Замри, умри, воскресни - Мэриан Кайз

— Можно было бы попытаться привлечь к спонсорству «Кока-Колу». Но ты, конечно, прав: литература — не слишком сексуальная область. — При виде его удрученной физиономии она рассмеялась. — Ну ладно, давай помечтаем. У рекламщиков есть такое понятие — «размещение продукта».

— Это с чем едят?

— Сейчас поймешь. Предположим, мы берем несколько модных авторов, подбираем каждому определенный товар, и они его живописуют в своих новых романах.

— Я уже вижу, в какой восторг придет литературный мир.

— Согласна, поначалу будут вопли, но деньги скажут свое слово.

Жожо закинула руки за голову и мечтательно уставилась в потолок.

— Возьмем, к примеру… Дай подумать. Да, правильно. Возьмем Миранду Ингланд — как раз то, что нужно, последняя книжка разошлась тиражом в четверть миллиона, и читают ее практически сплошь женщины от двадцати до сорока.

— И какой ты ей доверишь продукт?

— Ну… — Жожо в задумчивости прикусила губу. — Косметику, конечно. Скажем, героиня всякий раз, выходя в свет, использует один и тот же брэнд. Предположим, «Клиник». — Сама Жожо пользовалась этой маркой с шестнадцати лет, когда впервые пришла в «Мейсиз». Свой выбор она сделала сразу. — Конечно, это не должно делаться в лоб, но исподволь, ненавязчиво… Куда более тонкий ход, чем прямая реклама, и намного более адресно.

— Бог ты мой, какая ты умная! — восхитился Марк.

— Да я просто шутила, — вдруг занервничала Жожо.

— Я понимаю, но мне все равно понравилось. Продолжай.

— О'кей. — Она оживилась. — Мужчины и автомобили. Бери любую мужскую книжку и сажай героя на «Феррари». Нет, к черту «Феррари», это слишком дорого, обычному человеку не по карману. Тогда «Мерседес» или бээмвуху.

Тут ее воображение заработало на всю катушку.

— Нет-нет, я знаю! Что-нибудь типа «Мазды». Доступная по цене машинка, чей производитель хочет придать ее имиджу сексуальность. И кроме того, чтобы засунуть ее в книжку, писателю дадут на ней покататься, скажем, год. А главный отрицательный герой будет ездить на машине конкурента, в решающий момент она у него сломается — ну, что-нибудь в этом духе. Возможности тут безграничны… И еще! Продукт можно будет упомянуть уже в самом названии книги. А кроме того, выставить на аукцион не только новые сочинения, но и уже изданные. Скажем, «Шептун» станет «Шептуном от „Кока-Колы“, а „Дневник Бриджет Джонс“ — „Дневником от «Клиник“. Это же практикуется в спорте, почему не в издательском деле?

Марк в своей манере, улыбаясь, смотрел на нее.

— А как мы уговорим своих авторов? Это же публика особая, не мне тебе рассказывать.

— Если речь пойдет о нормальных деньгах… — озорно проговорила Жожо.

— Ты золото, — объявил Марк. — Чистое золото.

Итак, — начал дразнить он, — завтра первым же делом договариваюсь о встречах с производителями автомашин и прохладительных напитков.

— Эй, это же я придумала!

— Ничего не поделаешь. Бизнес — это как в джунглях. Жожо погрузилась в задумчивость.

— Представляешь, как это будет ужасно?

— Омерзительно!

Понедельник. Утро

Большой день. Грандиозный. Сегодня будут сделаны первоначальные ставки на тендере по «Парандже». Если все пойдет удачно, — а Жожо на это очень надеялась, — то торги продлятся всю неделю — ставки и контрставки, звонки из различных издательств — от редакторов и редакторам, леденящие душу паузы, когда редакторы будут выбивать из своего начальства еще более крупные суммы, облегчение, когда кажется, что все завершено, — пока в последний момент кто-то не явится с еще одним предложением, и все закрутится снова, все выше и выше, до заоблачных высей…

10:45

Первой в игру вступила Таня Тил из «Докин Эмери». Жожо затаила дыхание, и Таня торжественно объявила:

— Четыреста пятьдесят тысяч.

Жожо выдохнула. Неплохо для начала. Если с такого рубежа начнут все трое, есть вероятность, что они доторгуются до миллиона и выше.

— Спасибо, Таня. Я тебе позвоню, когда получу предложения от остальных.

Она положила трубку. Настроение было прекрасное.

11:05

Следующей была Олив Лидди из «Садерн Кросса».

— Чем порадуешь? — сказала Жожо.

— Пятьдесят тысяч.

Жожо окаменела, а когда снова ожила, то рассмеялась, хотя было совсем не до шуток.

— Невпопад? — робко спросила Олив.

— И близко нет.

— Я поговорю с руководством, может, удастся что-то сделать.

— М-мм… — Жожо знала, что больше Олив не позвонит. Первоначальные опасения насчет Олив оправдались: череда неудач сделала ее неуверенной.

11:15

Позвонил Франц Уайлдер, «Редактор года».

— Предлагаю триста пятьдесят.

— Триста пятьдесят тысяч? — Не триста пятьдесят фунтов? Но, учитывая обстоятельства, лучше уточнить.

— Триста пятьдесят тысяч фунтов.

Слава богу! Двое все-таки в игре.

— Весомая ставка, Франц. Не самая высокая из тех, что я получила, но близко к тому. Если ты ее увеличишь…

— Не увеличу.

— То есть?

— Это мое окончательное предложение.

— Но…

— Я бы, конечно, смог довести эту книжку до ума… — Франц не стал договаривать, все и так было ясно.

Сердце у Жожо упало и продолжало падать сквозь подошвы туфель все ниже, ниже, ниже… Беда с этими заумными редакторами — в черных водолазках, с привычкой потирать подбородок. Две награды — и они уже мнят себя центром вселенной.

— Дело в том, Франц, — Жожо усилием воли придала голосу бодрости, — Фрай сейчас нарасхват, все жаждут его заполучить.

— Книга отличная, я бы смог сделать из нее конфетку.

— Ну конечно, — согласилась Жожо. — Но…

— Жожо, это мое окончательное предложение.

— Да, но… — Главное — приподнять его до уровня Таниной ставки, потом можно будет двигаться дальше.

— Нет, Жожо, больше не дам.

О'кей. Спасибо, Франц. — Что еще тут скажешь? — Твое мнение будет принято к сведению. И если Натан решит, что опытный редактор важнее гонорара, мы тебе непременно позвоним.

Черта с два, подумала она и положила трубку. Она чувствовала себя как выжатый лимон. Ужасающая правда встала перед ней во весь рост, она вдруг оказалась в вакууме. В игре остался только один редактор — Таня Тил. Какой тендер с одним участником?

Как я могла это допустить ?

Иного способа поднять ставки, как соврать Тане, что другие участники дают больше, не остается. Однако — мало того, что вранье само по себе отвратительно и противоречит всякой этике — это еще и палка о двух концах: если Таня назвала ставку, близкую к предельной, она может снять свое предложение совсем, тогда Жожо останется ни с чем.

Значит, все? Раз, два, три — продано Тане Тил за четыреста пятьдесят тысяч? Всего на пятьсот пятьдесят тысяч меньше, чем предлагала Патрисия Эванс. И до половины не дотянули. Боже мой!