Последняя почка Наполеона - Григорий Александрович Шепелев

чуть не обосралась. В прямом смысле слова! И обблевалась. Кровью. Не знаю уж, почему я не умерла, а только упала в обморок! Хорошо, охранники почти сразу меня нашли.

С этими словами Анька вдруг погасила едва начатую сигарету.

– Что ты увидела-то, когда обернулась? – опять пристала к ней Рита.

– Я не скажу.

– Почему не скажешь?

– Не спрашивай. Если я отвечу на твой вопрос, тебе будет смерть.

Тут к столику подошла вдруг официантка.

– Вы не желаете что-нибудь ещё заказать? – спросила она, взяв пепельницу и ставя другую.

– Желаем, – сказала Рита, – по сто грамм рома.

Официантка ушла.

– Что было потом? – поинтересовалась Света, зевнув, – приворот подействовал?

– Ещё как! Но мне, честно говоря, от этого уже не было ни малейшей радости. Я его послала.

– Енота?

– Конечно! Приполз, козлина, с букетом и говорит: "Малыш, войди в мою жизнь!" Я ему: "Пошёл ты!" Потом попёрлась к священнику. Он меня исповедовал и сказал: "Твоё счастье, дочка, что мало зла ты сделала людям! Если бы на тебе грехов было больше – ты бы увидела то, от чего твоё сердце сразу разорвалось бы!"

– Значит, ему ты всё-таки рассказала, что ты увидела?

– Ни фига! Он сам догадался.

Официантка принесла ром. Когда втроём выпили, Рита тихо сказала:

– Анька! Сегодня ночью убили моего друга, Колю. Он – портретист с Арбата. Точнее, он умер сам. От разрыва сердца. Потом ему отрезали нос. Перед этим он писал мой портрет по заказу какой-то очень красивой женщины. Что ты можешь сказать по этому поводу?

– Ничего, – испуганно проронила Анька, – а почему ты решила, что я могу чего-то сказать?

– Он нарисовал меня так, что она смогла заглянуть на самое дно моего сознания, чего, собственно, и хотела. Едва ли то, что она увидела, ей понравилось, потому что во мне проснулось дикое любопытство. Я не угомонюсь, пока всё не выясню. Я – в опасности, понимаешь?

– Нет, я не понимаю, – упёрлась Анька, – но точно знаю, что тебе лучше этим не заморачиваться.

– Скажи мне, что ты увидела там, на кладбище? Мне одной скажи. Я попрошу Светку отойти в сторону. Скажешь?

– Я ни за что не отойду в сторону! – заорала Света, гася окурок, – и не хочу я слушать всякие там кладбищенские страшилки! Пускай Волненко лучше расскажет более обстоятельно про енота-полоскуна! Волненко, он как тебе засадил?

– В классической позе, – с готовностью доложила Анька, очень обрадованная поводом сменить тему, – я примитивным млекопитающим свою жопу не подставляю!

– И что тебе не понравилось?

Рита грохнула кулаком по краю стола. Бокалы подпрыгнули. Света с Анькой перепугались.

– Анечка! Я погибну, если не скажешь, – предупредила Рита, – скажи!

– Нет, ты не погибнешь! Главное, выбрось всё это из головы.

– Скажи!

– Не скажу.

Уже вечерело. Рита курила, глядя в окно. В кафе становилось всё многолюднее, но она смотрела только на уличных пешеходов. Они казались ей менее чужими, нежели люди, собравшиеся за столиками кафе. Причина была банальна: эти не замечали её, а те не могли заметить. Конечно, это была иллюзия. Но ещё ни разу Рита не чувствовала так остро свою обособленность от людей. Она была призраком, не иначе. Машины еле ползли по Садовому. Небо ярко багрянилось отсветами огней.

– Девочки, мне нужно побыть одной, – произнесла Рита, не глядя на собутыльниц, – Светочка, я тебе позвоню. Анечка, спасибо. Проваливайте отсюда.

– Нам что, уйти? – оскорбилась Анька, – но я ведь не рассказала ещё про самое интересное! Или вы, может быть, не хотите узнать о том, как я, Тамарка и Сонька перед показом у Райкина нажрались просроченных йогуртов?

