Боба нет - Мег Розофф

– Боб? Как ты? Почему ты не… – продолжить она не смогла. Боб смотрел на нее пустыми, одичалыми глазами. Нет. Не на нее, сквозь нее.

От колоссальности совершенной ею ошибки у Люси перехватило горло, и ей захотелось сию же минуту очутиться где угодно, только не здесь.

– Пожалуйста, – сказала она таксисту. – Пожалуйста! Развернитесь и увезите меня отсюда.

Лодка начала отходить от дома, и тут Боб, похоже, наконец-то узнал Люси. Он подскочил к окну, распахнул его, протянул к ней руки.

Она, задрожав, отпрянула.

– Люси! – голос его был хрипл, ненатурален. – Что ты тут делаешь?

О Исусе! Он закрыл ладонями лицо. Мало ему Эстель. И мамаши. Теперь еще и Люси приперлась. Нет, не то чтобы он не любил ее больше, конечно, любил, – но уж больно неподходящее она выбрала время. Хуже чем неподходящее. Если он не разберется с китами, мистер Б не избавит его от матери и Эстель. А пока эта парочка толчется рядом, ни на какое счастье с Люси и рассчитывать нечего.

Боб постарался заново сосредоточиться на Люси, которую он любил, на той, с которой собирался провести вечность. И не смог. Чувства его как-то переменились. Не так, как предсказывал мистер Б, нет… но, право же, он страшно занят. А здесь, на собственной его территории, она выглядела большей докукой, чем кто бы то ни было.

– Послушай! – Он кричал, хоть и не замечая того. – Послушай, сейчас я тебя принять не могу. Все ужасно запуталось. Мне нужно что-то сделать с китами, с рыбой, да вообще с океанами. Спасти их. Идея-то у меня есть, но не очень надежная, и опять же, я уже давно, давно не творил ничего настолько большого, понимаешь? Миллионы лет.

И он захохотал – жутко и дико.

О мой Бог, подумала Люси. Поначалу ей еще казалось возможным, что бедственное состояние Боба как-то связано с несчастным случаем, а то и с его работой в консалтинге. Но какой же консалтинг может потребовать, чтобы человек спасал «океаны вообще»?

Боб замахал рукой, словно отгоняя ее.

– Я не могу объяснить, ты все равно не поймешь. – Он выкатил глаза и замотал головой вперед-назад. – Это касается всей планеты и все такое. Часть моей повседневной работы. И опять же, ты разве не знала?

Он умолк, но тут же буйно захохотал.

– Я отдыхаю только в день седьмой!

Психопат, подумала Люси. Буйнопомешанный. Первым делом ей захотелось расплакаться, однако инстинкт более сильный сказал, что оставаться здесь небезопасно.

Она снова повернулась к таксисту и сказала:

– Поплыли. Скорее!

Боб продолжал реготать. О ней он, похоже, просто забыл. Теперь он еще и руками размахивал. И бормотал что-то на языке, который звучал как иностранный или как смесь языков, а глаза его стали бессмысленными.

Она отдала свою девственность сумасшедшему. И сейчас очень хотела вернуть ее.

42

У Лауры Давенпорт было неспокойно на душе. Ей потребовалась едва ли не вечность, чтобы убедить себя в необходимости поговорить с Люси об увиденном ею странном молодом человеке. Да только, решившись наконец-то на это, она никак не могла до Люси дозвониться.

Люси редко уходила из дома в такую рань – ну, может быть, ее погода вынудила? Лаура оставила дочери сообщение, прождала час, а потом позвонила ей на работу. Однако девушка, ответившая по телефону зоопарка, ничего о местонахождении Люси не знала.

– Наверное, из-за погоды добраться не смогла? Она же, типа, полный кошмар?

И, словно в подтверждение этого, в трубке грянул гром.

– Но у нее и домашний телефон не отвечает. И мобильный.

– Жаль, что не могу вам помочь? – судя по интонации девушки, она пожала плечами. Совсем молоденькая. – Мы тут с животными разобраться пытаемся. Хотя, между нами, я уверена, что дождь, типа, почти закончился?

Как ни тревожно было Лауре, это утверждение ее поразило.

– Откуда вам это известно?

– Таро? Я разложила их утром, все, типа, говорит о скорых переменах?

Лаура медленно положила трубку. Какой странный разговор. Впрочем, она выбросила его из головы, надела плащ и выгребла из стоявшей у входной двери китайской чаши ключи от машины. Мотор пофыркал-пофыркал, но все же завелся, и она, промчавшись полмили, уткнулась в непреодолимый поток. Хорошо еще, полиция поставила здесь заграждение, иначе она так в него и влетела бы. Затормозив в последний момент, Лаура взяла телефон.

– Бернард, ох, как хорошо, что ты снял трубку. Я не могу поймать Люси, нигде, и у меня ужасные предчувствия. Я знаю, ты завален работой и просить тебя просто свинство, но мне правда же необходимо добраться до нее.

Он выехал сразу.

Путешествие, которое раньше занимало шесть минут, отняло почти час. Ко времени появления Бернарда Лаура уже будто окоченела от тревоги, и он, не сказав ни слова, понесся к Люси, следуя по возможности вдоль шоссе, огибая лодки побольше и самодельные пиратские транспорты. Лаура обескровленными руками цеплялась за лодочную скамью, глаза ее были словно обращены вовнутрь. Наконец Бернард умело подвел лодку к балкону Люси. Лаура с удивительной грацией скользнула через его ограждение, громко постучала в стекло и облегченно отступила, увидев за ним Люси.

А потом неистово обняла дочь.

– Я так беспокоилась, – голос ее дрожал. – Звонила…

– Аккумулятор сел. – Люси нетерпеливо вырвалась из рук матери.

Бернард, стоя в углу комнаты, ждал продолжения, Лаура заваривала на кухне чай. Когда она вручила Люси расписанную цветочками чашку, самообладание покинуло девушку и глаза ее переполнились слезами.

– Ах, мама! – горестно и тонко произнесла она. И заплакала.

Лаура замерла.

– Он говорил, что любит меня. – Люси рукавом вытерла слезы, глубоко вздохнула, пытаясь, безуспешно впрочем, остановить поток эмоций. – Говорил, что хочет жениться на мне, всегда быть рядом.

Но, подумала мать, но?

– Говорил, что я для него единственная женщина в мире. – Она умолкла, закрыла лицо ладонями, задыхаясь, дрожа от горя. – Я себя такой идиоткой чувствую.

Лаура опустила чашку на стол. Ей отчаянно хотелось подойти к дочери, однако она не решалась, боясь пробудить ее гнев. И просто старалась источать, сидя на месте, сочувствие. Мучительное занятие.

Люси оставалась неподвижной.

– Милая! Ты можешь мне все рассказать?

– Нечего рассказывать, – сердито ответила та. – Все кончено.

Лаура, чтобы скрыть облегчение, все-таки подступила к дочери, обняла ее.

– Бедная моя. Не стоит он твоих слез. Если он не способен ценить такую девушку, как ты…

Впрочем, слова эти и самой ей казались пустыми. Какой же мужчина когда-нибудь стоил проливаемых из-за него слез?

– Все хорошо. – Люси вырвалась из материнских объятий. – Не нужно ничего говорить.

Бернард, маявшийся у окна, был невольным