Аркаимский колдун - Александр Прозоров

– У нас не бывает варягов, Любый! И скифы тоже очень далеко!

– Это сейчас они далеко-далеко и разоряют окраинные селения. Потом станут разорять стойбища поближе, потом еще ближе… – Андрей усмехнулся. – Если не хочешь, чтобы охотники за рабами появились на твоем пороге, чтобы угнали твоих сестер, братьев, родителей, встречать их нужно не дома, а у самых-самых дальних кочевий. Не ждать беды, а идти навстречу опасности…

Над стойбищем повисла задумчивая тишина.

– Хотя о чем я говорю? Тот, кто не желает стать одним из детей духов, тот не сможет откликнуться на призыв о помощи.

– Я хочу! – вдруг испугался Быстропят. – Я желаю! Я просто спросил.

– Ты в этом уверен, мальчик? – притворно нахмурился Андрей. – Духи суровы. Они не примут слабого духом, труса или лентяя! Может, лучше остаться простым охотником и не касаться воинских тягот?

– Я потомок небесных духов из рода песца! – уже более внятно ответил паренек. – Я хочу стать равным своим прародителям!

– Тогда разденься! – приказал Андрей и повернулся к главе стойбища: – Воткни свой нож в землю, вождь.

Жители селения загомонили, переглядываясь, мужчина обнажил деревянный, с кромкой из кремниевых пластинок, клинок, до середины вогнал его в утоптанную глину, торопливо отступил.

– Сегодня великий день, Быстропят, – наложил ладони на бритую голову паренька колдун. – Духи вернулись и собрались здесь! Они смотрят на тебя и хотят возродить среди своих детей. Прыгай!!!

Помимо жара колдовской силы, мальчишка получил еще и хороший толчок, кинулся вперед, перекувырнулся… И дальше в кусты помчался уже серый пушистый зверек.

Лесовики закричали, стали радостно обниматься. Вождь низко поклонился гостю:

– Ты оказал нам великую честь, Любый. Ты вернул нашему роду прародителей. Так раздели с нами общую трапезу!

– С радостью, дети стремительного песца, – поклонился в ответ Андрей.

Мальчишка появился часа через два, вернулся в обычный облик. Глаза его горели восторгом, он взмахивал руками, силился что-то сказать, но не находил слов. Обычное состояние перекинувшегося первый раз человека.

Вождь обнял «прародителя», похлопал его по спине и торжественно объявил:

– Ты стал настоящим песцом, мой мальчик! Прямым потомком небесных духов! Отныне именем твоим будет не Быстропят, а Острокоготь! Будь достоин этого имени!

– Когда однажды на мой истукан сядет ворон и постучит клювом, – сказал Андрей, – перекидывайся и спеши к моему дому. Не жди, Острокоготь, когда вместо ворона к тебе в двери постучит беда.

– Я приду, Любый! – пообещал мальчишка.

– Буду ждать, – кивнул колдун, сбросил одежду, превратился в волка, подхватил мешок и стремительно умчался в густой ельник…

«Вот среди лесного народа и появился еще один оборотень, – думал он, стелясь над кронами. – Среди стойбищ и кочевий их уже не одна сотня. Целая армия. Все поклялись Любому в вечной благодарности и преданности, все обещали отозваться на призыв о помощи, когда случится беда… Интересно, придут?»

Андрею очень хотелось бы знать заранее – сколько лесовиков на самом деле исполнят свою клятву. Можно ли надеяться на полюбившийся ему народ лесов или рассчитывать надо только на одного себя?

Увы, пока гром не грянет – все планы остаются лишь пустыми мечтами.

Молитвы, молитвы, молитвы… Колдун слышал слова благодарности и жалобы, добрые пожелания и грусть, горести и радости, просьбы о помощи и боль потери…

«Славяне убили моего брата, Любый! Он хотел половить рыбу, а его убили… Защити нас, Любый! Они хуже дочерей демона. Они разоряют бортни, ломают капканы, прогоняют нас от реки, ловят, как зверей. Ты же рожден небесными духами, Любый. Так защити, обереги нас от этой беды!»

Андрей встряхнулся и перевел дух.

– Вот оно! – вслух произнес он. – Я знал, что рано или поздно это случится.

– О чем сказываешь, Любый? – громко спросил снаружи прибирающий у землянки шаман.

– Пришло время посылать воронов! – во весь голос ответил колдун, выскочил из лаза и взметнулся в прыжке.

Мгновение спустя возле идола, стоящего в чащобе, аккурат посередине между реками Чердынь и Вуктоль, мелькнула серая тень, кувыркнулась возле одинокого идола с коряво вырезанным лицом, и на поляне распрямился молодой плечистый мужчина с бритой головой, темно-синим символом коловращения жизни на груди и маленьким серебряным медальоном с янтарной сердцевиной. Он не спеша облачился в сложенную у основания истукана одежду, сделал глубокий вдох и повернулся к выбежавшим из шатра людям:

– Я слышал, недавно вы унесли в лес одного из своих детей?

