История любви леди Элизабет - Джудит Макнот

Все было здесь так, как и запомнилось Яну. Повернувшись, он посмотрел на покрытый пылью стол рядом с ним, с улыбкой протянул руку и потрогал поверхность, ощупывая ее длинными пальцами в поисках особого рода царапин. Ему пришлось потереть поверхность в течение нескольких секунд, но медленно они появились – четыре неуклюжих буквы Я. Г. Б. Т. – его инициалы, нацарапанные им, когда он был чуть старше трех лет. Эта шалость чуть не стоила ему хорошей встряски, пока мать не поняла, что мальчик выучил буквы без ее помощи.

Уроки начались на следующий день, и когда солидные знания матери были исчерпаны, ее заменил отец, обучая его геометрии и физике и всему, чему он научился в Итоне и Кембридже. Когда Яну исполнилось четырнадцать, к ним поступил Джейк Уайли в качестве мастера на все руки, и от него мальчик узнал о море и кораблях и таинственных странах на другом конце земли. Потом он уехал вместе с Джейком, чтобы увидеть их собственными глазами и применить на практике свои знания.

Ян вернулся домой три года спустя, сгорая от нетерпения увидеть родных, но вместо этого узнал, что несколькими днями раньше они погибли при пожаре в гостинице, куда приехали, чтобы ждать там его скорого возвращения. Даже сейчас Ян чувствовал щемящую боль от потери матери и отца, аристократа по происхождению, отказавшегося от наследства ради женитьбы на сестре бедного шотландского викария [10], за что был лишен герцогского титула, но никогда не жалел об этом. По крайней мере, отец так говорил. После двух длинных лет боль от того, что он находится здесь, была почти невыносима, и Ян, закинув голову, закрыл глаза, чтобы прогнать эту горько-сладкую муку. Он видел отца, улыбающегося и пожимающего ему руку, когда готовился отправиться с Джейком в свое первое путешествие.

– Будь осторожен, – говорил отец. – Помни, как бы далеко ты ни уехал, мы всегда будем с тобой.

Ян уехал в тот же день, бедный сын лишенного наследства английского лорда, все состояние которого состояло из мешочка с золотом, который подарил отец, когда юноше исполнилось шестнадцать. Сейчас, четырнадцать лет спустя, Торнтон владел целым флотом кораблей, перевозивших его грузы; шахтами, полными серебра и олова; складами, заполненными дорогими товарами. Но первой была земля, она сделала его богатым. Большой кусок бесплодной земли, которую он выиграл в карты у жителя колоний, поклявшегося, что там в старой шахте есть золото. И оно было. Золото принесло другие шахты и корабли, и дворцы в Италии и Индии.

Риск потерять все в различных операциях с капиталом окупался для Яна снова и снова. Когда-то общество называло его игроком; сейчас на него смотрели как на мифического царя, который своим прикосновением все превращал в золото. Слухи распространялись, и цены на бирже взлетали вверх каждый раз, когда он покупал акции. Приезжая на бал, Ян не мог и шага сделать, прежде чем дворецкий не выкрикнет его имя. Там, где когда-то он был парией, те же самые люди, которые сторонились его, теперь искали его расположения, – или, точнее, его финансового совета, или денег для своих дочерей. Богатство принесло Яну много роскоши, но не дало особой радости. Больше всего он любил игру – риск безошибочного выбора верного дела и азарт, когда рискуешь целым состоянием. Но успех имел цену – лишал права на неприкосновенность личной жизни, что возмущало Яна.

Теперь поступки деда увеличивали ненужную ему славу. Смерть отца Яна, очевидно, вызвала у старого герцога запоздалое сожаление о разрыве, и он периодически писал Яну в течение последних двенадцати лет. Сначала просил приехать в Стэнхоуп. Когда Ян проигнорировал письма, то попытался подкупить его обещанием сделать законным наследником. Эти письма остались без ответа, и молчание старика в течение последних двух лет обмануло Яна: он подумал, что тот отказался от попыток сближения с внуком. Однако четыре месяца назад прибыло еще одно письмо с герцогским гербом Стэнхоупа, и это письмо привело Яна в ярость.

Старик в повелительном тоне давал внуку срок в четыре месяца, чтобы явиться в Стэнхоуп и встретиться с ним для обсуждения порядка передачи шести имений – имений, которые бы перешли к отцу Яна, если бы герцог не лишил его наследства. Из письма следовало, что, если Торнтон не явится, герцог предполагает сделать это без него, публично назначив своим наследником.

Ян написал деду первый раз в жизни; записка была короткой и последней. Она красноречиво доказывала, что Ян Торнтон так же не умел прощать, как и его дед, который отрекся от своего сына на два десятилетия:

«Попробуй и окажешься в дураках. Я отрекусь от какого-либо родства с тобой, а если будешь настаивать, пусть сгниют твои титул и имения».

Сейчас четыре месяца уже прошли, и от герцога больше не приходило известий, но Лондон был полон слухами, что Стэнхоуп вот-вот объявит наследника. И что этим наследником будет его кровный внук Ян Торнтон. Теперь на него хлынули приглашения на балы и вечера от тех людей, которые когда-то избегали его общества, как нежелательного, и их лицемерие одновременно и забавляло, и возмущало Яна.

– Эта черная лошадь, что шла вьючной, самая строптивая тварь, какую когда-либо я видел, – ворчал Джейк, потирая руку.

Ян поднял голову от инициалов на крышке стола и повернулся к Джейку, не пытаясь скрыть улыбку.

– Укусил тебя, да?

– Черт его побери, укусил, – сказал старший из мужчин с обидой. – Он нацелился на меня, еще когда мы оставили карету в Хейборне и навьючили ему на спину эти мешки, чтобы втащить их сюда.

– Я предупреждал, он кусает все, до чего удается дотянуться. Держи руку подальше, когда седлаешь его.

– Да не руку ему надо было, а мой зад! Открыл пасть и тянется, только я краешком глаза заметил и повернулся, вот он и промахнулся. – Джейк еще мрачнее нахмурился, заметив по лицу Яна, что тому смешно. – Не вижу, зачем надо было кормить его все эти годы. Он не заслуживает даже стоять в конюшне с другими лошадьми – они все красавцы, кроме этого.

– Попробуй перекинуть тюки через спину одной из них и увидишь, почему я взял его. Он годится как вьючный мул, а из моих лошадей – ни одна, – сказал Ян и нахмурился, когда, подняв голову, увидел скопившуюся за долгие месяцы грязь, покрывавшую все в доме.

– Он ленивее вьючного мула, – ответил Джейк. – Злой, упрямый и ленивый, – заключил он, но тоже слегка нахмурился, глядя на толстый слой грязи, покрывающий каждую вещь. – Думал, ты сказал, что договорился, чтобы из деревни пришли девки убираться и стряпать для нас. Здесь такая грязь.

– Да, я продиктовал Питерсу записку для сторожа, в которой просил его сделать запасы еды и прислать сюда двух женщин, чтобы убирали и готовили. Провизия здесь, в сарае есть куры. Должно быть, ему было трудно найти двух женщин, которые согласились бы жить здесь.