Кровь алая - Николай Леонов

– Как поется, “он шел на Одессу, а вышел к Херсону”. Смотрел на карту, не мог понять, как можно эдак промахнуться. Но известно, из песни слова не выкинешь. Как будем жить, ребята?

Ребята угрюмо молчали. Первым, как ни странно, отозвался подполковник Светлов:

– А мне чего? – он пожал сутулыми плечами. – Убить на нашей работе всегда могут. А на пенсию вышвырнут, так я и так давно собираюсь.

– М-да! – Крячко хмыкнул. – Господин полковник, сколько лет тебя знаю, а что ты такой крутой, понял лишь недавно. О чем ты раньше думал?

– Виноват, Станислав, оплошал, – просто ответил Гуров. – Сегодня вижу, что волчьи уши с первого дня торчали.

– Задним умом всяк крепок, – сказал сердито Светлов. – Ты, Станислав, чем попрекаешь? Что Лев Иванович чухнулся поздно? Так ты бы на его месте и сегодня пер, как бульдозер. У него извилин больше, чем у нас троих! Ты ему низко в ножки поклонись, что упредил, а то бы нас первых слопали!

– Василий Иванович, слезь с коня, не махай шашкой, – миролюбиво ответил Крячко. – Говорю как есть и от такого расклада не в восторге, я человек нормальный и себя люблю.

– Вы, конечно, старшие, но не то говорите, – сказал Вакуров возмущенно. – Лев Иванович, излагайте свой план, давайте конкретные задания.

– Задание не меняется, – ответил Гуров, – требуется установить Профессора, может, его и иначе называют, время покажет. Я дал “авторитетам” ваш телефон. Для наглядности он указал на аппарат. – Ставьте его на автоответчик, пусть пишет, людям легче с машиной разговаривать, думаю, информация пойдет с этой ночи. Я Шалве Гочишвили позвоню, он людям мои слова передаст, они возьмутся за поиски Профессора серьезно.

– А может, погодишь? – флегматично спросил Крячко.

– Не погожу! Когда с тобой играют краплеными картами, следует сдергивать из колоды тузы. Правила отменили не мы, значит, будем играть без правил.

– Я не об этике – об опасности, – Крячко неожиданно начал что-то насвистывать.

– Ты что? – возмутился Светлов. – Они еще вчера внаглую поперли, а край один.

– Хватит, не пленарное заседание, – перебил Гуров. – Машины пригнали?

Крячко бросил на стол две связки ключей.

– Борис, ты электронику получил?

Вакуров указал на стоявшие у сейфа коробки.

– Так оборудуйте квартиру умника, которого назвал Савиков. – Гуров плюнул на бесконечные зароки бросить курить, достал сигареты. – Второй комплект я забираю, установлю сам. – Он взглянул на часы: – Двадцать три, начнем сей минут, мы имеем небольшую фору во времени. Вы оборудуйте машины...

– Они с телефонами, – сказал Крячко.

– Тем лучше. Поутру я одну машину у вас заберу, мою знают... Я сбился... – Гуров потер лоб. – Да, кроме Профессора, мы разыскиваем убийцу-исполнителя, который обитает на фазенде. У него имеется особая примета: он высококлассный стрелок. Борис, ты поутру начнешь его устанавливать. – Гуров вырвал из блокнота несколько листков, протянул Вакурову: – Думаю, один из этих троих. Станислав, помоги Борису с легендой, надо войти в каждую квартиру. Ничего вскрывать, нарушать не придется, в квартирах живут родственники. У одного жена с дочерью, у двоих родители. Человек где-то стрелять научился, и домашние наверняка о его искусстве знают. Идея ясна?

– Входишь – на серванте кубок торчит, – съязвил Крячко, – или на стене грамота в рамочке, а может, фотография человека с ружьем.

– Господин подполковник, если вы моему заданию завидуете, я готов уступить, – парировал Вакуров.

– Кретины, не предупредили стрелка, чтобы он свой класс не демонстрировал, – продолжал Гуров. – Борис, теперь слушай внимательно. – Он выждал, пока оперативник не посмотрит ему в глаза. – Ты начинаешь в девять, заканчиваешь к шестнадцати. Если в какой-то адрес не успел, все равно заканчиваешь. Я полагаю, что они раньше обеда не трехнутся, потом обычная бюрократия, подбор людей. В общем, до шестнадцати ты, по моей прикидке, в безопасности. Позже они городскую квартиру перекроют, и ты погибнешь без цветов, исчезнешь, словно тебя никогда не существовало. Борис, ты меня понял, героя изображать не начнешь?

– Лев Иванович, обижаете. Я взрослый.

– Молодец. – Гуров повернулся к Крячко и Светлову: – Вы сейчас на двух машинах выезжаете по известному адресу, оборудуете квартиру техникой и ждете... ждете... Либо он выйдет на связь, либо к нему придут, скорее второе. Человек, которого вы обнаружите, будет человеком Профессора. Полагаю, что вам лично ничего не грозит. Эти связи неподконтрольны. Но это я так полагаю, а вы должны решать по обстановке. У вас на погонах по два просвета и в голове хотя бы один имеется.