– Да, Любый, – склонили головы мужчины. – Ратанок хотел принести в селение рыбу… Мы нашли у реки его тело с рассеченной головой. Такие раны оставляют только славянские топоры.

– Славяне знают, где стоит ваше селение, вождь? – широко крутанул руками колдун. Ему ответил охотник с вытекшим глазом:

– Как можно, Любый? Никто из них так глубоко в леса отродясь не заходил! Мы их сюда не звали и путей не указывали.

– Отправьте женщин и детей в дальние кочевья и пройдитесь по тропам. Замаскируйте все приметы пути, сделайте ложные отвороты к вязям и ручьям, – спокойно и уверенно распорядился чародей. – Сколько в роду сильных мужчин? Хорошие лучники есть? Вы же охотники, лесовики, вы должны метко стрелять!

– Война! – радостно закричали мальчишки, а у молодых охотников хищно блеснули глаза. – Мы будем воевать со славянами!

Мужчины постарше их восторга не разделили. Бывалые лесовики уже знали, что такое терять друзей, мучиться от ран, бросать разоренные жилища, оплакивать любимых. Они уже проливали кровь, когда случались особенно нестерпимые обиды.

– Коли недорослей не считать, так с десяток наберем, Любый… – Перечить победителю дочерей демона вождь не рискнул. – В славянской деревне столько же. А еще к ним по первому зову приплывают многие воины из Кулома. Тамошнее селение огромно, людей просто не счесть!

– Почему не счесть? – удивился Андрей, не раз любовавшийся этой крепостицей с высоты птичьего полета. – Самое большее – три сотни обитателей с женщинами и детьми. Пустяки. Что такое сотня воинов против гнева лесов? Оставь мне шестерых молодых охотников, вождь. Женщинам и детям, что уйдут в безопасные места, нужна защита самых опытных воинов.

– Я останусь! – тут же вскинул руку стоящий за одноглазым мужчиной розовощекий паренек. – Меня выбери, отец!

– Я тоже хочу! – протиснулся вперед низкорослый плечистый юноша. – Я со ста шагов синицу стрелой сбиваю!

– И меня оставь, Зоркий Глаз, – неожиданно попросил кряжистый охотник лет сорока в малице с большим капюшоном, сшитой из доброй сотни белок. – Должен же кто-то за детишками этими присмотреть?

– Брусник, Лапа, Долгопят, Шушун, Зяблик и Яблоко, – решил одноглазый вождь. – С остальными я завтра ухожу на Рыжий ручей.

– Доброго пути, вождь, – кивнул Андрей.

– Удачи тебе, Любый! – кивнул хмурый вождь. И неожиданно искренне попросил: – Накажи их, посланец небесных духов! Дабы впредь неповадно было…

Он махнул рукой и повернулся. Грозно рыкнул на толпу баб и малышни:

– Чего вытаращились?! Сбирайтесь! На рассвете выходим! Мы с шаманом покамест тропы попрятать попытаемся.

– А нам что делать, Любый? – спросил колдуна розовощекий Брусник.

– Как что? – удивился Андрей. – Оружие!

Народ лесов никогда не знал бед ни с инструментами, ни с домашней утварью, ни с оружием. Все, что требовалось потомкам зверей для жизни, буквально валялось под ногами. Любой камень с кулак размером, накрепко прикрученный к подрезанным корням молодого деревца, петля на конце рукояти в локоть длиной – вот и готова боевая палица, способная раскроить череп не хуже стального топора или крупнокалиберной пули с тефлоновым покрытием.

Против шлема или кирасы – может статься, вещь не самая надежная, – да только откуда им тут взяться, шлемам да кирасам-то?

Прямой можжевеловый стволик, расщепленный на конце; обколотый на острие кремень, заправленный в расщеп и туго примотанный мокрым ремнем и для надежности залитый смолой – вот и копье.

Толстая сыромятная кожа, натянутая на каркас из ивовых ветвей и до задубения прогретая над огнем, петля изнутри – щит готов.

С изготовлением лука или ножа, понятно, управиться так быстро не смог бы ни один мастер. Но они у лесовиков и так уже имелись. Насущный охотничий инструмент.

На рассвете семья из рода оленей разделилась. Те, кому не по душе были кровь и боль, смерть друзей, горечь поражения, ушли, охраняя слабых. Остались те, кто знал о битвах лишь из древних легенд. Те, кто хотел прославиться, победить, стать похожими на славных сказочных воинов. Шестеро храбрецов, горящих азартом: крепких, белозубых, молодых. Щиты, копья, палицы.