Верность джиннии - Шахразада

Это замечание заставило Мехмета задуматься над тем, кто именно принадлежит к ордену «стражей».

— Орден, должно быть, весьма велик?

— Дюжина или полторы «шеду» живут на Эгрипосе, несколько дюжин — среди тех, кто правит странами мира по обе стороны Атлантики. По традиции сыновья каждой правящей семьи в каждом поколении служат ордену, как, впрочем, и дочери. У всех наших членов различная история — есть среди нас и ссыльные, авантюристы, бывшие жертвы преследования… Мы не делаем различий, граф ли он франкский, виконт альбионский или пастух чинийский…

Мехмет усмехнулся:

— Виконт… Ты, наверное, говоришь о Кроме…

— Конечно, — улыбнулась Марджана. — Он служит посланником уже третий год. А «шеду» приняли его в свои ряды два года назад.

— Мудро…

— Да, мудро. Кром — один из наших лучших лазутчиков.

— А Аякс-Странник?

— Он был наемником, несколько лет назад прекрасно показал себя в деле. В перевоплощении никто не может сравниться с ним.

— А Сантос Ферра? Веселый трактирщик…

— Он был необычайно хитрым контрабандистом, оказавшим неоценимую помощь «стражам». Поэтому его пригласили вступить в орден.

Мехмет удивленно покачал головой:

— Ты сказала, что дочери тоже могут служить ордену?

— Да, это так.

— И твоя подруга Карима среди вас?

— Нет, Кара была моей наставницей… Она последовала за мной сюда… А здесь, на Эгрипосе, нашла свою любовь, вышла замуж. И была счастлива, пока ее муж не предстал перед Аллахом всесильным. Теперь она одна… И со всеми нами. Хотя «шеду» она не стала.

— Так она тоже джинния? — Мехмету почти удалось смириться с мыслью, что его любимая… не совсем человек.

— И да, и нет… Мы лишены почти всего, что могут дети огненного народа, хотя иногда наши силы служат нам… и ордену, конечно.

— Но ваши задания, должно быть, требуют огромных денег.

— Да, это верно, — кивнула Марджана. — Нам нужны быстроходные суда, кони, оружие, деньги на взятки и выкуп… Иногда мы платим местным проводникам и наемникам. Много лет назад нам повезло найти затонувшую Непобедимую армаду с немалым грузом золота. А до того, рассказывают, «шеду» подняли флот великого Искендера Двурогого, затонувший у закатного берега Либии… Сокровища глупых атлантов тоже найдены и ждут своей очереди… Иногда мы получаем пожертвования от богатых людей, которые просто слышали истории о наших подвигах и хотят поддержать наше дело. Неудивительно, что наши деяния стали легендой — о нас рассказывают шепотом, как о сказочных персонажах.

Мехмет поднялся с каменной скамьи. Марджана говорила о чудесах так, словно то были обыденные вещи. Но он не мог поверить в это. Не мог, пока сам не почувствует удивительной силы Огня жизни.

То, что он в этом огне может просто исчезнуть, отчего-то не пришло Мехмету в голову. Он сделал несколько неуверенных шагов и протянул руку к пламени. Марджана молчала.

Шейху показалось, что он коснулся теплого шелка — не опаляющее, а согревающее и утешающее было в этом странном негаснущем пламени. На миг Мехмет ощутил себя всем вокруг — девушкой, нетопырем, притаившимся в темном углу, филином Адонисом в ветвях старого дуба, стареющим рыцарем в оружейной комнате замка… И ощущение это было столь всепоглощающим, столь полным, что тихий вздох вырвался из его груди.

Теперь он верил — верил каждому слову Марджаны, ибо это было правдой. И верил тому, что судьба не зря привела его на остров — пусть через душевные муки. Что именно таким было его предназначение — ступить на камни у подножия Огня жизни и стать «стражем-шеду» во имя того, чтобы огонь этот горел всегда.

— Мехмет… — Марджана помедлила и со спокойной убежденностью добавила: — Мы хотим, чтобы ты был с нами.

Мехмет отвернулся от Огня и растерянно провел рукой по волосам. Да, он знал это. Видел свое предназначение, но все еще боялся, что оно, его служение, может стать повторением худших кошмаров.

— Я не должен дать ответ прямо сейчас, так?

— Не должен. Мы знаем, что такое решение принять совсем не просто.

Мехмет сухо усмехнулся:

— Пожалуй, ты права. Ты просишь меня защищать ваше дело. Посвятить свою жизнь «стражам».

— Да. Но мы считаем службу в ордене своим призванием. А ты сам сказал, что мечтал найти цель своей жизни.

— Это было давно. До войны.

Марджана промолчала.

— Я польщен твоей верой в меня, — выговорил наконец Мехмет. — Это большая честь. Но мне нужно время, чтобы принять столь важное решение. Позволь мне сначала вызволить твою подругу.

— Да будет так.

Девушке очень хотелось продолжить разговор, но у нее хватило ума и воли сдержаться. По крайней мере, Мехмет не сразу отказался. Успев столько узнать о его прошлом, она легко могла представить, какое усилие ему придется сделать только для того, чтобы участвовать в спасательной экспедиции.

Мехмет был заблудившимся воином. Странствующим рыцарем, приговорившим себя к ссылке. Она сердцем чувствовала, что из него выйдет истинный «страж», но то, чего хотела она, и то, с чем ему приходилось жить, — вещи очень разные.

Для того чтобы посвятить себя делу «стражей», он должен сначала примириться со своими демонами. А Марджана вовсе не была уверена, что это случится.

Так или иначе, это его будущее, и решать ему. Она не имеет права подталкивать его к этому решению. И может только надеяться, что в конце концов он присоединится к ним по собственной воле.

Свиток пятнадцатый

Два дня спустя Мехмет натянул поводья у ворот замка Гуайомэр, окидывая взглядом грозную крепость. Залитый солнцем замок отливал золотистым цветом и по какой-то прихоти природы казался почти бесплотным.

Впрочем, вряд ли это игра воображения. Услышав поразительную историю «стражей» и увидев Огонь жизни, он теперь был более склонен верить в магию, которой обладает остров. И нисколько не сомневался в чарах своей возлюбленной.

С той ночи они с Марджаной не виделись. Доктор Бадр-ад-Дин захворал, и теперь все заботы о его пациентах легли на плечи девушки. Однако Мехмет надеялся, что сегодня увидит ее: ведь мэтр призвал всех именно для того, чтобы решить, как и когда экспедиция отправится в Танис, чтобы спасти ханым Кариму.

Марджана действительно ждала в кабинете мэтра Гуайомэра вместе с Фарухом и Аяксом-Странником, Девушка выглядела немного усталой: очевидно, сказывалась ежедневная нелегкая работа. Но, судя по мягкой улыбке, она была рада видеть Мехмета. К тому времени как собрались остальные «стражи», ее улыбка погасла, а лицо стало хмурым и сосредоточенным: тревога за подругу не отпускала девушку.