Рита молча зевнула.

– Анька, мы валим, – заторопилась Света, знавшая её лучше, чем пожирательница просроченных йогуртов, – я теперь занимаюсь бизнесом, у меня полно срочных дел! Ты тоже спешишь, я по глазам вижу. Ритка, до завтра! Я тебя презираю, сучка.

Рита ещё несколько часов сидела за столиком, размышляя о Светке и о себе. Она себя ненавидела. У неё из носа капала кровь, что порой случалось от грустных дум. Рита утирала её салфеточкой. Ей ещё приносили ром. Она тяжело пьянела. Люди входили и выходили. Официантки сменялись. Уж поздним вечером к Рите подсел мужчина. От него пахло дорогим пивом. Обняв её, он начал ей что-то ласково говорить. Мгновенно обчистив его карманы, она велела официантке принести счёт, и, сразу с ней расплатившись, вышла на улицу.

Глава двадцать третья

В которой Рита бежит, а Танечка мчится

Рита медленно шла к Тверской. Так медленно, что, когда она на неё свернула, было уже одиннадцать тридцать. Жрицы любви кое-где стояли. Они капризничали. Примерно девять из десяти машин, которые тормозили, отчаливали ни с чем. Некоторые водители возмущённо выскакивали, но это не помогало им достичь цели, так как охрана у проституток была. Рита поняла – девушки боятся маньяка, резателя носов.

Заметив приятельницу, стоявшую у троллейбусной остановки, за Триумфальной, она решила с ней поболтать. Девушка курила, покачиваясь от ветра. Царственная надменность её лица свидетельствовала о том, что она наклюкалась. На ней были белые облегающие брюки, полусапожки на шпильках, пуховичок. Рита подошла.

– Как дела, Наташка?

– Ритка, привет! – обрадовалась бордюрщица, – дела плохо.

– Да? Что случилось?

– Я до сих пор жива!

– Отличная шутка.

– Это не шутка! Разве не видно, что я реально жива? А как ты? Давно тебя не было.

– Это тебя давно не было, – улыбнулась Рита, – слышала анекдот? Звонит муж жене, которая куда-то поехала на машине, и говорит: «Дорогая, будь осторожна! По радио только что сообщили новость: на МКАДе какой-то псих долбанутый гонит по встречной!» Жена орёт: «Псих? Тут все поголовно – психи, по встречной едут!»

Наташка заржала так, что затормозившая перед ней машина сразу набрала ход.

– Ты здесь, на Тверской, не встречала бабу в очках без стёкол? – спросила Рита, когда её собеседница успокоилась. Проститутка, щелчком отбросив окурок, переспросила:

– Бабу в очках без стёкол? Нет, лично я не встречала, но девки мне про неё что-то говорили. Она, по-моему, приставала к ним.

– Вот как? С чем?

– С каким-то неадекватом. Вопросы странные задавала. Не просто странные – идиотские!

– Например?

– Ну, самые разные. И клялась, что если они на них не ответят, она, мол, сойдёт с ума. На колени падала.

– Обалдеть! А что за вопросы?

– Не помню я! Если тебе надо, я уточню. Ну, или сама поспрашивай, если встретишь девок сейчас.

– Уточни, пожалуйста, – попросила Рита и пошла дальше.

– Ты что сегодня пила? – крикнула Наташка ей вслед, – аромат …!

– Да ничего особенного, – откликнулась Рита издали, – чай, вискарь, вино, ром. Чай был самым крепким из всего этого.

Перед ней уже распростёрлась Пушкинская с её Макдональдсом, театром, памятником, торговыми центрами, "Пилигримом". Рита прошлась по подземному переходу, громко матеря тех, кто убрал из него киоски и павильоны. Машин перед "Пилигримом" стояло много. Она решила зайти, чтоб взять гонорар за Ромочку. Передав ей деньги, Вика спросила:

– Ты знаешь, кто здесь сейчас? Он, кстати, тобой интересовался.

– Кто? – встревожилась Рита.

– Пресс-секретарь