– Ну спасибо, – буркнул Светлов.

– Неласковый ты, господин полковник, – Крячко понравилось называть так бывшего старшего группы.

– Когда вы человека хотя бы предположительно установите, свяжитесь со мной, не найдете меня – звоните Орлову и решайте. Действуйте. Удачи... Удачи... Удачи... – оперативники вышли, Гуров позвонил Орлову: – Здравия желаю.

– А я думал, ты в Штаты умотал.

– Да билет достать не могу, господин генерал.

– Ты где?

– В офисе, на Петровке.

– Ну, быстро к спикеру! Быстро! Я дам команду по трассе, жми на всю железку!

– Что, его тоже? – спросил Гуров.

– Лева! Я буду дома, звони, – Орлов положил трубку. Гуров подключил к аппарату автоответчик и неторопливо пошел к машине.

Гуров привык к кабинету спикера, как бал обжился в нем, да и хозяин кабинета уже не вызывал у сыщика раздражения. Усталый, замордованный человек, рвется к власти, хотя и сегодня на его плечах груз значительно больший, чем он способен выдержать. Ничего принципиально нового. Гуров перевидал достаточное количество алкоголиков и наркоманов – больные люди, правда, вреда от них меньше, они калечат себя да семью, а политики замордовали державу, на их совести сотни миллионов человеческих судеб. Так ведь больной, неуправляемый человек отчета в своих действиях не отдает.

– Добрый вечер, Имран Русланович, как вы себя чувствуете? – сказал Гуров, входя в кабинет, и, не ожидая приглашения, уселся в кресло. – Я так отвратительно, устал. Устал, как ездовая собака.

Спикер не спросил, где сыщик пропадал и чем занимался, зная, что, кроме дерзкой шутки, иного ответа не получит.

– Я сплоховал сегодня, слышали, наверное.

– Пустяки, с каждым случается. – Гурову хотелось курить, но спикер выглядел так скверно, что дымить в кабинете не следовало. – Скоро полночь, что вы высиживаете? Работник из вас сейчас никакой, врач наверняка велел вам лежать. Меня ждете? Об убийстве полковника я ничего сказать пока не могу, с делом еще не знакомился. Результаты? Думаю, через два-три дня я всех возьму, Имран Русланович.

– Всех? – Спикер по-детски сморщился, казалось, сейчас заплачет. – Так их много?

– Ну насчет всех – это я привычно похвастался, – ответил Гуров. – На всех у меня силенок не хватит. Вы хоть и не специалист, но человек достаточно разумный, чтобы понять – не один же сумасшедший шныряет между шеренгами охранников и постреливает.

– “Достаточно разумный” – высокая оценка для спикера парламента. – Хозяин указал на один из шкафов: – Мне врач рекомендовал перед сном выпить рюмку спиртного. Пожалуйста, возьмите там что-нибудь по своему вкусу, я в этом ни черта не понимаю.

В довольно объемистом баре красовались бутылки с заграничными этикетками, бокалы, тут же была вмонтирована морозилка. Гуров бросил в бокалы лед, налил джин, добавил тоника, прихватил бутылку с собой, поставил бокал перед спикером, вернулся в кресло.

– Вы футболом интересуетесь? – Гуров поднял бокал, кивнул, выпил одним глотком.

Спикер сначала понюхал, затем пригубил:

– На каком-то приеме я это однажды пробовал... Скажите, Лев Иванович, откуда вы такой взялись? Самостоятельный, независимый, дерзкий? Может, вы американский шпион? – спикер нахмурился, но, опасаясь, что милиционер шутки не поймет, на всякий случай подмигнул.

– Откуда взялся? Папа с мамой родили. Кстати, я для России не столь уж редкий экземпляр, хотя породу нашу со времен октябрьского переворота отстреливают, уничтожают различными способами, старательно и последовательно. И что интересно, истребляют при всех правителях, вы и президент в том числе. Стойкая порода: думаю, у нас выработался сильнейший иммунитет. – Гуров хотел отвлечь спикера, болтал без умолку: – Возьмем евреев. Их уничтожением занялись две тысячи лет назад. Я статистики не знаю, больше стало евреев или меньше, но факт, что в умении выжить и в уме они ни одной нации не уступают, а возможно, превосходят. Моя порода к национальности отношения не имеет, она родилась в пещере, появилась с первым человеком, когда о национальности никто и не ведал. Человек родился свободным и желает им оставаться. А что в вашем окружении нас нет или сохраняются единицы, которые, стремясь уцелеть, мимикрируют, так в том, кроме вас, никто не виноват. Мы, свободно мыслящие, опасны, вам, правителям, абсолютно не нужны. Честно сказать, я вас прекрасно понимаю. Вы защищаетесь, дай нам передохнуть в борьбе за выживание, вам придется отойти в сторону, и не будет у вас, Имран Русланович, данного особняка, даже джина с тоником не будет.