интересно. Если же грибок – неизвестный, то придется действовать другими путями… У меня здесь есть один знакомый, если уж быть откровенной, то любовник. Человек, с которым я встречаюсь уже полтора года. Он старше меня почти на двадцать пять лет и много чего знает о «Микробе». Так что, подружка, не переживай. Поможем мы твоему частному детективу. Оставляй свою пробирку и позвони мне завтра…

Наташа вышла из института, покачиваясь на ослабевших ногах, как человек, совершивший преступление. Все, пробирка с грибком отдана. И теперь случись что – ей не будет прощения. Она потеряет не только работу, но и Юлю Земцову, ее дружбу и доверие…

Вся в слезах она возвратилась домой. В подъезде решила привести себя в порядок, достала платок, зеркальце и, устроившись на лестничной площадке возле почтовых ящиков, принялась высмаркиваться, подсушивать веки… Она стояла лицом к лестнице, чтобы свет от лампы освещал ее лицо, когда сзади кто-то набросился на нее. Едва удержавшись на ногах и закричав от страха, она, резко развернувшись, ударила невидимого противника…

– Вы кто? – стуча зубами спросила она, глядя на корчившееся на полу существо в замызганном грязью коротком пальто, узких кримпленовых брюках и черной шапчонке, надвинутой почти на глаза. На вид это был обычный алкоголик.

– Я в почтовом ящике бутылку оставил, это ты взяла? – прошамкал старик (а может, и не старик, но очень похожий на старика бомж), поднимаясь и потирая ушибленный зад.

– Очень мне нужна ваша бутылка… – разозлилась Наташа. Только этого алкоголика ей и не хватало. – Я сейчас милицию вызову.

– Да пошла ты… – отбрил он ее, махнув одной рукой, а другой шаря по почтовым ящикам, как слепой. – Я вот в этом ящике бутылку оставил, кто взял?

Мужик на глазах не успевшей прийти в себя Наташи приоткрыл сверху ящик Земцовой и, сунув руку внутрь, вытащил наружу… волосы.

От удивления он сначала не мог ничего сказать, а только держал их в руке, затем грязно выругался, отшвырнул от себя волосы («Парик!» – подумала Наташа) и бросился вон из подъезда.

Наташа, преодолевая отвращение и страх, достала ключ от почтового ящика и открыла его. Она уже не удивилась, когда оттуда выпало еще два парика. Подняла с пола первый. Парики были разных цветов: белый, черный и рыжий. И все. Ни записки, ни письма…

Руками в перчатках она сложила их в сумку и поднялась в квартиру, где оставила одну Холодкову.

Дверь ей открыла Юля. Приложив палец к губам, она объяснила, что в спальне спит Валентина Коршикова, жена парикмахера. «Прикинь, она только что призналась мне в убийстве Зои и Ирины», – она с явным сочувствием покачала головой и, извинившись, исчезла в своей комнате. Шубина не было. Во всяком случае, его обуви в прихожей Наташа не видела.

На кухне за столом сидела, как у себя дома, Холодкова и спокойно курила. Видимо, она смирилась с тем, что ей еще какое-то время придется пожить в чужой квартире, и старалась найти в этом хотя бы минимум удовольствия.

– Привет, – она махнула ей рукой в знак приветствия и слабо улыбнулась. – Вот бабы дуры, а? Представляешь, – она почему-то перешла с ней на «ты», – Коршикова только что призналась Земцовой, что удушила моих девочек. А твоя Юля тоже хороша, уши развесила…

Она напилась, эта Холодкова. Нашла, вероятно, припрятанную в буфете (по словам Юли, «еще со времен Крымова») бутылку виски. «Вылакала, точно!» – убедилась она, открыв буфет и обнаружив там почти пустую бутылку.

– Да у меня дома знаешь, сколько таких бутылок? – фыркнула Женя. – Целый ящик! Я верну, я не такая… Интересное дело, все ушли, бросили меня, а кто-нибудь обо мне подумал? Как мне одной здесь оставаться, как жить-то дальше?

Но Холодкова больше не интересовала Наташу. Она направилась к Юле рассказать про свои находки, а заодно спросить, будут ли в этом доме когда-нибудь ужинать. И застала ее в своей комнате почти раздетую, в красивом черном белье. Сердце ее ухнуло. «Это она для Игоря надела», – подумала Наташа, изнывая от ревности.

– Я пришла спросить, будешь ли ты ужинать… – начала она явно не с того, с чего собиралась. – И еще…

– Ну что еще, Наташа? – Юле не понравилось, что Наташа так откровенно разглядывает ее. – Ужинать буду, но немного, котлету и чай. Все. Присмотри, пожалуйста, за этими двумя… ненормальными. Я устала, честное слово. Ты не заметила, меня в последнее время окружают исключительно психопатки… Одна Аперманис[1] чего стоила, а теперь еще и эти… Еще что-нибудь случилось? Кто-нибудь еще признался в убийстве?

Чувствовалось, что нервы ее на пределе, Наташа даже пожалела ее в душе.

– Успокойся, – сказала она как можно ласковее, – и приготовься выслушать…

Юля демонстративно закатила глаза к потолку – она на самом деле смертельно устала, и ей меньше всего хотелось сейчас услышать какую-нибудь ошеломляющую новость или… гадость.